– Эфирная станция. Возница сказал, дилижанс полчаса стоять будет, пока батарея зарядится. Можно выйти, ноги размять. Ты встаёшь? Трай наклонился, выглянул в окно. Ровные ряды ветряков молотили лопастями воздух, выбирая из него эфирную силу. Низкий тяжёлый гул проникал даже внутрь купе. Трай потряс головой, стараясь отогнать сонную одурь. Как же такое может быть – заснул в волшебном саду, а проснулся в каком-то дилижансе? И место за окном незнакомое. Ветряных станций вокруг их городка не было, лишь водяная, на Берестовке, там, где дамба… – Ну если встаёшь, так вставай, – поторопил Ламавин. – Ох и здоров же ты спать! Трай спрыгнул вниз, вышел вслед за другом из купе. Было раннее утро, довольно прохладное и сырое. Но солнце, успевшее подняться над горизонтом на добрых две ладони, сулило тёплый погожий денёк. – До ветру сходить не желаешь? Эт вон там, вишь, женщины уже облегчились, возвращаются, – сообщил Ламавин. – Пошли и мы. Трай покорно обошёл вслед за другом вокруг дилижанса. И ахнул. Прямо перед ним поднимались горы. Не очень высокие, но в окрестностях Берестовья и таких не было. – Ты чего? – удивлённо оглянулся на него Ламавин. – Горы… – Ну да, Серединный хребет, как положено. Нынче его перевалим, на равнину спустимся, там и до Княжграда прямая дорога. А ты разве не видел гор с дирижабля? Правда, когда в Небесье летишь, ночь как раз, но на обратном пути хорошо видать – прям под брюхом торчат. Аж страшно – вдруг шкипер оплошает и врежемся? Говорят, бывали случаи. Трай промолчал – о своём путешествии из Небесья он предпочёл не рассказывать. К тому же вспомнил наконец, что делает в дилижансе. Рассказы Эдали, Княжград – всё вспомнил. Только не мог понять, когда успел побывать в волшебном саду? Неужто и впрямь приснилось такое? Завтракать сели, едва отъехали от эфирной станции. Эдаль выложила запечённую курицу, сваренные вкрутую яйца, Ламавин выставил бутылку красного вина, «для сугреву». Трай ел и пил механически, на вопросы отвечал невпопад. Всё никак не мог выбросить из головы ночное «приключение». В конце концов бакалейщица заметила его состояние, поинтересовалась: – Трай, ты о чём задумался? – А? Да так, сон мне приснился. – А ну, а ну, – заинтересовался и Ламавин. – И чего тебе снилось? Я из-за стрёкота за стенкой глаз почти не сомкнул. – Да так… – нехотя начал Трай. – Приснилось, будто попал я в какое-то чудное место. Словно волшебный сад. Эдаль выронила на пол недочищенное яйцо. – Не, ну куда эт годится – харч переводить! Ты что, криворукая?! – набросился на неё Ламавин. Потом повернулся к Траю. – Ну и чего интересного видал в том саду? – Всё интересное. Трай принялся рассказывать. Ламавин слушал, смачно хрупая куриные косточки. Эдаль не шелохнулась. – Я думал, что на самом деле там был, – признался Трай. – Когда ты меня разбудил, не сразу и вспомнил, что я в дилижансе делаю. – Я ж говорил, мозги у тебя набекрень вывихнулись после мены, – подытожил Ламавин. – То Небожительницы с физиономией Кветки мерещатся, то сады волшебные. Ну, не бойся, скоро пройдёт. – Не пройдёт, – неожиданно прошептала Эдаль. И добавила, когда парни уставились на неё: – Я четыре года этот волшебный сад во снах вижу. – Ой, удивила! – презрительно выпятил губу Ламавин. – Ты и подавно чокнутая… – Сегодня я там опять побывала, – продолжала женщина, не обращая внимания на обидные слова. – Я видела там тебя, Трай. Не в этом обличье, в настоящем. У Трая куриная ножка застряла во рту. – Ты сидел на скамейке под деревом, и прислужница кормила тебя фруктами из рук. В Наземье таких не бывает, только в волшебном саду – ярко-красные шарики с зелёными волосками, а мякоть белая и сладкая. Я их там ела, я помню вкус! Трай закашлялся, так что слёзы из глаз брызнули. То ли курятина пошла не в то горло, то ли сказанное Эдалью. Ламавин разбираться не стал, от души хлопнул приятеля несколько раз по спине. Немного полегчало. – Но я же… я же не рассказывал, чем она меня кормила? – Трай жалобно посмотрел на спутников. – Ага, не рассказывал, – согласился Ламавин. – Забыл, наверное. А чего эт ты с рук ел? Сам взять не мог? Или ты ей титьки щупал, пока она тебя потчевала? Знаю я вас, тихонь… – А жёлтая дорожка там была? – перебил его Трай. – Да, как жжёный сахар. Как леденец. – А бассейн… – С голубой водой? Она пахнет фиалками. А с розовой – сиренью. Ещё есть жасминовая. – Эт чего, вы один и тот же сон видели? – дошло и до Ламавина. – Да брешете, не бывает такого! Эдаль мельком взглянула на него, но возражать не стала. – Я тебя узнала. Хотела подойти, но меня не пустили. Тогда я решила подождать, пока прислужницы уйдут… и проснулась. Трай, а ты меня там видел? Трай задумался, почесал затылок. Да, он точно помнил – кроме него и прислужницы в саду были и другие люди. Молодые красивые юноши и девушки. Но рассмотреть он их не мог. Ничего не мог! – Я там телом не владел, – признался. – Ни говорить, ни ходить, ни голову повернуть. Будто кто-то другой всё за меня делает. Я чуть не забыл, кто я вообще такой. – Знаю. Первый раз и со мной так было. Но я пересилила этого «кого-то». И ты сможешь, если очень захочешь. Я помогу. Подойду, ты меня узнаешь и вспомнишь, что ты – Трай. Парень кивнул. Тут же охнул испуганно. – А как я тебя узнаю? – спросил растерянно. – Я ж никогда твоего прежнего тела не видел. Какая ты там? – Какая? Высокая, светловолосая. С зелёными глазами. Ламавин гоготнул: – Тоже мне приметы! Таких девок, как ты описала, пруд пруди. Трай был согласен с ним. Но Эдаль улыбнулась, покачала головой. Успокоила: – Когда увидишь, не ошибёшься. Глава 9. Работа для пса Небожители оказались на удивление точными – ровно через неделю Бед-Дуар вновь летел в Небесный Город, вёз депешу от великой княгини. В обязанности командующего княжьей стражей фельдъегерская служба не входила. Но на пакете значилось: «Совершенно секретно. Доставить лично в руки Н. Ва-Лои», и Бед-Дуар был, пожалуй, единственным «фельдъегерем» Наземья, способным такое поручение выполнить. «Венценосца» для него из эллинга не выводили, летел он на аэроплане. И вместо маршала Алеко встречал какой-то капитанчик-блюститель. Зато всё остальное повторилось в точности: Тронный Дворец, лифт-альков с яствами и напитками на столе. И Небожительница, поджидающая наверху. Его никуда не повели, потому он так и не увидел, что скрывается за агатовой стеной. Дверь кабины распахнулась на несколько секунд, впустила хозяйку Небесного Города и снова захлопнулась. – Вам пакет. – Бед-Дуар встал, протянул депешу. Небожительница пакет не взяла, опустилась в кресло. Не в то, в котором неделю назад восседала княгиня, – отметил мимоходом генерал. Приказала: – Садись и читай. Собственно, написанное адресовано тебе. Бед-Дуар удивился, но ничем себя не выказал. Сломал сургучную печать, вынул лист. Депеша содержала всего несколько слов: «Барис, ты должен выполнять распоряжения Ва-Лои как мои собственные». Он поднял взгляд на Небожительницу: – Я должен остаться в Небесном Городе? – Разумеется нет, зачем ты мне здесь? Здесь у меня достаточно верных псов. Ты пока останешься в своей нынешней должности. Кому ты служишь на самом деле, не должен знать никто, в том числе твой князь. – Я приносил присягу великому князю. Небожительница засмеялась. Бед-Дуар поймал себя на мысли, что нигде не встречал упоминаний о том, что эти существа умеют смеяться. – И что? Всё имеет цену. Я могу заплатить любую. Сколько стоит твоя верность? Должность главного княжеского пса опасна и недолговечна, насколько я знаю. Когда она тебе надоест, ты сможешь обменять её на другую. Хотел бы ты командовать блюстителями Небесного Города? – Стать преемником маршала Алеко? Он согласится уйти в отставку? Небожительница небрежно махнула рукой: – Он уже прожил семьсот лет, насколько я помню. Вполне достаточно для человека. Так как, это хорошая плата за верность? – Вполне. Что от меня требуется? – Ничего необычного для тебя. Быть ищейкой, охотничьим псом. Моим охотничьим псом! – Разве в Наземье мало ваших соглядатаев? К тому же всё, что знают меняные, знаете и вы. – Этого недостаточно, к сожалению. Просто знать иногда мало. Мои небесные псы слишком слабы и боязливы, чтобы спустить их на землю. Бед-Дуар хмыкнул. Небожительница говорила откровенно, все меняные были трусами. Меняные, живущие в Небесье, – трусами вдвойне.