У него справа висела штатная кобура из коричневой толстой кожи. Такие же носили офицеры, когда я служил. Я вспомнил, что где-то читал, будто в советское время милиции не разрешали повседневное ношение табельного оружия. Только исключительно на опасные задания. Я сел в койке и нагнулся, чтобы заглянуть в кобуру рядом сидящего милиционера. Тут же мне прилетел подзатыльник от его сослуживца, стоящего рядом. Я понял это, подняв голову и наткнувшись на его недовольный взгляд. — Что потерял там? — спросил он. Иван и его сидящий сослуживец повернулись ко мне. — Я где-то слышал, что вы пирожки в кобуре носите вместо пистолета, — сказал я, потирая затылок. — Где слышал? — спросил стоящий милиционер. — Да не помню, — отмахнулся я. — Ты ж ничего не помнишь, — усмехнулся Иван. — Я так и сказал: не помню, — кивнул я. — А про пирожки в кобуре помнишь? — подозрительно глядя на меня уточнил Иван. — Это тот дуралей, что в реку свалился? — спросил сидящий сослуживец. — Тот самый, — подтвердил Иван. — Ну что, дуралей, показать тебе пирожок? — спросил милиционер, вставая с табурета. Он открыл свою кобуру, потянул за ремешок и извлек пистолет Макарова. Увидев мои загоревшиеся глаза, он, усмехнувшись, вытянул из пистолета магазин и протянул ПМ мне. Я двумя руками благоговейно взял оружие. Как же я мечтал иметь свой пистолет. Но простым гражданам России боевые пистолеты иметь не разрешается. Только газовые и сигнальные. — Хочу такой, — пробормотал я. Парни рассмеялись — Дай сюда, — забрал у меня пистолет молодой мент. — Придёшь к нам служить и получишь. — Пусть школу сначала закончит, — сказал Иван. — Он же не помнит ничего. Да уж. Об экзаменах я старался пока не думать. К Митричу пришла жена. Опять с авоськой. Довольный дед уселся на кровати и приготовился трапезничать. По палате разлился аромат жареной картошечки. Милиционеры сразу засобирались. Иван встал их проводить. Я увязался за ними, чтобы слюной не захлебнуться. Мы стояли у окна в холле, милиционеры курили, рассказывали последние сплетни про сослуживцев, которых я не знал. Я слушал вполуха и смотрел в окно, думая о своём. За окном сгущались сумерки. К больнице подошёл парнишка в толстых чёрных пластмассовых очках, в черной ушанке, в коричневом пальто и в укороченных валенках. Он увидел меня и помахал рукой. Одноклассник что ли мой? Не милиционерам же он махал. Парнишка вошёл в больницу и, скромно улыбаясь, прямиком направился ко мне. — Привет, Паш, — сказал он, протягивая ладонь для рукопожатия и косясь на милиционеров. Я пожал ему руку и жестом предложил перейти к другому окну. — Короче так. Я ударился вчера башкой. Потерял память, — начал я, — ничего пока не помню. Тебя тоже. Ты кто? Он растерянно смотрел на меня несколько мгновений, потом рассмеялся: — Я понял. Ты шутишь. — Да какие уж тут шутки. Мать родную сегодня не узнал. — Не может быть! — Может. Как тебя звать? — Славка. — Мы в школе вместе учимся? — Ну, да. С первого класса. — Дружим? — Дружим. — Школу прогуливаем? — Ты что?! Мы же поступать готовимся. — Да? Куда? — В Ленинград, в мореходку, — медленно проговорил Славка. — Или ты уже не хочешь? — Я не помню, что я хочу. А в последнее время я в школу ходил? Занятия не пропускал? — Нет, не пропускал. — А мы там со всеми нормально? Ни с кем не в контрах? — Мы всегда в контрах. — Не понял. С кем? — С Тимуром и его командой. — Это кто такие? — Тимур Полянский и его команда. — Одноклассники? — Ну, не совсем. Полянский второгодник, а друзья его уже давно школу закончили: после восьмого класса ушли. — Достают нас? — Бывает. То с ног собьют, в грязи изваляют, то портфель на козырёк остановки забросят. Ты что, правда ничего не помнишь? — Правда. — И что гитару мне свою подарил тоже не помнишь? — Нет, не помню. — Я пошутил. Не подарил. Я посмотреть хотел, как ты отреагируешь. Ты же на нее надышаться не можешь. — Я что, на гитаре играю? — обрадовался я. — Нет, ещё не играешь. Тебе же батя её только месяц назад подарил. — Стоп. С этого места поподробнее. Ты хочешь сказать, что я тайком от Поли и Эльвиры встречаюсь с отцом. Так? — От кого тайком? — От матери с бабушкой. — А. Да, встречаешься. — Давно? — Года два. — А почему тайком? — Ну, ты что, бабку свою не знаешь? — Познакомился сегодня, нормальная вроде тётка. — Нормальная? Ты в своём уме? — спросил меня Славка, округляя глаза. — Ты забыл? Я не помню ничего. — Ой. Прости. Она же Шапокляк.