Она сидела, осунувшись, на кровати. Внимательно взглянула на меня, когда я вошёл. — Давай поищу, — предложил я. И, не дожидаясь разрешения, начал перебирать аккуратно сложенные то ли простыни, то ли наволочки. Загородив собой полку, я расправил купюры и засунул их в белье. — Ну, вот же они! — отошёл я от полки и показал ей купюры между простынями. Бабушка тотчас встала и подошла ко мне. Схватив купюры, она недовольно передразнила меня: — Вот же они. — Так бывает, — попытался успокоить её я. — Не заметила. Она улыбнулась. Вроде обошлось. А Пашка тот еще фрукт был, оказывается. У родных деньги таскал. Последнее дело! Мы оделись и пошли кругами к Никифоровне. Я сначала не понял, что это за маршрут такой «По магазинам». Но потом вспомнил, мы тоже с матерью, как она получит аванс или получку ещё дня три после её работы «ходили по магазинам», не за чем-то конкретным, а вдруг что-то купим. Я нужен был на случай ограничений типа «две банки сгущёнки в одни руки». Помню, мы с матерью хапнули двадцать рулонов туалетной бумаги, отстояв невменяемо огромную очередь. Давали не больше 5 рулонов в одни руки. Мы занимали очередь дважды с небольшим интервалом. В одном месте стоял я, в другом мать. Сначала мы один раз взяли десять рулонов на двоих, потом еще раз. Нам отрезали кусок шпагата, и мы на этот шпагат нанизали рулоны как бусы, и мать так и шла по улице довольная, гордая с двадцатью рулонами туалетной бумаги на шее. Мы с бабулей зашли в гастроном. Я внимательно осмотрелся. В магазине было несколько отделов. В бакалейном отделе полки были заставлены бумажными пакетами с сахаром, мукой, крупами, макаронами. На полках стояли бутылки с подсолнечным маслом и уксусом. Продавались в ассортименте карамельки, ириски, сухари, баранки, сушки, вафли. Чай, какао, кофе и кофейный напиток.Соль, спички, сигареты тоже были в этом отделе. Имелись и яйца. В молочном отделе весь холодильный прилавок был заставлен бутылками молока. Потом я обратил внимание, что у них крышечки из фольги были разные. Тут же вспомнил, те, что белые, это молоко, зелёные — кефир. Были еще бежевые на ряженке, но что-то я ее здесь не видел. Даже в пальцах возникло это характерное ощущение, когда продавливаешь крышечку, открывая бутылку. Удивительная вещь память, вроде все забыл прочно, а стоит вспомнить, как тут же образ обрастает множеством подробностей. В соседнем холодильном прилавке я увидел большие кубические куски жира и маргарина. Пачки сливочного масла.Плавленые сырки нескольких видов. Была даже вареная колбаса с жиром. Вне холодильников возвышались аккуратные пирамиды из однотипных рыбных консервов в металлических или стеклянных банках. Бутылки с минералкой. Лимонад. На нижних полках стояли рядами трёхлитровые разноцветные банки с соками. Ещё один прилавок изображал мясной отдел. Там лежали жалкого вида куры, пельмени, сало. Мороженая рыба нескольких видов. Пока мы стояли и разглядывали синюшных кур, на прилавок выложили мясное рагу. Бабуля сразу оживилась и попросила взвесить килограмма два. Я громко зашептал ей, чтобы брала больше. 84 копейки килограмм. Это ж халява. Нам взвесили чуть больше трёх килограмм. Бабушка дала мне пятёрку, я побежал пробивать в кассу 2 рубля 65 копеек. Кассирша была вчерашняя. Когда подошла моя очередь в кассу, я положил на подставку свою пятёрку и назвал стоимость рагу. Кассирша пробила, положила на подставку чек и пару монет: 20 и 15 копеек. Я стою, жду ещё два рубля. Кассирша нагло на меня посмотрела. — Следующий, — громко сказала она. — Нет женщина, — спокойно, но настойчиво сказал я. — Сначала Вы со мной рассчитаетесь. — Я тебе уже всё сдала, — уверенно отшила меня кассирша. — Вы мне с пятёрки дали сдачу, как с трояка, — я всем своим видом показывал и ей, и очереди, что никуда не уйду отсюда, пока мне не отдадут мои деньги. — С Вас ещё два рубля. И, подумав, добавил: — И за вчера 10 копеек. Очередь всего из трех покупателей роптать почему-то начала на меня. Я их быстро поставил на место: — Когда вас обсчитают, вы тоже молчать будете? — ответил я им. Они заткнулись. — Да кто тебя обсчитал? — заблажила кассирша. Хотела на испуг меня взять. На шум к нам вышла из подсобки женщина средних лет. В белом халате, как все продавцы, моложе кассирши. Руки в карманах. — Что? — спросила она меня. — Обсчитали, — уверенно и громко ответил я. Кассирша опять заголосила на меня, обозвав по-хамски. Я с трудом сдерживался, чтобы не ответить ей, как того требовала ситуация. Но я же советский школьник, мне нельзя хамить кассиршам, строго приказал себе. Сразу стало смешно, напряжение отпустило, и я с интересом продолжил участвовать в этом представлении. — Сколько? — устало спросила женщина, не вынимая руки из карманов. — Два рубля, — спокойно ответил я. — Нина. Отдай, — строго распорядилась женщина. Видимо, директор магазина. Эта Нина швырнула мне в подставку два рубля, проклиная и меня, и всех, кто меня знает. Я не торопясь взял деньги, удовлетворенно посмотрел на неё, типа, знай наших, и пошел к бабуле. Мы получили своё рагу и вышли из магазина. — Молодец, — похвалила меня бабушка. — Не знала, что ты так можешь. Я так не люблю этот магазин из-за Нинки. Такая гадина скандальная. — Чего её не уволят? — удивился я. — У неё детей трое, а мужа нет. Если её уволить, она за тунеядство сесть может. Вот жалеют их. — Ерунда какая-то, — пробормотал я. Мы шли мимо дома Полянских на другой стороне улицы. На крыльце стояла Диана. Она увидела меня, сначала сделала вид, что не знает, потом передумала и помахала мне рукой, натянуто улыбнувшись. Я усмехнулся про себя. Вот кукла. — Не заглядывался бы ты на неё, — вдруг сказала бабуля. — Почему? — удивился я. — Ну не надо, — сказала она умоляющим голосом. — Не будет с этого толку. — Если ты расскажешь, что к чему, — решил дознаться я, — мне будет легче по-другому на неё посмотреть. — Не знаю, не знаю, — с сомнением пробормотала бабуля. — Один раз уже сказала. — Что? — не понял я. — Ничего, — отрезала бабуля. — Отстань. Так, еще одной загадкой больше. Надо будет подобрать момент и выпытать у нее правду. Количество вариантов, почему Пашка с моста мог сигануть, растет, а информации не прибавляется, — с раздражением подумал я. Друзья! Начинаем серию блогов разных личных случаев из советского опыта трудовой деятельности авторов. Первым идет Артем: https://author.today/post/374189 Чтобы прочитать блог, нужно подписаться на Артема Шумилина — в правом верхнем углу книги за пару секунд. Глава 11 Воскресенье, 14.02.71 г. Госпитальная улица. Я хотел её дожать, но она не успела мне ничего рассказать. Мы подошли к булочной и наткнулись на деда Терентия. Он вышел нам навстречу с авоськой полной всякого хлеба, батонов и булочек. — ЗдорОво, юнга, — воскликнул он, увидев меня и протянул руку. Я с радостью поздоровался, а дед переключился на бабулю: — Товарищ депутат. Как там с моим вопросом? Дадут нам побольше комнатёнку для кружка судомоделирования? — Я запросы написала, отправила. Ждём ответы. — Спасибо. Целую ручки. — Тут он снова переключился на меня. — Приходи вечером. Мне альбом отдали про Российский императорский флот за 1916 год. Посмотрим. До встречи, юнга. Дед протянул мне руку, мы попрощались, и он пошёл в сторону своего дома, а мы с бабушкой вошли в булочную. Я помахал тёте Маше, сидевшей на кассе. И занялся изучением ассортимента в этом магазине. На стеллажах лежали буханки черного и белого хлеба. Их брали сами. За плюшками, сдобами, рогаликами, печеньем и пряниками на вес шли к прилавку. Странная, конечно, система. Весь хлеб на стеллажах голый. Проверить его свежесть можно было большой вилкой, привязанной к гвоздику. Я настолько привык к товару в упаковке, что постоянно ловил себя на мысли, что удивляюсь каждый раз и не могу поверить, что мы и правда раньше жили без пакетов. Да блин, мне психологически было очень некомфортно кидать хлеб в дырявую авоську. А вот запах свежеиспеченного хлеба валил с ног. От него я тоже отвык. Вкусный, насыщенный, почуяв его хотелось просто взять эту буханку и откусить прямо от нее. Да, собственно, так я и делал в детстве. Если посылали в магазин за хлебом, а хлеб был свежий, то домой я приносил порядком надкусанные буханки. Был в магазине ещё кондитерский отдел. Вот там я задержался. Пирожные, сочники, коржики с орешками. И торты: Бисквитно-кремовый с белковым кремом и Сказка. Вот оно! Белковый крем. Вкус детства. Мне здесь всё больше нравится. Осталось только найти способ денег заработать. 2.39 за торт, вроде, небольшая цена, но просить всё время денег у женщин как-то несерьёзно. Я хоть и в теле пацана, но сознание мужика-добытчика так просто не поменяешь. Да и зачем. Взрослый мозг в юном возрасте — это ли не мечта! Пойду сегодня к деду Терентию альбом смотреть, посоветуюсь, где подработать можно. Бабуля взвесила сушек с маком и велела пробить мне 42 копейки. Я пошёл к тёте Маше. Пока я стоял в очереди в кассу, подошла бабушка и сказала пробить ещё два простых батона и буханку чёрного. Я впал в ступор. — Это сколько? — переспросил я её. — Ну, считай: два батона по 13 и черный по 16. — 42 копейки? Правильно? А сушки сколько были? — я пока считал, ту сумму забыл. — 42 копейки за сушки, 42 за хлеб, — учила меня бабуля.