— Можно попробовать прямо сейчас до Терентьевых дойти, это минут пятнадцать от нас, — подумав, ответил Иван. — Подожди, я переоденусь быстро. Иван через пару минут вернулся, мы спрятали моё ведро у него во дворе у калитки. Ну, не с ведром же пустым в гости идти. Мы с Иваном вышли на Школьную улицу и пошли мимо булочной, мимо нашей школы в сторону железной дороги. — Там дальше механический завод, — пояснил мне Иван. — А мы уже почти пришли. Иван подошёл к третьему дому от перекрёстка с улицей Огарёва. Я старался все запомнить, мало ли пригодится. Иван смело вошел в чужой двор, навстречу ему выскочила собачушка непонятной породы на коротеньких ножках не то с лаем, не то с визгом. — Каштанка, Каштанка, — обрадовался не меньше неё Иван. — Узнала, зараза. На лай собаки кто-то выглянул из сеней. — Кого там нелёгкая принесла? — услышали мы строгий женский голос. — Свои, тёть Вась, — крикнул ей Иван. — Свои все дома! — ответила она ему. — Тёть Вась, это Ваня Николаев. Мне так хотелось рассмеяться, когда услышал «тёть Вась», но я понял, что два раза подряд Иван ошибиться не мог. Значит тётя Вася — реально Вася. — Ванечка! — воскликнула женщина. — Как давно тебя не было. Проходи, мальчишки дома. — Я с соседом, тёть Вась, — представил Иван меня, проталкивая вперед. — Павел, — представился я. — Очень приятно, — отозвалась хозяйка и улыбаясь представилась, — Василиса Антиповна, можно тётя Вася. Она так улыбнулась по-доброму. Крупная, дородная, в белом фартуке и белой косынке на голове. Вот оно что: Вася — это Василиса. А я-то думал. А что я думал? Не знаю, что я думал. Ошалел совсем уже от такого дня. Хозяйка пригласила нас в дом. Здесь была другая планировка. Левая от входа половина дома представляла собой единую кухню-гостиную. Печь располагалась в конце этой половины. Комнат как таковых не было. Правая половина разделялась на три небольших закутка перегородками, не доходящими до потолка. Дверей не было, вместо них занавески. У нас в избе окон не было только по одной стене дома. А здесь наоборот: три окна были только по одной стороне слева от входа, остальные стены глухие. Большой обеденный стол стоял вдоль стороны с окнами. Между окнами стояли старинные буфеты со всякой утварью. За столом сидел старший брат, который служит в ОБХСС. — Коля, буди Саньку, — сказала тётя Вася старшему сыну и засуетилась у кухонного стола, стоявшего вдоль стены слева от входа. Николай удивился, увидев нас. Он встал, обрадованно пожал нам руки, несколько раз громко позвал брата и пошел в один из закутков будить его. Вскоре вышел заспанный Александр. — Что случилось? — спросил он, глядя на нас едва открытыми спросонья глазами. — Ничего такого. Посоветоваться насчёт Цушко пришли, — успокоил товарища Иван. — Пашка сегодня устроился туда на работу. Александр пошёл к умывальнику, стоявшему справа от входа. Немного придя в себя и проснувшись, он пожал нам руки и жестом пригласил всех за стол. Как-то сама собой появилась початая бутылка водки. Потом стопки, закуска, тётя Вася суетилась у стола. Я понимал, что Пашкин организм водку не примет. А мне завтра в школу и на работу. Я извинился и попросил у тёти Васи чаю. Парни живенько налили себе водки и выпили первый тост за Ванину выписку из больницы. Я терпеливо ждал, когда можно будет перейти к делу. Глава 19 Вторник, 16.02.71 г. Дом Терентьевых. — Ничего такого. Посоветоваться насчёт Цушко пришли, — успокоил товарища Иван. — Пашка сегодня устроился туда на работу. Александр пошёл к умывальнику, стоявшему справа от входа. Немного придя в себя и проснувшись, он пожал нам руки и жестом пригласил всех за стол. Как-то сама собой появилась початая бутылка водки. Потом стопки, закуска, тётя Вася суетилась у стола. Я понимал, что Пашкин организм водку не примет. А мне завтра в школу и на работу. Извинился и попросил у тёти Васи чаю. Парни живенько налили себе водки и выпили первый тост за Ванину выписку из больницы. Я терпеливо ждал, когда можно будет перейти к делу. Сидел и потихоньку разглядывал братьев. Они были и похожи, и в то же время совершенно разные. Оба светло-русые, сероглазые, с тёмно-рыжей щетиной на лице. На этом их сходство заканчивалось. Младший брат Александр был высоким и худощавым. Николай же был почти на голову ниже, коренастый, значительно шире брата в плечах. Вспомнили парни про меня только после третьей и то потому, что водки в бутылке больше не осталось. — Ну, рассказывай, — повернулся ко мне Николай. — Да, случайно получилось, — начал я. — Просил всех знакомых подработку мне помочь найти после школы. Подруга бабки откликнулась, привела к себе на работу. А это та самая база оказалась. Я сегодня там первый день отработал. Фасовал мешковой сахар по бумажным пакетам. Цушко со мной собеседование проводил, осторожный. Но я его убедил, что мне очень-очень деньги нужны. Как он мне объяснил, после расфасовки к каждому килограмму четыре копейки прилипает, с пятидесятикилограммового мешка это два рубля. Один ему, один мне. Сколько мешков раскидаешь, столько заработаешь. Я сегодня три рубля заработал. — Да, мелковато как-то, — с сомнением произнёс Николай. — Я тоже так подумал, — согласился я. — Всё дело в гире. Она высверлена. В каждый пакет недосып пятьдесят граммов. С каждого мешка прилипает ещё два с половиной килограмма сахара. Он сегодня к этим трём рублям, которые мне засветил, ещё семь втихую заработал. С одного меня. А у него ещё кто-то, похоже, работает. Я не с нуля ящик заполнял пакетами, он уже начат был. Вот, как-то так. — Ну, и как мы это должны выявить? — почесали затылки братья. — По идее это несложно должно быть, — начал объяснять я, стараясь при этом так подбирать слова, чтобы хоть немножко было похоже на школьника, хотя все равно не очень получалось. — Посмотрите приходные и расходные накладные со дня последней инвентаризации до дня проверки. И ищите расхождения. Остатки на день проверки не забудьте снять. — Так, и там сахар, и там, — с сомнением в голосе проговорил Николай. — Ну, придется повозиться, — продолжил пояснять я. — Где цена сахара девяносто копеек за килограмм, там, значит, мешки, где девяносто четыре, там пакеты. Ведомости по мешкам и пакетам надо смотреть отдельно. В итоге, если есть махинации, то на базе зависнут мешки, и одновременно по другим бумагам будут отгружены непоступавшие на базу пакеты. Я в своё время собаку на пересортицах съел. Пытался объяснять доходчиво. Подвыпивший Николай старательно кивал головой, слушая меня. Даже хорошо, что они выпили, отметил про себя я. Меньше вопросов про мою осведомленность. Честно пытаются разобраться в экономических вопросах и пока не обращают внимания на то, что со школьником разговаривают. Николаев всё понял. Он молча протянул мне руку через стол. — И надо выяснить еще, — закончил я свое выступление, — где он упаковку бумажную Росбакалеевскую для сахара берёт. Николай удивлённо взглянул на меня. — Надеюсь, у компетентных органов ко мне не будет претензий за участие в преступной схеме? — хитро улыбаясь, спросил я. — Нет, конечно, — пообещал, усмехнувшись, Николай. — А деньги, заработанные там, мне не придется государству возвращать? — Скорее всего, нет, — задумавшись на секунду сказал Николай. — Но, на всякий случай, если тебя там за хвост возьмут, ты вышел на работу второй раз. В первый раз рубль заработал. Во второй раз ещё не успел ничего заработать. А я твои показания завтра протоколом оформлю, один рубль там укажу. Придёшь так же вечером, подпишем. — Договорились, — я встал из-за стола. — Мужики, я за водой вообще-то вышел. Мне домой надо. Иван тоже встал, но уходить не торопился. — Коль, а сколько времени у меня ещё есть? — спросил он. — До пятницы точно есть, — ответил Николай. — Может и до понедельника, но лучше на это не рассчитывать. Я тормознул мероприятие до возвращения начальника из командировки. Как будто сам боюсь без него в атаку идти. Он должен выйти в понедельник. Я не знаю, мы сразу поедем на базу, или он до вторника отложит. — Я понял. Спасибо. — Иван по очереди протянул братьям руку. — До свиданья, тёть Вась, — громко попрощался он. Она вышла из своего закутка, мило улыбаясь, попрощалась с нами. Мы с Иваном вышли от Терентьевых на улицу. — Интересно, а где живёт Цушко? Городишко такой маленький, все друг у друга на виду. Никто Цушко не доложит, что мы к Терентьевым ходили? — озабоченно спросил я Ивана. — Да вряд ли, — ответил он. — Да и что в этом подозрительного? Ну, зашли на огонёк к моему однокласснику, посидели. — Завтра сходишь со мной? — спросил я его. — А то мне ни на кого из Терентьевых своё посещение не списать, если только на тётю Васю. Иван заржал, пьяный дурак. А зря, между прочим, Василиса очень симпатичная женщина. За болтовней мы дошли до поворота к себе на Огарёва и наскочили на мою бабушку. По её взгляду я понял, что кому-то сейчас жопу надерут. — Возникло непредвиденное дело, — воскликнул я, опережая ее.