Бабушка сходила в спальню к маме. — Сопят обе, — доложила она, пожимая плечами. — Пусть спят. — Конечно, пусть. Я так, на всякий случай. Я прикрыл к ним в спальню дверь, включил свет и начал собираться. Сегодня русский, литература, алгебра, геометрия, астрономия, НВП. О, а что нужно на НВП? Противогаз? Я покидал в портфель все учебники и тетрадки к предметам по расписанию. Вчера даже не получилось позаниматься. Нам же что-то задавали по русскому. Я открыл дневник. Разбор билета 23. Ай, да ладно, надиктует. Это, получается, дома вспоминаешь материал, на уроке слушаешь и записываешь, потом ещё раз дома читаешь. И дебил выучит. Ага, и сегодня же ещё по контрольной оценку скажут. Вроде всё собрал, паркер заправил. Взял портфель и вынес его в кухню. Выключил свет в гостиной и открыл дверь к маме в спальню. Ходики показывали без двадцати восемь. Я решил, пока Славка не пришёл, почитать экзаменационные билеты по геометрии. Успел внимательно прочитать два с половиной билета. Я когда-то геометрию хорошо знал. Вспомнились школьные годы, ещё молодые родители. Хлопнула уличная дверь, и почти сразу заглянул, символически постучавшись, Славка. Я приложил палец к губам, показывая, что надо говорить тише. Он кивнул и остался ждать в сенях, закрыв дверь. Увидев Славку, я вспомнил, что не спросил бабулю, когда она встает утром. — Ба, — подошёл я к ней. — А ты когда просыпаешься? Можешь меня будить в шесть тридцать, а не в семь? — Зачем? — спросила она. — Мы бегать будем по утрам со Славкой. — Зачем? — удивилась она. — За здоровьем, — отшутился я. — Так сможешь? — Я в шесть встаю. Разбужу, — пообещала бабушка. — Спасибо, — я чмокнул её в щеку. — Хорошего дня. — И тебе, — ответила бабуля, провожая меня задумчивым взглядом. Похоже, она все еще удивляется произошедшим с внуком переменам, хотя, как мне кажется, уже потихоньку привыкает. Мы со Славкой вышли на улицу. Я беспокоился об астрономии. Я ее не изучал вообще никогда. Из школы ушёл после восьмого класса, ещё не было астрономии. А в технаре её тоже почему-то не было. — Славка, что за предмет астрономия? — спросил я на ходу. — Предмет как предмет, — не понял вопроса Славка. — Ну, что, бывают контрольные, самостоятельные? — Конечно. Что ты спрашиваешь? Ты же любишь астрономию. — Правда? — остановился от неожиданности я. — Хорошенькая новость. Я догнал Славку, прикидывая, как выкроить время, чтобы хотя бы один раз прочитать учебник. Вскоре мы подошли к школе. Слева в школьном дворе толпились пионеры. — Что там происходит? — озадаченно спросил я. — Макулатуру сдают, — проворчал Славка. — А мы почему не сдаём? — Мы не хотим больше участвовать в этом фарсе. — Не понял, — я искренне удивился. — В каком фарсе? — Осенью макулатуру собирали? Собирали, — сам с собой заговорил Славка. — А где она вся? За школой гниёт всю зиму. — Правда, что ли? Я остановился. Разгильдяйство периода развитого социализма это, конечно, притча во языцех. Но так по-свински обращаться с детским энтузиазмом, это даже для социализма слишком. — Покажи, где она там, — попросил я Славку. — Кто? — Ну, макулатура на заднем дворе. — Да пошли! Проходя мимо пионеров, воодушевленно подсчитывающих, какой класс больше макулатуры принёс, я обратил внимание, что её набирается прилично. Под тонну точно. Мне приходилось организовывать списание и утилизацию бухгалтерских документов с истекшим сроком хранения, я могу на глаз прикинуть вес по объему бумаги. Хотя газеты, наверное, легче, чем офисная бумага. Ну даже пусть полтонны макулатуры дети собрали, что ж её в дело-то не пустить? Наоборот, показательно надо вывоз собранной макулатуры организовать, с оркестром и шариками, чтобы подкрепить желание в этом участвовать. Мы обошли школу. Славка подвёл меня к кирпичному сараю. Я уже подумал, что прошлогодняя макулатура в сарае и Славка зря волну гонит. Но он пошёл по снежной целине вокруг сарая. Я последовал за ним. Он подошёл к высоким сугробам за сараем и начал сгребать с них снег. Прямо на земле, под открытым небом, засыпанные снегом подпирали сарай стопки макулатуры. — Убедился? — спросил меня Славка. — Да. Возразить нечего, — признался я. Мы пошли в школу. Вроде, ничего страшного не произошло, но, как говорится, осадочек остался. Первым уроком у нас по расписанию русский. Мы со Славкой поднялись в класс, Юлька была уже на месте. — Привет! — громко обратилась она к нам. — Вы макулатуру сегодня сдавали? — Нет, — почти хором ответили мы, повернувшись к ней. — И я нет. Теперь такое будет!.. — Юлька закатила глаза. Кириешка вышла. Класс потихоньку заполнялся одноклассниками. Юлька каждого входящего встречала фразой «Макулатуру принёс?». Каждый раз её ждал отрицательный ответ. Пришла Ветка. На стандартный вопрос Юльки она ответила: — Да сколько можно её таскать? Кому она нужна? Я всегда сдавала, подумала, ничего не случится, если один раз не сдам. Класс заржал. — Мы все так подумали, — сказал Лёшка Мужицкий. — А я и не собирался ничего сдавать, — развязно заявил Полянский. — Меня на совете школы теперь точно съедят! — с отчаянием в голосе простонала Юлька. Тут только до меня дошло, почему она так переживает: она же староста и комсорг. — Блин, Юлька, прости! До меня только дошло, как мы тебя подставили, — сказал я. — Товарищи, не в службу, а в дружбу, — обратился я к классу. — Помогите макулатуру перетащить на взвешивание. — Где ты её взять–то собрался? — спросил Лёха. — Да, вон, за сараем, полтонны точно лежит. Мы с утра сегодня проверяли со Славкой. Про неё наверняка уже все забыли, иначе вывезли бы. Славка сразу встал, Юлька встала, Ветка, Мужицкий, Диана Полянская, за ней встал Тимур. А там и весь класс за нами пошел. За оставшиеся до урока восемь минут мы каждый перетащили по четыре пачки, по две в каждой руке, скинули рядом с основной кучей, сказали, что это от 10А и ушли на урок. А пионервожатая школы с открытым ртом осталась взвешивать. Мы вернулись в класс со звонком. Сменка у всех была в снегу. Кириешка удивлённо наблюдала, как мы рассаживаемся по своим местам. — И где вы все были? — спросила она. — Курить ходили, — ответил за всех Полянский, усаживаясь за заднюю парту. Никто из нас не знал, чем закончится эта авантюра. Шутить не хотелось. И когда Кириешка перешла собственно к уроку, мы с облегчением занялись своим образованием. Разбирали двадцать третий билет. На литературе разбирали очередную тему экзаменационного сочинения. Всё было спокойно. Никто не прибегал с криками про украденную из-за сарая макулатуру, требуя найти виновных. Ну, авось и не поймут, что случилось. Увидит кто потом пустое место, да и решит, что все вывезли. На алгебре раздали экзаменационные тетради. У меня стоял жирный трояк. Разочарованию моему не было предела. Я рассчитывал, как минимум, на четыре. Самолюбие мое было конкретно задето. Я, взрослый мужик с двумя дипломами, получил в школе трояк по алгебре! Капец вообще! На уроке предстояла работа над ошибками. Постепенно я успокоился и стал разбираться, что не так в моих решениях.