Мне не удалось пообедать сегодня, и я с голодухи чуть не бегом добрался до магазина. Сходу подошёл к прилавку с тортами. Если здесь не будет моего любимого торта, придётся идти в булочную. Или фиг с ним? Куплю здесь какой есть. Уж больно жрать охота. Я не сразу, но нашёл глазами нужный торт, запомнил цену два рубля 38 копеек и пошёл на кассу пробивать. Встал в очередь. Вечером народу в кассу выстроилось человек десять. На кассе сидела Нинка Кузнецова. В очереди перед собой я увидел наших контролёров, всех троих. Что их сюда занесло? Израйлич решил своей молодёжи поляну накрыть? Так повёл бы в ресторан, размер взятки позволяет. Пока я над этим размышлял, подошла их очередь. Я не прислушивался, что они пробивали, терпеливо ждал. — Ещё рубль, — вдруг услышал я настойчивый голос Израйлича. — Я тебе всё сдала! Проверь карманы, дядя! — грубо отшила его Нинка. Господи, ну что за дура. Нашла с кем связываться. Тем временем обстановка накалялась. Пришлось вмешаться. — Извините, — подошёл я к кассе с боку, — у вас что-то упало, — показал я Нинке ей под ноги. — Чего? — презрительно посмотрела она на меня. — Вон, смотрите, — подтолкнул я её под кассу. Она неохотно наклонилась. — Отдайте рубль, — зашептал я ей, наклонившись под кассу. — Это государственные контролёры из Брянска. Я на базе работаю, они там сейчас с ревизией. — Ой, — пробормотала Нинка, вылезая из-под кассы. Она подала Израйличу неизвестно откуда взявшийся рубль. Фокусница, ей-богу. — Я не видела, что он упал, — сказала она ему. — Неужели? — спросил Израйлич, подозрительно глядя на меня в упор. Я развёл руками: — Бывает. Контролёры направились с чеками к прилавкам. — Давай, я тебе без очереди пробью, — предложила мне Нинка. — 2.38 за торт, — сказал я. Получив свой торт, я в предвкушении помчался домой. Семья была в сборе, и у нас была гостья. Мои девчонки сидели на кухне за столом вокруг юной незнакомки. Довольный я влетел к ним на кухню, поздоровался со всеми и гордо поставил перед ними торт. Я не сразу обратил внимание, пока переодевался, пока умывался, что обстановка за столом, мягко говоря, не праздничная. Гостья белокурая, хрупкая, с тонкими чертами лица, совсем девчонка, сидела заплаканная. — Что у нас плохого? — осторожно спросил я, хватаясь за ложку и подвигая к себе поближе тарелку щей из кислой капусты, налитую бабулей. — Это соседка наша, — помолчав, сказала мама, покачивая на руках Аришку. — Эмма Либкинд. Отчим её… — Не надо, тётя Поля! — воскликнула Эмма и разрыдалась. Бабушка молча подошла к ней сзади и стала массировать плечи успокаивая. Первое, что пришло мне в голову, это надругательство над девчонкой со стороны отчима. У меня кусок в горле застрял и аппетит пропал. Я отодвинул полупустую уже миску. Девчонка совсем юная, лет пятнадцать. Я едва заметным кивком вызвал бабулю к себе в гостиную и первым ушёл из-за стола. Я уселся на диван. Вскоре ко мне подсела бабушка. — Изнасиловал? — мрачно спросил я её. — Да нет, ты что?! — прошептала она. — Пока только руки распускает. Но всё более настойчиво. Он проходу девчонке не даёт. Сегодня она еле вырвалась от него. — А мать что? — А что мать? Кричит на неё, что она специально мужика её соблазняет. — Да ладно, — не поверил я своим ушам. — Она идиотка что ли? — У неё два сына маленьких на руках, погодки, один больной, — проговорила бабушка. — Ну и идиотка, конечно. Куда ж без этого. — Что собираешься делать? — спросил я. — Да, голову сломала, не знаю, что делать. Мать её сейчас в больнице с младшим в Брянске. Эмма с отчимом и старшим из погодок осталась одна в доме. Вот ее отчим и расслабился совсем. — Главное, самого страшного ещё не произошло, — сказал я, хлопнув себя ладонями по коленям. — А всё остальное решаемо. У неё бабушки-дедушки какие-нибудь есть? — Есть дядя, брат покойного отца, — оживилась бабуля. — Живёт здесь с семьёй. — Что за мужик? — Нормальный мужик, водителем у нас на механическом заводе работает. Жена его нянечка в детском саду. — Знаешь, где они живут? — Эмма наверняка знает. — Отлично, — проговорил я, вставая. — Этот вопрос надо решить. Сейчас. Раз и навсегда. Я вышел в кухню. — Эмма, что отчим, пьет? — спросил я девушку. — Бывает, — ответила она, испуганно глядя на меня. — Сейчас тоже пьяный? — Нет, вроде. — Отлично. Ты сегодня здесь оставайся с тётей Полей. Да, ба? — повернулся я к бабушке. Она сначала мотнула головой отрицательно, потом, передумав, закивала согласно. — Конечно, даже с ночёвкой можно, на Инкиной кровати пусть ложится. — А мы с тобой сейчас прогуляемся перед сном. Да? — подошёл я к бабуле и подмигнул. — Э… Да, да, — ответила она и пошла одеваться. — Куда вы? — спросила обеспокоенная мама. — Депутатский запрос оформим, — отшутился я, пошёл переоделся и вернулся в кухню. — Всё хорошо будет, — сказал я растерянной Эмме, — не волнуйся. — А как же брат? — спросила она. — Он ещё маленький. — Не переживай, придумаем что-нибудь, — ответил я. — Отчим же пару часов с ним посидит, справится? Девушка неопределённо пожала плечами. Из своей спальни вышла бабушка. — Эмма, Герман с Валей в каком точно доме живут? — спросила она. — За Большим мостом сразу по правой стороне четвёртый дом, — ответила ей Эмма. — А что вы собираетесь делать? — Что надо, — ответила бабуля. — Мы пошли. Мы вдвоём с бабушкой вышли на улицу и пошли в сторону улицы Ленина. Было скользко, я подставил бабуле локоть. Так мы дошли до перекрёстка и свернули налево. Подходя к Большому мосту, с которого я когда-то сиганул, она замедлила шаг, думая о чём-то своём. Какой-то вопрос в связи с этим у меня всё крутился на языке, но я никак не мог вспомнить какой. Так мы и прошли через мост, думая каждый свою думу. — Что она там говорила, четвёртый дом справа? — проговорил я, переводя бабулю через дорогу.