Оторвавшись на миг от чтения, Мартин рассеянно ответил: – Кофе, пожалуйста. – Что-нибудь еще? Бриошь, тост? Он чувствовал, что чем дальше читает, тем сильнее сводит у него желудок. – Нет, спасибо. Он взял другую газету, потом третью. Все они толковали событие по-разному, но сходились в главном: в Сьюдад-Хуаресе, ведя бои с войсками Ороско, бригадный генерал Вилья не выполнил приказ генерала Уэрты. Тот обвинил его в неповиновении и приказал расстрелять. Концовка была одинакова во всех газетах, и это означало, что они воспользовались официальным сообщением: Франсиско Вилья нарушил субординацию, желая завладеть не принадлежащим ему имуществом, а когда ему в этом воспрепятствовали, попытался взбунтовать находящийся у него в подчинении батальон численностью триста человек и был приговорен к расстрелу. Исполнение приговора было остановлено лишь спешным вмешательством полковников Гильермо Рубио Наваррете и Рауля Мадеро, по телеграфу обратившихся к сеньору президенту республики с просьбой о помиловании. Оно пришло в ту минуту, когда Франсиско Вилья уже стоял у стенки и расстрельная команда готовилась к казни. – Кажется, он увел коня, принадлежавшего местному жителю, а тот пожаловался генералу Уэрте, – сказала Диана. – Генерал приказал вернуть, Вилья отказал наотрез. Уэрта пришел в ярость и воспользовался случаем, чтобы свести старые счеты. – Невероятно. – «Эль Эральдо» приводит заявление самого генерала. Читайте. И Мартин прочел: Я принял решение отправить арестованного в столицу для предания его суду. Бывший бандит по имени Франсиско Вилья представляет опасность для Северной дивизии, ибо постоянно расшатывает дисциплину во вверенных мне частях. Ошеломленный Мартин отложил газету в сторону. Официантка принесла заказ, и от горьковатого свежего кофе немного прояснилось в голове. – Господи… – наконец отреагировал он. – Сам Панчо Вилья, ни больше ни меньше. – Вы же видите, что творится… Он чудом уцелел… Надолго ли? – Значит, его везут в Мехико? – Похоже на то. Я разузнаю и, если будут подробности, сообщу вам. Как бы то ни было, событие громкое, и я должна об этом написать. Мартин выпил чашку до дна. Диана внимательно наблюдала за ним: – Вы ведь добром вспоминаете Вилью, не так ли? – Нелегко ответить на этот вопрос. Он оглянулся, словно сравнивая то, что видел, с тем, что помнил: – О его людях у меня остались хорошие воспоминания. – Несмотря ни на что? На все их зверство и кровожадность? На всех расстрелянных и повешенных? Мартин улыбнулся, как бы примиряясь с неизбежным: – Это Мексика. – Да… – с запинкой произнесла Диана, делая усилие, чтобы понять. – Но ведь все это… так чудовищно. Разве нет? – Я о том и говорю. Это Мексика. Никогда прежде Диана Палмер не смотрела на Мартина так, как сейчас. – Мне казалось, вам нравится здесь, – произнесла она, помолчав. – Не в том дело, нравится или нет, – ответил он просто. – Это скорее вопрос практический. Я многому учусь здесь. – Что же, из уст инженера это немало. – Диана немного растерялась. – Но чему тут можно научиться? Что тут есть такого, чего нет в Европе? – Ни в Европе, ни в Штатах. По крайней мере, в тех цивилизованных краях, откуда вы родом. – Вы бы очень удивились, узнав, как легко с нас слетает налет цивилизации в наших цивилизованных краях. – Структуры, – ответил Мартин. – Что, простите? – Учусь постигать структуры. – О господи… Вам сколько лет? Двадцать семь, двадцать восемь? – Двадцать пять. – Да это же просто безумие – особенно в таком юном возрасте! У вас что-то с головой, простите. Мартин промолчал. Диана достала из сумки нефритовый мундштук и пачку «Мурада» – достала и снова спрятала, не закурив. – Это удивительно. «Структуры», вы сказали? – Сказал. Диана подалась вперед, облокотившись о стол. Сосредоточенно впилась взглядом в его лицо. Через минуту откинулась на спинку стула. – Да… И в самом деле вы заматерели за те дни, что провели на севере. И теперь не похожи на мальчугана, играющего в войну. Она поднялась, открыла сумку и подозвала официантку. Растерянно покачала головой, не сводя глаз с Мартина: – И я нисколько не удивлюсь, если вы захотите туда вернуться. Эмилио Улуа, по своему обыкновению, был едок, как серная кислота. Ситуация доставляла ему наслаждение. – Похоже, у вашего друга Панчо Вильи крупные неприятности. – Он мне не друг. – Да? А мне казалось, вы в дружбе со всей этой братией. Со всеми этими смутьянами, не приученными к порядку. Хороший урок президенту Мадеро, а? Прижать к ногтю тех, кто привел его к власти, да так, чтобы сделала это федеральная армия, с которой он прежде воевал. Столько обещаний, столько разговоров – и вот чем кончилось. Они шагали по гравийной дорожке Аламеды, пересекая парк по диагонали в сторону офиса «Нортенья». Возвращались с рабочей встречи в Школе горных инженеров и уже оставили позади строящееся здание нового Национального театра – между лесов еще виднелся современный стальной каркас. – А второй ваш дружок, президентов братец Рауль, отправился на север пострелять… Вот ведь семейка, а… Рассчитывали, небось, что с уходом Порфирио Диаса все решится само собой, но проповедь читать – не пшеницу жать. Вот теперь расплачиваются, и, боюсь, платить им придется дорого. Улуа окинул быстрым и презрительным взглядом уличного торговца, заступившего им дорогу, и, не обращая на него внимания, пошел дальше. – Вы тоже поедете на север, Гаррет. В Парраль. Вот так новости, удивился Мартин. – Но положение таково, что… Мексиканец надменно отмахнулся: – Слушать ничего не хочу! Вы в подобных ситуациях как рыба в воде. Справитесь и на этот раз. Мартин пытался осмыслить услышанное: – А что я буду делать в Паррале, дон Эмилио? – Поедете ненадолго – дня на четыре, на пять. Компания «Пеньяройя» успешно поглощает концерн «Фигероа», и Мадрид просит нас представить самые свежие сведения о Сьерра-Мадре-Орьенталь. Сделать это предстоит вам. – Да почему мне? Улуа, рассеянно оглядывая деревья и железные скамейки парка, будто не слышал его. – Я подготовил встречу с нашими сотрудниками, – продолжал он, – а мой секретарь закажет вам билет на поезд и хороший номер в отеле «Идальго». Повидаетесь с директорами и управляющими тамошних шахт, как закрытых, так и тех, что еще пока работают. – Дон Эмилио, но я всего лишь инженер.