– Поздравлять. Я снова в строю. – И когда же? – Послезавтра. В Морелос. – Желаю удачи. Это грязная война. – Да. Что есть, то есть. Не присаживаясь, они молча стояли друг напротив друга. – Очень любезно с вашей стороны, что пришли попрощаться, – решился наконец Мартин прервать молчание. Мексиканец медленно кивнул. Казалось, он думает о чем-то другом. – Я, – сказал он, – не хотел уезжать, не поговорив с вами. – О чем же? – удивился Мартин. – Я написал на визитке… – Теперь понять смысл его улыбки стало совсем невозможно. – Дело чести. – Я к вашим услугам. – Может быть, мы прогуляемся? Хотите подняться к себе за шляпой или за верхней одеждой? Мартин ощутил внезапную пустоту под ложечкой и покалывание в паху. Капитан продолжал улыбаться, и Мартин понял, что ответом на эту улыбку, сдобренную запахом алкоголя, может быть только «да». – Не стоит. Пойдемте. Они вышли из отеля. Солнце закатывалось за крыши старинных, еще колониальной постройки, домов, оставляя в сумерках кипящую уличную суету. Голоса прохожих перемешивались с цоканьем копыт. На углу улицы 5 Мая и Такубы дымили жаровни с тако и кукурузными початками. На тротуарах перед витринами магазинов толпились индейцы в соломенных сомбреро, в штанах, сшитых из одеял, жалкие женщины с наброшенными на голову шалями, с детьми за спиной, хорошо одетые горожане, элегантные дамы. Казалось, там был представлен весь Мехико. – Каковы ваши намерения в отношении Йунуэн? Растерявшийся от такого вопроса Мартин ответил не сразу: – Мои намерения – это мое дело. – В этом пункте мы с вами расходимся. Полагаю, что и мое дело тоже. От этого отчасти зависит мое будущее, – ответил капитан и рассмеялся как-то по-новому. – Забавно, не правда ли? Офицер, отправляющийся на фронт, толкует о будущем. – У вас нет никаких прав на Йунуэн, – спокойно сказал Мартин. – Разумеется. Как и у вас. Права эти предоставит она сама и сама решит кому. – Не понимаю, к чему вы клоните. – Не понимаете? Мне кажется, пора прояснить этот вопрос. – Капитан подался вперед и спросил как бы по секрету: – Вы намерены жениться на ней или нет? – Наверно. – «Наверно»? Друг мой, это нехорошо звучит. Тем временем они дошли до улицы Донселес, где вдоль фасадов тянулись лотки с книгами. Мартин подыскивал подходящие случаю слова. – Думаю, что хотел бы взять ее в жены, – наконец ответил он. – Думаете? – Вы слышали, что я сказал. Кордоба сморщил лоб под полем шляпы: – Не слышу уверенности в ваших словах. – Да, я не вполне уверен, – согласился Мартин. – В собственных чувствах? – И в ее тоже. Капитан довольно долго молчал. Он остановился перед лотком и рассеянно оглядывал названия книг. – Благодарю за откровенность и отплачу вам той же монетой. – Он достал из внутреннего кармана красивый кожаный портсигар. – Потому что я как раз твердо намерен жениться на Йунуэн… Ваше присутствие этому, естественно, препятствует. Ваше, ваше. Испанцы окутаны в Мексике неким романтическим флером, возникшим, наверно, еще во времена конкисты. Кроме того, вы молоды, обаятельны и хороши собой. Приятный молодой человек. Это несомненные достоинства. Он протянул раскрытый портсигар Мартину, а когда тот молча отказался, поднес ко рту длинную тонкую сигару и принялся раскуривать ее, чиркнув спичкой о стену и спрятав огонек в ладонях. – А недостаток ваш в том, что вы иностранец и рано или поздно уедете отсюда, – сказал он. – И нашей барышне, если она выйдет за вас, придется последовать за вами. Куда бы вы ни направили свои стопы. Он замолчал, машинально, не глядя, перебирая книги. – Мои достоинства – иного рода. Я образован, тоже недурен, а когда надеваю мундир, обретаю воинственный вид, который тешит взоры дам… Делаю неплохую карьеру, располагаю кое-какими средствами. Есть что предложить такой, как Йунуэн. Есть у меня и связи, так что, если не паду смертью храбрых, могу дослужиться до генерала. Он замолчал, выпуская дым. – Завтра я уезжаю, как уже сказал, – договорил он. – И хотел бы уехать, сначала устранив все неясности. Сказано было бесстрастно. Безразлично. Однако деланая холодность тона только подчеркивала дерзость самого высказывания. Мартин был одновременно и заинтересован, и раздражен. – Что ж, проясните, раз уж затеяли этот разговор. Кордоба с видом кающегося грешника дважды ударил себя в грудь: – Конечно-конечно… Сию минуту. Он снова пососал сигару, а потом пожал плечами: – Вы мне нравитесь. О дружеских чувствах речь не идет – но нравитесь. И не только из-за своих легендарных подвигов в Хуаресе. Они прошли улицу и свернули налево. Под огромным рекламным щитом пива «Монтесума» наблюдали за потоком прохожих два конных полицейских: закрепленные на подбородке ремешки фуражек, высокие сапоги, сабли у седла. Промчался автомобиль, расчищая себе дорогу гудками, стреляя выхлопами, смрад которых перемешивался с запахом конского навоза. – Не хочу уезжать, развязав вам руки. Он в последний раз набрал в рот дым и бросил окурок. Босоногий нищий, сидевший на корточках, торопливо подобрал его. – Надо решить дело. – И как же думаете решать? Они почти дошли уже до самого Санто-Доминго. Небо, все в мелких облачках, было золотисто-перламутровым. Капитан отогнул манжету и взглянул на часы-браслет. – Сейчас откроется кабаре на улице Куаутемока… Бывали там? – Не приходилось. – Правительство намерено перевести туда все дома терпимости – бордели, проще говоря. Местные жители протестуют, но квартал входит в моду… Вы в самом деле там не бывали? – Нет. – В таком случае я вас приглашаю. Тут недавно открылось заведение – называется «Трианон», недурное. Мартин замялся под взглядом Кордобы, который не сводил с него глаз и ждал ответа, словно бы для того, чтобы начать новый этап эксперимента. Хотелось отказаться, и благоразумие – или инстинкт – подсказывали именно это. Но в темной, каменной пристальности капитанова взгляда угадывалась провокация. И вызов. Мартину вспомнились слова майора Гарсы в Сьюдад-Хуаресе: «Пришла пора узнать, из чьей шкуры больше ремней можно нарезать». Недурно сформулировано, если вдуматься. Очень по-мексикански. Почти карикатура. Мартину даже захотелось рассмеяться. И внезапно прилив гордости прибавил ему отваги. – Хорошо, – ответил он. – Пойдемте. Капитан еще мгновение смотрел на него изучающе, словно оценивая, насколько весок был этот ответ. Потом подозвал один из экипажей, стоявших у здания инквизиции. Уселись, возница щелкнул кнутом, и они двинулись вниз, в сторону Сокало. Проезжая мимо Монте-де-Пьедад, Кордоба достал из кармана плоскую серебряную флягу. – Не желаете глоточек? – Он отвинтил пробку. – Французский коньяк. Великолепный «Хеннесси». – Нет, не сейчас. Благодарю. Капитан отпил, прищелкнул языком от удовольствия и спрятал флягу. И с интересом оглядел Мартина. – Вы при оружии? – неожиданно спросил он. – Нет. – А ведь обычно носите с собой маленький револьвер? По нашим временам предосторожность не лишняя. Особенно там, куда мы едем. – Я думал, это досужие салонные разговоры.