– Не спится? – Нет. Диану, которая, часто дыша, ворочалась, чтобы улечься поудобней, тоже не брал сон. И они стали разговаривать вполголоса: Мартин лежал с закрытыми глазами и лишь изредка поднимал веки, смотрел на темные стропила, едва различимые в дрожащем свете сального огарка. – Что собираетесь делать, когда приедем в Веракрус? – спросила Диана. – Вернетесь в Европу? – Не знаю. – А пора бы уже подумать об этом – самое время. – Это непросто. – Ну разумеется… Никто и не говорит, что просто. – А вы что намерены предпринять? – Ну, со мной-то все ясно. Я связывалась с нашим консулом… Он заказал мне билет на пароход, который идет в Новый Орлеан с заходом в Корпус-Кристи, в Техасе… Отправляется послезавтра. Она замолчала. Они по-прежнему лежали рядом и лишь иногда, меняя положение, соприкасались плечами. – Может быть, и вам сесть на этот пароход: из Нового Орлеана он следует в Гавану… Или на другой какой-нибудь – и вернуться в Испанию? Кто знает, сколько еще Веракрусу оставаться тихой пристанью. – Вероятно, уже нисколько, – хладнокровно заметил Мартин. – Очень может быть. В порту стоят военные корабли для защиты подданных США. Только я не знаю, распространяется ли это на других иностранных граждан. – У меня есть еще время определиться. – А какие варианты? Мартин ответил не сразу. Он задумался, пытаясь прояснить собственные мысли. – Мне любопытно, – сказал он наконец. – Любопытно? – Да. Не хочется бросить все и исчезнуть. Не узнав, чем же все это кончится. Не решив… Диана слушала его внимательно и спросила с удивлением: – Что вы можете решить? Мартин промолчал, не сводя глаз с балок под потолком. – Холодно… – пробормотала Диана. – Да, очень. – Не хочу укрываться этим вонючим одеялом… Может быть, мы придвинемся друг к другу? – Вы правы. Диана подалась к нему всем телом. Мартин обхватил ее за плечи, а она прижалась затылком к его груди. Вся она была удлиненной, вытянутой, крепкой, но при этом гибкой и упругой, и ощущать ее так близко было приятно. Все-таки она женщина, подумал Мартин. Никогда до сей поры он не думал о ней так, а если и думал, то мельком, но сейчас неожиданно для себя осознал, что ему нравится держать ее в объятиях. И нравится даже ее запах – смешанный с запахом дорожной пыли, пота, утомленного тела. – Так лучше? – О да, конечно. Минуту они лежали неподвижно, слушая дыхание друг друга. Первой заговорила Диана: – Вы однажды меня заинтриговали… Помните, когда было землетрясение? Вы сказали что-то насчет геометрии. – На самом деле это очень просто. Стоит лишь начертить на доске, как интуитивно постигаешь правила. – Интуитивно? – Именно. – Правила? На доске? О чем вы вообще? – О скрытом от глаз игроке. Об углах, о прямых и кривых. – Он произнес это холодно и деловито и даже пожал плечами. – Муравьи под подошвой случая, лишенного способности чувствовать. От изумления Диана даже вздрогнула: – И вот этим занята у вас голова, пока вы бежите в Веракрус, спасаясь от смерти? Мартин молча улыбнулся. Это был его долг перед Мексикой. А может быть, и перед самой жизнью – перед той ее стороной, которая стала открываться какое-то время назад, еще в Сьюдад-Хуаресе, и о существовании которой он до тех пор даже не подозревал. Можно быть счастливым, не без душевной растерянности осознал он сейчас, даже в хаосе и в смертельной опасности. Даже когда мерзнешь в скверной придорожной гостиничке рядом с едва знакомой женщиной и с пистолетом в кармане. А женщина почувствовала это, когда Мартин обнял ее. – Вы что, с оружием? – удивилась она. Он не ответил и на этот раз. Американка теперь вглядывалась в него еще внимательней, чем прежде. Ее лицо было так близко к его лицу, что ее дыхание щекотало ему подбородок. Мартину захотелось еще теснее прижаться к этому телу – костистому, твердому, но гибкому и притягательному. Диана, вероятно, догадалась, почувствовав внезапное напряжение, – и слегка отстранилась. – Нам надо хотя бы немного поспать. Мартин крепко зажмурился. Я, наверно, не вернусь в Испанию, подумал он умиротворенно. Если каким-то образом сумею попасть в Веракрусе на корабль, не знаю, когда и как вернусь в Мексику. Они сели в машину, едва рассвело, и двинулись под светлеющим небосводом мимо и между холмов, ручьев, пыльных рощиц и перелесков, а когда забрались выше, увидели вдалеке голубовато-свинцовые вершины Кофре-де-Пероте и вулкана Ситлалтепетль. После полудня от непрестанного дождя дорога раскисла. А в семидесяти километрах от Веракруса, возле времянки, где ночевали дорожные рабочие, доехали и до блокпоста. Когда остановились, поняли, что это не армейские, а руралес. Те злились на ненастную погоду, клеенчатые плащи блестели от воды. И с проезжающими эти люди были не слишком любезны. Двое взяли на прицел пассажиров и шофера, а сержант осторожно зашел сзади и потребовал документы. От него пахло спиртным. Он обстоятельно изучил предъявленные удостоверения личности и охранную грамоту. – Испанец, – заключил он, глядя на Мартина. – Он самый, – ответил тот. Револьвер свой он спрятал под сиденье и старался держаться спокойно и естественно. – А в Веракрус вам зачем? – осведомился тот. – По работе. – А сеньора? – У меня назначена встреча с американским консулом. И, как видите, мы располагаем официальной бумагой из посольства. На смуглом усатом лице, мокром от дождя, отразилось подозрение. – А вот у вас ни из какого посольства бумаги не имеется. – Мне и не нужно. До сих пор… – Ну-ка выйдите оба из машины. – Что, простите? – Я говорю, выйдите. Диана и Мартин повиновались. Водитель застыл, положив руки на руль; он не издавал ни звука и всем видом своим показывал, что ни при чем: малинчиста превратился в обычного мексиканца. Руралес сопроводили пассажиров во времянку, велели войти, а сами остались на дороге. Внутри обнаружились лишь колченогий стол, четыре стула, топчан, ящики с патронами, две бутылки пульке и керосиновый фонарь. Пахло опилками, окурками самокруток и волглой грязной одеждой. – Сядьте. Задержанные подчинились и на этот раз. Сержант снял дождевик, встряхнул его, потом уселся по другую сторону стола. Еще раз проглядел документы, открыл блокнот, очинил карандаш и что-то записал. Потом отложил карандаш и откинулся на стуле, рассматривая Мартина и Диану. Ее – с особым вниманием. – Дальше Ринконады вам ходу нет. Вы должны вернуться в Мехико. Мартин вздрогнул: – Ехать назад? – Именно. Не могу разрешить вам ехать дальше. Насчет сеньоры, – он коротко взглянул на Диану, – у меня есть еще кое-какие сомнения, потому что у нее имеется проездной документ… Но что касается вас… Явно рыльце у вас в пушку. – Что за чушь! Сержант взглянул на него свирепо.