Скопин поднял брови. — Это уж позвольте мне решать, что вы будете делать, а что нет, — твердо сказал Скопин. — Раз вы в моем распоряжении, то и делайте, что вам приказано. А я вам приказываю сейчас выпить. Вам нужно расслабиться, Захар Борисович, а то вы как камень. Архипов встал и принес с подоконника стакан и чайную чашку с отбитой ручкой. Скопин вынул из кармана носовой платок, протер посуду, ловко свернул пробку у фляжки и щедро плеснул водки. — С почином! — сказал он. Они выпили. — Итак, — Скопин утер рот рукавом, — для начала расскажу вам то, что вы еще не знаете. Помните шкатулку, которую Сёмка Рубчик украл у вашей Маши? Архипов кивнул. — Этот Сёмка недавно посетил публичный дом, в котором работала его старая знакомая по имени Адель. Имя, понятно, не настоящее, зовут ее Ольга, но не в этом суть. Сёмка перед свиданием обещал ей денег. А уже потом сказал, что денег нет, но вместо них пытался подарить своей пассии шкатулку. — Шкатулку? — заинтересовался Захар Борисович. — По описанию — именно шкатулку Маши. Говорил, что она стоит больших денег. Но Адель взять шкатулку отказалась и потребовала плату. Сёмка сначала предлагал ей подождать до утра. Он-де сам пойдет на рынок, продаст вещицу и расплатится с девушкой. А потом обозлился, выхватил нож, изуродовал девчонку, а сам сиганул в окно. — Так, — сказал Архипов сосредоточенно. — Денег у Сёмки нет. Шкатулку он все равно пойдет продавать. И скорее всего — на Сухаревку, в антикварные лавки. Ведь, по его мнению, она стоит больших денег, — продолжил Скопин. — А там у меня есть человечек, который сразу донесет, как только Сёмка появится на Сухаревке. Я-то думал взять его еще утром, но подлец, похоже, затаился… Скопин снова разлил водку из своей фляги. На этот раз Архипов не протестовал. — Итак, Захар Борисович, — сказал Скопин. — Теперь очередь вам включаться. Давайте вспомним, что мы имеем? — Убийство первое — Надеждин на Лазаревском кладбище, — ответил Архипов. Скопин покачал головой. — Нет, я бы начал с ограбления дома Трегубова. — Из-за шкатулки? — Да. Архипов задумчиво поскреб небритый подбородок. — Ну, предположим… — Итак, — продолжил Иван Федорович, — Надеждин и Сёмка Рубчик грабят дом Трегубова. И ведь не просто так, а по наводке. Моя мысль понятна? — Да, — кивнул Архипов. — По словам Маши, они сразу пошли на второй этаж, где у Трегубова была специальная комната, хранилище. — Именно, — сказал Скопин, усаживаясь поудобнее на стуле и доставая из кармана свою черную трубочку. — Именно! Они берут целый мешок ценностей. Далее я предполагаю, что Надеждин ночью идет на кладбище с этим мешком. Зачем? — Продать добычу? — спросил Архипов. Скопин из другого кармана вытащил кисет и запустил в него пальцы. — Полная ерунда! — ответил он. — Зачем продавать ночью на кладбище, когда для этого есть скупщики? Если бы он хотел продать, то утром отправился бы на Сухаревку. — Значит, встречался с наводчиком? Скопин кивнул. — Чушь какая-то, — возразил Архипов. — Зачем наводчику убивать Надеждина, да еще и оставлять мешок с награбленным на кладбище? А уж тем более будучи человеком из обеспеченного круга. — Галоши? — спросил Скопин, набив трубку и положив кисет обратно в карман. — Да! Галоши! Там были следы галош. Значит, убийца берег свою обувь, что сразу отсылает нас к мысли: это не босяк, не фабричный — иначе были бы следы сапог. Галоши… оставленный мешок… Орудие убийства! — Да, — кивнул Скопин, — именно! Орудие убийства. Где у вас тот рисунок, который сделал со слепка доктор Зиновьев? Архипов бросился к столу и стал рыться в бумагах. Наконец нашел то, что нужно. — Вот! — сказал он и разгладил рисунок на столе. — На что похоже? — спросил Скопин. — Какой-то странный широкий нож? — предположил неуверенно Архипов. — А по мне, так это рогатина. — Иван Федорович вынул трубку изо рта и ткнул черенком в рисунок. — Рогатина как есть. Надо все-таки снова съездить к тому эксперту, Сбежину. — Это бред, — сказал Архипов. — Мало того, что убийца — человек из общества, мало того, что он пришел на кладбище ночью и убил нанятого грабителя, так еще для этой цели, как вы говорите, он притащил с собой рогатину! Он что, на медведя собрался в лес? — Ну, что касается рогатины… — заметил Скопин. — Почему вы думаете, что он принес ее целиком? — Как это? — удивился Архипов. — Если снять наконечник с древка, то его можно вполне спрятать под одежду. И использовать как кинжал. — Но это странно! — возразил Захар Борисович. — Можно было просто взять нож. — Если он вообще брал его с собой, — сказал Скопин, поджигая спичкой потухший табак в трубке. Архипов в недоумении посмотрел на Ивана Федоровича. Тот выпустил струю дыма и пояснил: — Наконечник от рогатины мог быть среди вещей, которые Надеждин вынес из дома Трегубова. Если он представлял какую-то ценность. Если бы мы могли сейчас спросить у Маши — имелся ли такой наконечник в коллекции Трегубова… — Если бы! — с горечью произнес Захар Борисович. — Я предполагаю вот что, — сказал Скопин. — Некто в галошах заказал ограбление Трегубова. Причем нужна ему была именно шкатулка. — Зачем? — быстро спросил Архипов, не замечая, как втягивается в работу, забывая о Маше и своих тревогах. — Ведь шкатулка, как утверждал сам Трегубов, ничего не стоит? — Вот! — поднял трубку Скопин. — Это правильный вопрос. Я могу предположить, что ценность шкатулки не в ее стоимости, а в том, что в ней находится. — Но в ней нет ничего! — горячо ответил Захар Борисович. — Маша хранила в ней какие-то дешевые безделушки… Или вы думаете, что дело в них? — Нет! — отрезал Скопин. — Не думаю. Но Маша могла не заметить что-то, что делало эту шкатулку ценной. — Что? — Не знаю, — пожал плечами Иван Федорович, засовывая трубку в рот и выпуская струйку дыма. — Может, что-то было написано или приклеено на дне. Какой-нибудь шифр… — Карта с сокровищами? — насмешливо спросил Архипов. — Может, у нее вообще есть второе дно, где спрятаны бриллианты, — невозмутимо продолжил Скопин. — Ведь спрятать бриллианты в дешевую шкатулку — неплохой ход. — Но зачем тогда Трегубов отдал ее Маше? — А! — усмехнулся Скопин. — Смотрите сами — грабители пошли в хранилище и выгребли там все. И если бы не Рубчик, который сунул шкатулку в карман, думая подарить ее Адели, она бы просто осталась в комнате, как никчемная безделушка. Здесь стечение обстоятельств, случайность. — Вы думаете, Трегубов действительно был так умен, что прятал в ней бриллианты? — Бриллианты? Может, и нет, — ответил Скопин. — Но что-то легкое и ценное — возможно. Рубины, изумруды, жемчуг. Архипов вскинул руку, перебивая Скопина. — То есть, когда Надеждин принес на кладбище мешок с награбленным, наводчик не нашел в ней того, что хотел — а именно эту шкатулку. Скопин кивнул и выпустил клуб дыма. — Между ними произошла ссора, — продолжил Архипов, — в результате которой наводчик убил Надеждина. — Так-так, — подхватил Скопин. — Я как-то раз имел дело с этим бритым… с Надеждиным то есть. Дурной мужик. Ну, Захар Борисович, раз уж вы начали распутывать, продолжайте, я послушаю. — Хорошо, — кивнул Архипов. — Наводчик в галошах убивает Надеждина… — Первый удар в спину, когда тот наклонился. А второй удар в сердце — для уверенности, — вставил Скопин. — Почему? — спросил Архипов. — Надеждин — опытный грабитель, с ним драться — себе дороже. Галоши — признак человека обеспеченного. Не военного. Вряд ли это форменный душегубец. Кроме того, есть и другие признаки… — Какие?