— На самом деле, доказательство полезности пудинга заключается в том, что его едят, — поправила Мюриэл, покачав головой. — В любом случае, какие у тебя планы на сегодня? — спросила она, чтобы сменить тему. — Думаю, я пойду в деревенскую ратушу пить чай с тортом, — сказала она, улыбаясь. — И ты пойдешь со мной. Иди, готовься. — О… э-э… Анна. Я действительно не в состоянии… — Это была не просьба. Ты должна убраться из этого дома. Нам нужно выяснить, что говорят в Мейплдоне о кровавом Билли Коули, и я не могу сделать это в одиночку. Ты единственная, кого знают люди в этой деревне. Ты та, с кем люди разговаривают и кому доверяют. Если кто-то и может выяснить, что происходит, так это ты. — Что ж, спасибо за восторженную оценку; однако все изменилось. Все не так, как ты помнишь, Анна. Я также не тот человек, которого ты помнишь. — Печаль промелькнула на лице Мюриэл. Это заявление вывело Анну из себя. Она была склонна считать, что все в деревне осталось таким, каким было в то время, когда она уехала. Что ее мать была такой же, как в тот день, когда она оставила ее. Но ее визит пролил неопределенный свет на здоровье и благополучие Мюриэл, и теперь Анна гадала, какие еще были различия, о которых у нее еще не было возможности узнать. Тот факт, что ее мать и тетя Тина больше не были лучшими подругами, был достаточно шокирующим, но что, если другие жители деревни тоже отвернулись от Мюриэл? Анна должна была подготовиться к такой возможности. Анна отмахнулась от слов Мюриэл рукой. — Чепуха. Ладно, пойдем пешком? Кажется, стыдно тратить впустую этот прекрасный солнечный свет, а поскольку ты провела здесь взаперти несколько дней, я думаю, тебе не помешала бы изрядная доза витамина D. — Анна поднялась с дивана и ободряюще улыбнулась маме. Мюриэл вовсе не выглядела убежденной. — Мама? — Мне страшно, Анна. — Мюриэл заломила руки. — А что, если мы его увидим? Анна на мгновение задумалась. — Тогда мы будем лучше знать, с чем имеем дело. Мюриэл заметно вздохнула, а затем встала. — Пока ты рядом со мной, я думаю, он ничего не сможет сделать. — Мам, насколько нам известно, он может быть прикован к инвалидному креслу. Возможно, ты беспокоишься по пустякам… мы понятия не имеем, какое влияние все эти годы в тюрьме могли оказать на него или его здоровье. — Да, возможно, ты права… это, должно быть, сказалось на нем. Я должна встретиться с этим страхом лицом к лицу, а не прятаться от него. — Вот именно. Это на тебя не похоже — уклоняться от чего бы то ни было. Ты всегда боролась за то, во что верила; ты всегда была сильной. Нет причин, по которым ты не должна быть такой сейчас. Мюриэл обняла Анну. — Спасибо тебе, моя дорогая девочка. Я знаю, что не часто говорила тебе об этом, но ты была для меня всем. Ты все еще такая. Возможно, я не делала правильного выбора или хороших решений, пока ты росла. Но то, что я сделала, я сделала, потому что любила тебя и хотела защитить. Ты ведь знаешь это, не так ли? — Конечно, мам. Конечно. — Анна проигнорировала неприятное ощущение, ползущее вверх по затылку, и вместе с мамой вышла из дома, чтобы дойти до сельской ратуши. Глава 38 2019 Лиззи Лиззи проснулась рано, вероятной причиной был солнечный свет, пробивающийся сквозь щель в занавесках. Она встала, наполнила таз в ванной и ополоснула лицо холодной водой. Попытка смыть вину: вчера она зашла слишком далеко. Она хлопнула ладонями по белому фарфору раковины. — Это был глупый, безмозглый поступок, Лиззи! — сказала она своему отражению. Могло быть и хуже. Эту фразу она повторяла про себя с тех пор, как оставила Роба возле его дома. Это был поцелуй, ничего больше. Это был не поцелуй. Это был не секс. Но ее совесть знала. Это был физический контакт, и не с ее мужем. Следовательно, это было неправильно. Она даже не могла винить алкоголь. Она придерживалась только одного G&T, после чего пила диетическую колу. Она переступила черту, даже если это был всего лишь поцелуй в знак благодарности. Такой тип поцелуя обычно представляет собой чмоканье в щеку, а не затяжной удар в губы. Она нарушила доверие. Брак основан на доверии; «секретность — враг», — услышала она голос Дома. И совершив этот акт предательства, что именно она получила? Это был всего лишь поцелуй. Но она сомневалась, что Дом так на это посмотрит. Неужели Роб? Она играла с огнем и даже не была уверена, с какой целью. Роб немного рассказал о том, что, по его мнению, сделал Билли Коули и почему, но поиск в Интернете подсказал бы ей это. Она узнала об утреннем чаепитии с пирожными в понедельник, но она знала, что эта информация, вероятно, была в витрине магазина. Провести целый вечер в пабе с мужчиной, которого она однажды встретила, на самом деле не требовалось, чтобы добиться этого. Кроме того, из-за ее лжи о том, что она племянница Мюриэл, она не была уверена, что поход в деревенскую ратушу за тортом будет самым умным ходом. Сказав это, возможно, у Роба не будет времени упомянуть клиентам, что он встретил племянницу Мюриэл, и поскольку его не будет в ратуше, она сможет пойти и пообщаться, и ее не раскроют. Учитывая, что ей почти нечем было заняться, Лиззи приняла решение привести себя в порядок и поехать в холл. Она никогда не могла отказаться от торта. Сельская ратуша находилась напротив церкви, и рядом с ней была небольшая автостоянка. Лиззи некоторое время сидела в машине, наблюдая, как несколько пожилых людей медленно, с трудом входили в здание. Она будет торчать, как больной палец. Даже больше, чем в пабе прошлой ночью. Она надеялась, что не заметила никого, кто был в баре. Что, если они видели, как она целовалась с Робом? Она запустила пальцы в волосы. — Не думай об этом, — сказала она вслух. Бросив на себя быстрый взгляд в зеркало заднего вида, Лиззи выскочила из машины, прежде чем успела передумать. По всему залу было расставлено около полудюжины прямоугольных столов с расставленными на них прочными металлическими стульями, обтянутыми мягкой тканью оранжевого цвета. Люк соединял главную комнату с кухней, где несколько дам расставляли тарелки с булочками, кексами и ломтиками торта. Ламинированная табличка сообщала Лиззи, что каждый товар стоит два фунта, а чашка чая или кофе — один. Сок с печеньем стоил двадцать пенсов. Лиззи быстро огляделась по сторонам; детей там не было, но, по-видимому, их ожидали. — Привет. Могу я чем-нибудь помочь? — коротко спросила ее женщина, округлая, как бочонок. — О, привет. Да, я бы хотела кофе, пожалуйста, — сказала Лиззи, а затем, когда взгляд женщины не дрогнул, внимательно изучила предложенные пирожные, добавив: — И этот аппетитный торт с лимонной глазурью. Это вы сделали? Выглядит аппетитно. — Лиззи улыбнулась так широко, как только смогла. — Эм… да, вообще-то, я. Спасибо. — Женщина-бочонок покраснела. Лиззи сбила ее с толку. Удивительно, как удачно сделанный комплимент может задеть чье-то эго настолько, чтобы заставить его быть милым. Лиззи могла сказать, что женщине не терпелось спросить, кто она такая, черт возьми. Но она заставит ее подождать. Ей нужно было сначала выяснить, кто эти люди, убедиться, что она не обронила имя Мюриэл, прежде чем она даже узнала, как та выглядит, или была ли она там, в холле. — Большое вам спасибо. Уверена, что мне понравится. Возможно, через минуту я захочу второй кусочек. — Лиззи снова ухмыльнулась, прежде чем заплатить и найти место. Она выбрала столик на дальней стороне, чтобы у нее было время увидеть входящих людей и быстро оценить обстановку. Ей также требовалось время, чтобы усовершенствовать свою «подачу». Когда она откусила кусочек торта, который был так же хорош, как и выглядел, сердце Лиззи подпрыгнуло. Она наклонилась вперед, крошки торта упали ей на колени. Она не могла в это поверить — Анна, женщина, с которой она познакомилась на днях, только что вошла в холл. С ней была хрупкая пожилая женщина — пожилая мать, о которой она говорила? Рука Лиззи была поднята прежде, чем она сознательно решила это сделать, и она помахала Анне. — Привет, Анна. Большое спасибо за рекомендацию отеля типа «постель и завтрак» — это фантастика, — с энтузиазмом сказала Лиззи. — Это, должно быть, твоя мама… — Она замолчала в надежде, что Анна их познакомит. Но вместо этого та просто сказала: — Да, это так. — Затем вежливо добавила: — Я так рада, что ты нашла жилье по своему вкусу. — Весь эпизод казался фальшивым и фальшиво ярким, что, в свою очередь, заставило капельку пота пробежать по спине Лиззи. Узнала ли Анна, кто она такая? Настоящая причина, по которой она оказалась в Мейплдоне? Сейчас она определенно казалась сдержанной, по сравнению с их первой встречей. — Не могли бы вы посидеть со мной? Я чувствую себя здесь как Билли-без-приятелей, — съязвила Лиззи, тут же пожалев о своей фразе. Черт возьми, как глупо. Она поспешила продолжить разговор, надеясь замять свою оплошность. — Пирожные просто изумительные, я скучаю по таким вещам. Ни у кого в Эббингсуорте по утрам не бывает такого кофе. — Да? — Анна была отвлечена, ее взгляд метался по комнате, вместо того, чтобы сосредоточиться на Лиззи. Следующий комментарий Лиззи адресовала матери Анны, чье внимание тоже было отвлечено с тех пор, как они подошли к столу. — Вы печете… Миссис… э-э… Женщина повернулась к ней; их глаза встретились. Казалось, они проникали в Лиззи, заглядывая глубоко внутрь нее. Лиззи невольно вздрогнула, странное ощущение охватило ее. — Миссис Фишер, — сказала мать Анны. Ее голос был слабым, как шепот воздуха. Она не сводила глаз с Лиззи. Анна, казалось, ничего не заметила. — Разве ты меня не помнишь? Этот вопрос совершенно сбил Лиззи с толку. Она откинулась на спинку стула, шок не давал ей произнести ни слова. Как, спустя тридцать лет, произошло какое-то признание? — Мам, ты собираешься сесть? Мама? — Анна пододвинула стул и попыталась усадить мать. — Эй? Земля матери! — Голос Анны стал раздраженным. Она посмотрела через стол на Лиззи и наклонилась ближе. — Понимаешь, что я имею в виду? — тихо сказала она, качая головой. Лиззи почувствовала, как все ее тело расслабилось. Миссис Фишер, вероятно, вообще ее не помнила, вот почему она спросила Лиззи, помнит ли та ее. Это было не потому, что она узнала Лиззи с тех пор, как та была ребенком. — О, мне так жаль, — прошептала она в ответ. — Да, ты говорила, что беспокоишься о ее… э-э… здоровье, не так ли? — Я здесь, знаете ли, не нужно говорить обо мне. — Миссис Фишер задвинула стул обратно под стол. — Я не теряю самообладания. Я просто не хочу здесь сидеть, спасибо. — О, хорошо, мам. Нет проблем, мы сядем за другой столик. — Она отвела миссис Фишер подальше от Лиззи, одними губами извиняясь через плечо. Лиззи поймала себя на том, что рада, что они ушли. Миссис Фишер. Мюриэл Фишер, имя, которое Лиззи назвала своей тетей. Что делало Анну ее дочерью. Но Роб сказал ей, что дочь Мюриэл зовут Белла. Воспоминание об их первой встрече у церковных ворот всплыло в ее памяти, слова, которые Анна сказала, когда представилась: — Я Анна. Я та, кто сбежала. Черт возьми. Анна была Беллой. Итак, Лиззи была не единственной, кто скрывал свою настоящую личность. В истории Анны определенно было нечто большее, чем она сначала подумала. Глава 39 1989 Блэкстоун Клоуз Вторник, 27 июня — за 22 дня до — Почему ты сегодня не в школе, Элиза? — спросила Мюриэл. Она остановилась на подъездной дорожке Билли Коули, сбоку от его красного грузовика, не решаясь переступить границу, она не хотела, чтобы он увидел ее, если ей это сойдет с рук. Во всяком случае, до того, как она смогла поговорить с его маленькой девочкой. Это был рискованный шаг; даже быть там было рискованно. Но в этот раз она была готова рискнуть. Кто-то должен был это сделать. Было слишком много предупреждающих сигналов, чтобы их игнорировать. Было неправильно стоять в стороне, ничего не делая. Ее совесть не могла этого вынести, и она была уверена, что остальные согласятся. Она не сказала им, что собирается подойти к Элизе… ей не нужно было их разрешение. Мюриэл не нуждалась в их разрешении, чтобы обеспечить безопасность детей Мейплдона. Но ей может понадобиться их помощь. Элиза повернула лицо к Мюриэл. У нее перехватило дыхание. На виске Элизы была отчетливая желтоватая отметина. Исчезающий синяк. Это подтвердило подозрения Мюриэл. — Тебе плохо? — Мюриэл попыталась снова. Она присела на корточки и улыбнулась. Элиза знала Мюриэл по воскресной школе, она не была незнакомкой, так что, вероятно, ей удастся уговорить ее заговорить. — Ты неплохо выглядишь. — Папа сказал, что я больна, — сказала Элиза. — Неужели? Ну что ж, если папа считает, что тебе следует не ходить в школу, то, наверное, он прав. Элиза слегка улыбнулась и продолжила разбирать свою куклу на части. — Тебе не нравится эта кукла, Элиза? Элиза подняла голову, на ее грязном лице появилось озадаченное выражение. — Конечно, она мне нравится. Она такая же, как я. — Она подняла расчлененный торс пластиковой куклы, чтобы Мюриэл могла его увидеть.