— Оу. Я не уверена, что понимаю. Почему она такая, как ты, Элиза? Мюриэл показалось, что она заметила колыхание занавески в передней комнате бунгало, и ее сердце дрогнуло. Если Билли видел или слышал ее, ей лучше поторопиться и убраться оттуда. Она не могла сказать, что случайно проходила мимо, не тогда, когда его бунгало было последним в тупике… у нее не было причин быть там. — Потому что ей тоже больно, — просто сказала Элиза, позволяя телу упасть. Затем Элиза снова опустила взгляд на землю и подняла голову. Мюриэл в ошеломленном молчании наблюдала, как Элиза засовывает сломанную руку в полость головы, при этом ее губы растягивались в широкой улыбке. Что-то в этой сцене было настолько странным, настолько тревожным, что Мюриэл захотелось убежать от этого. Этот ребенок был поврежден. И для Мюриэл существовало только одно объяснение. Она не была уверена, что хочет больше разговаривать с Элизой. Может быть, она получила то, за чем пришла. Когда Мюриэл выпрямилась и собралась уходить, Элиза встала. Ее платье было испачкано засохшей грязью с земли. Но всплеск красного остановил Мюриэл на полпути. — О, милая, у тебя идет кровь? Элиза посмотрела на красное пятно на своем платье и улыбнулась. — О, нет. Это не моя кровь. Рот Мюриэл открылся и закрылся, из него не вырвалось ни слова. — Какого черта ты делаешь? — проревел голос, громкий и сердитый. Мюриэл невольно вскрикнула — это застало ее врасплох. Она была слишком занята, чтобы заметить, как Билли вышел на улицу. — Прости, — прохрипела она. — Я только спросила Элизу… — Я предлагаю тебе отвалить! Любопытная корова. — Он плюнул на землю перед Мюриэл, прежде чем обхватить Элизу одной рукой за талию и приподнять ее. Зажав ее под мышкой, как мяч для регби, он зашагал обратно в свой дом, ее крики «Нет, папочка, нет!» затихали по мере того, как он уходил. Ноги Мюриэл задрожали. Горячие слезы потекли по ее лицу. На мгновение она застыла на месте, ее мозг отказывался посылать правильные сигналы конечностям. Билли Коули был именно таким монстром, каким они его считали. Ей было что рассказать им на собрании в Мейплдоне в четверг. Если бы она могла продержаться два дня. Глава 40 Анна 2019 Понедельник, 15 июля После неловкого момента между ее матерью и Лиззи Анна надеялась, что больше не будет никаких эпизодов с кем-либо еще на утреннем кофе с пирожными. — Ты хорошо себя чувствуешь, мам? Анна не знала, было ли это из-за того, что ее не было дома, или из-за того, что она была в самом холле, но ее мать казалась очень напряженной и прямо сейчас почти отсутствующей — смотрела в пространство, как будто забыла, где находится. — Что? Да. Прекрасно. — Внимание Мюриэл наконец переключилось на Анну. Она натянуто улыбнулась. — Пытаюсь собрать все воедино в своей голове, вот и все. — Может, нам стоит посмотреть, кто из твоих друзей здесь? — Анна оглядела комнату в поисках Нелл или кого-то, кого она узнала. — Было бы неплохо, если бы вы наверстали упущенное, и мы могли бы слегка подтолкнуть их, посмотреть, не привлекали ли они к себе нежелательного внимания. — Нелл здесь нет, — заявила Мюриэл, не поднимая глаз. — Ну, я уверена, что здесь есть люди, с которыми ты могла бы поболтать. Смотри, приходят. — Под этим Анна подразумевала, что теперь там было больше десяти человек. У нее возникло еще одно неприятное чувство. Судя по всему, Мейплдон действительно был умирающей деревней — она еще не видела никого, кроме Роба, сына Нелл, и Лиззи, которым не исполнилось и пятидесяти. И даже пятьдесят казались нижней границей шкалы — большинство людей в зале приближались к поздравительной открытке от королевы. Мюриэл пробормотала что-то, чего Анна не расслышала. Она начинала думать, что эта прогулка была просто еще одной пустой тратой времени — ее мать, казалось, не стремилась общаться, а Анна никого не узнавала, и при этом она не чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы завязать с кем-то случайный разговор. — Я собираюсь приготовить нам по чашке чая, мам. Ты хочешь торт? — Да, иди. Может быть, теперь, когда ты притащила меня сюда, это и к лучшему. По пути к люку Анна нарочито медленно лавировала между столиками, надеясь уловить что-нибудь интересное в разговорах. Она слышала все: от «Я больше не могу входить в ванну и выходить из нее» до «Судороги ужасны по ночам; мне приходится стоять на холодном полу, чтобы облегчить их». Но ни слова о кукольных головах или Билли Коули. Почему люди не говорили об этом? Казалось, они открыто обсуждали его в магазине в субботу утром. Конечно, он не был забыт всего два дня спустя. — Не видела тебя несколько лет, Белла, — сказала женщина за люком, ее большие подбородки дрожали, когда она говорила. — Сначала я не была уверена, что это ты, но я сложила два и два, когда поняла, что ты с Мюриэл. — Тогда у тебя есть одно преимущество передо мной… боюсь, я не могу тебя опознать. — Ей придется привыкнуть к тому, что люди здесь называют ее Беллой. Несмотря на то, что перед отъездом она поощряла использование имени Анна, здесь ее знали как Беллу гораздо дольше. — Энджи. Я подруга Тины. — О, да. Теперь ты действительно кажешься мне знакомой. Хотя я не помню, чтобы ты была подругой Тины. — По воспоминаниям Анны об Анджеле Мур, Тина ненавидела ее. Она задавалась вопросом, как или почему они стали друзьями. Если, конечно, Энджи не говорила свою собственную версию правды. — Дружба часто вырастает из трагедии, — сказала Энджи. — И даже взрослым иногда нужно повзрослеть. Анне ужасно хотелось возразить Энджи… она не пережила большой трагедии, но та, что у нее была, потеряла друга, а не обрела его. Однако она согласилась со своим последним утверждением. Но вместо того, чтобы обсуждать это, она подумала, что должна воспользоваться этой возможностью, чтобы упомянуть о недавних событиях. — Да, ты права, Энджи. И в этой деревне произошла наихудшая трагедия. Я рада, что вы с Тиной смогли завязать дружбу благодаря этому. Я уверена, что сейчас она должна быть особенно благодарна за это, учитывая, что на прошлой неделе его выпустили из тюрьмы. — О боже, это ужасная новость, не так ли? — Энджи заговорщически наклонилась к Анне. — Я не люблю говорить вне очереди, — сказала она приглушенным тоном, — и я поклялась, что ничего не скажу здесь сегодня… я не думаю, что это то, о чем жители деревни хотят говорить, но у меня очень плохое предчувствие по этому поводу. — Насчет Билли? — Да. Я имею в виду, у него все еще есть свое место в Мейплдоне. Я думаю, он вернется. — Я тоже об этом думала, — сказала Анна, подражая тихому голосу Энджи. — Но я бы подумала, что ему не разрешат находиться на определенном расстоянии от семьи его жертвы, не так ли? — Скорее всего, нет, но неужели ты думаешь, что убийца, который провел в тюрьме тридцать лет, будет делать именно то, что ему положено? Что как раз и беспокоило Анну. Билли, возможно, придется посещать встречи со своим сотрудником службы пробации и соблюдать определенные условия, но она предположила, что на нем не было метки, поэтому в промежутках между этими встречами он мог ходить, куда ему заблагорассудится, пока его не поймают. — Но ты его не видела и не слышала, а кто-нибудь еще видел? — Нет, еще нет. Но я держу ухо востро, — сказала Энджи, постукивая указательным пальцем по носу. На долю секунды Анне это показалось смешным, и ей пришлось подавить смех, хотя в глубине души все это не было ни в малейшей степени смешным. — Ты помнишь ту игру, в которую мы, дети, играли? — О боже, да. Тук-тук, Джинджер — ты, маленький ужас, тогда изводила Билли до полусмерти. — Я помню. Как, я уверена, и он. — На самом деле он неоднократно вызывал полицию. Пэт Верн обычно собирал детей и строго отчитывал их, и все это приносило пользу. Боже, боже, Белла. Если бы вы двое не играли в эту дурацкую игру, может быть… Энджи замолчала, ее лицо порозовело. Ей не нужно было заканчивать предложение. Анна знала конец. И Анна знала, что Энджи не одинока в своих мыслях. — Что ж, оглядываться назад — замечательная вещь, Энджи. Как тебе хорошо известно. Анна ничего не имела в виду под своим комментарием, она просто подумала, что добавит его для пущего эффекта. Но выражение вины на лице Энджи говорило само за себя. Все жители Мейплдона сыграли свою роль в смерти Джони Хейс. — Ладно, что ж, пора идти дальше. Хочешь чашку чая? — Два, пожалуйста, и два шоколадных маффина. Когда Анна ставила чашки и тарелки на стол перед Мюриэл, Лиззи привлекла ее внимание с соседнего столика. — Держи, мам. — Ты долго болтала с Энджи. Что-нибудь интересное? — Не совсем. Правда, я не знала, что она дружит с тетей Тиной. — Ах, да. Странно, если спросишь меня. Никогда бы не назвала этих двоих друзьями, ни за что в жизни. — Мне это тоже показалось странным. Но она сказала, что их дружба «выросла из трагедии». — Анна передразнила голос Энджи. — Хм. Или необходимость держаться вместе. — Что ты имеешь в виду? — Ничего, не обращай на меня внимания. Озлобленная старуха. Кислый виноград. Все это, — сказала Мюриэл, махнув рукой. — Прости, что снова отрываюсь, мам, но я хочу перекинуться парой слов с Лиззи. — Да, иди. — Мюриэл подняла бровь. — Но отнесись к тому, что она говорит, с щепоткой соли. Она лжет. Желудок Анны сжался. Что за странные вещи говорит ее мать. Было ли это частью подозрения на слабоумие — говорить странные вещи, вырванные из контекста? Ей нужно было разобраться в этом и как можно скорее записаться на прием к врачу. — Будет сделано, — сказала она, поворачиваясь и садясь обратно за столик Лиззи. — Еще раз привет. Извини за то, что мама вела себя немного… странно. — Анна изобразила на лице, как она надеялась, извиняющееся выражение. — Не беспокойся. Но я действительно думаю, что твоя мать верит, что узнала меня, Анна. — Она вполне может. Это не так, как если бы Мейплдон был большой деревней… и тогда все жили в карманах друг у друга. Она, вероятно, помнит тебя, хотя ты прожила здесь совсем недолго.