Один — в качестве аргумента аларийцам, второй … второй я приберегу для себя на самый крайний случай, если гости дома сбросят овечьи шкуры и покажут клыки. Если им скомандуют «взять» — имперские псы легко укусят руку того, кто сидел рядом за одним столом, иллюзий у меня не было. В Империи не было более облаченных властью и более бесправных служителей Запретного города, чем менталисты. Даже у евнухов в гареме, и у тех было больше прав и свобод, если рассудить. Всю жизнь под колпаком, всю жизнь на коротком поводке, всю жизнь охотиться и загонять дичь, когда скомандуют «Ату». И из системы нельзя выйти. Менталистов было в чем-то жаль, но интересы рода превыше всего. Я взболтала предварительную фракцию на свету — экстракт вязко оседал на стенках фиала — передержала. Нужно добавить что-нибудь для балансу — пару капель. Я напевала и готовила, работа спорилась. Как шутил наш Наставник в Академии, у Блау все условно-опасные и ядовитые зелья всегда получалось с первого раза и точно по рецепту. Родовая предрасположенность. Последняя закладка вспыхнула сизым пламенем в жерле печи, и я с удовольствием размяла плечи. Стянула нарукавники, жесткий фартук, и тщательно очистила лабораторный стол, убрав все следы. Фиал, с рубиново-красной жидкостью на донышке, одиноко стоял на краю стола и насмешливо подмигивал мне на свету — боишься, Блау? Боюсь. И совершенно не стесняюсь в этом признаться. Пока ритуал не проведен, есть две вероятности — Нике жив и Нике мертв. После ритуала останется только одна. Я крепко зажмурилась, опустив голову на стол — сделаю это позже. Вечером. Проведу ритуал перед сном. Мнимая отсрочка приговора успокаивала, и я радостно встряхнулась. Пирамидку Ликасу я записала со второго раза, запоров первый — слишком много моментов, которые аларийцу видеть было не нужно. Запись начиналась с Храма, где нас ведут в нижний зал и заканчивалась фейеричным пинком под зад, когда серебристое пламя спеленало змея Немеса. Все остальное я планировала показать Ликасу лично. В лабиринте. Старик сегодня был щедр на информацию и рассказал много. Чтобы зайти в круг мне нужно было единственное — Ликас. Аллари действуют просто — запирают Хранителя, не мудрствуя лукаво. Просто. Быстро. Эффективно. Во всех случаях, кроме моего, потому что помимо несчастного мужика с косой, которого закрыли где-то там на изнанке, у меня есть — Ликас. Без Хранителя мне в круг не попасть — всё идеально, но… получается, что Хакан не сказал, что я в курсе про второго Хранителя? Или они просто не в состоянии запереть Ликаса? Вообразить себе, что кто-то может ограничить Ликаса, я не могла — пасовала фантазия, скорее я могла представить обратное. Значит, про снятие немилости он выдумал персонально для меня, чтобы держать подальше от круга? Я крутнула готовую пирамидку с записью на столе — надеюсь, этого хватит. Я не воспринимала проблему с менталистами серьезно — сегодня есть, завтра уехали в свою Столицу на десять зим, а аллари были всегда. И будут, если договоримся. *** Я ковырялась в кухонной плите, почти лежа на полу, к верху попой, кряхтя, заправив мешающие юбки ханьфу высоко за пояс. Эти псаковы накопители, кто их ставит так неудобно! Я уже выковыряла один, сломав ноготь. Заменила на новый, который заправлен под завязку, и осталось ещё два. Маги жаловалась накануне, что самая большая плита стала работать плохо — значит, заряд артефактов почти кончился. — Леди? — рокочущий бас Бутча раздался сверху. Я сдала назад, сдула грязные пряди со лба, и увидела грозную фигуру дознавателя, который нависал сверху, сложив руки на груди. — Леди меняет накопители, — пояснила я спокойно. — Самое время, — согласно кивнул Бутч. — Больше некому. — Некому, — я выбрала следующий и нырнула обратно под печь, охнув — второй ноготь! — Возьмите, — Бутч протягивал мне двузубую вилку. — Там с правого бока есть незаметная рисочка, если вставить и повернуть, накопитель сам выскользнет из гнезда. Я покосилась на Бутча с уважением — чувствуется огромный опыт по ремонту домашних кухонных печей. Он оказался прав. Псакова рисочка действительно была сбоку, и я установила новую пару за три мгновения, потратив почти десять на первый артефакт. — Благодарю, — я вежливо вернула менталисту немного погнутую вилку, вытащила юбки из-за пояса и отряхнулась. — Не спится? — Хотел поговорить, — выдохнул он коротко. — Предполагал, что найду на кухне. — Говорите, — я сложила три пустых накопителя на стол и присела рядом, вытирая руки. — Менять действительно некому? — Бутч крутнул один из кристаллов в оправе к себе. — На случай всплеска, — пояснила я кратко, — буду сливать силу. — Маги говорила, печь работает плохо. — Силу не стоит выбрасывать на ветер… — Силу не стоит выбрасывать на ветер, — закончили мы одновременно. Это каждому Высшему твердят с детства. Владеешь силой — используй с умом. — Буду приносить пользу, пока не перейду на четвертый. — Похвально, — равнодушно отметил Бутч, а я заерзала на стуле. Вечерние разговоры менталистов мне сегодня уже надоели. Наелась до сыта, как сказал бы Геб. — Хотели поговорить сами, или вас отправили? — Вызвался сам, — глухо пояснил Бутч. — Вы сделали сегодня неверные выводы. — Оу, и вы сочли нужным их поправить? — Счел, — рокочуще подтвердил он. — Каро наказан для его же пользы. За то, что произошло в Храме. — А что произошло в Храме? — я пожала плечами. — Жрецы провели мне обряд — всё. Каро здесь не причем. Бутч глубоко вздохнул. — В Столице за подобное уже подали бы петицию в Управление. Дознаватель не справился с возложенными на него обязанностями. Каро разжаловали бы, возможно исключили бы из пятерки, если бы жаловался кто-то повыше, и наказание управляющей печатью. — Жаловаться никто не будет, — я не могла говорить за дядю, но то, что такой бред вряд ли придет ему в голову понимала отчетливо. — Вы — нет, в Столице — да. Каро может решить, что это норма, — Бутч прошелся из угла в угол за несколько размашистых шагов, и большая кухня Маги сразу показалась крошечной. — Это только вторая его операция. Каро может решить, что это норма, когда менталистов садят за один стол с Главой Клана, обычно мы едим на кухне, — ещё несколько раздраженных размашистых шагов. — Норма, что можно совершить ошибку, и не получить за нее наказание, норма, что можно изучать бытовые чары поутру, а потом сделать чудовищную прическу подопечной, с которой она пойдет в Школу. Норма — таскаться по женским лавкам, пить на кухне и воровать ночью сладости. Это — не норма, и в интересах Каро понять это отчетливо, чтобы не ошибаться там, где не прощают ошибок. Ни малейших. Я поджала губы — с этой стороны я не смотрела. — Это плохая услуга для него, леди. Мы не те, от кого стоит его защищать. Вы знаете, как работает управляющая печать? Как дознавателям выдают наказания? — Вероятно, за неисполнение приказа, — процедила я неохотно. Как это работает, я видела только раз — Таджо держался мгновений тридцать, отказываясь выполнять приказ, и потом полдекады провалялся в кровати, и никакие целительские чары особо помочь не могли. — Верно, — Бутч кивнул. — Слабые не могут сопротивляться вовсе, или ломаются сразу. Сильные — могут держаться, но не долго. Каро — слабый, он сломается. Его сломают, — уточнил Бутч. — Я поняла. Вести себя по-людски — это плохо, — я фыркнула тихо себе под нос. — Помните, вы — лечили. В дуэльном зале, — Бутч наклонился ближе, опустив голову, чтобы было видно шею. — Это шрамы от наказания. — Но… я думала наказание — ментальное… — Если долго сопротивляться, очень долго, — уточнил Бутч, — остается физический след. Необратимые повреждения. — Но тогда почему вы живы? — я подпрыгнула на стуле. — Вы — живое доказательство, что подчинение можно обойти и сопротивляться управляющей печати? Это же нарушение устоев… — Обойти — нельзя. Сопротивляться — можно. Очень долго, до смерти, — пророкотал Бутч. — Я рассказал только для того, чтобы вы поняли. Каро не выдержит и десятой доли, — он поправил пальцем воротник повыше привычным жестом, чтобы шрамов было не видно, — поэтому ему нельзя ошибаться. Следуйте правилам, слушайтесь приказов. Никакой самодеятельности на празднике. Пожалуйста, леди Блау. Я торопливо кивнула. — Но наказывать, ничего не объясняя, не лучший метод воспитания, — я до сих пор помнила полёт Каро в коридоре, и как ему прилетело гардиной сверху. — Ваш дядя использует схожие методы, — Бутч присел рядом за стол. — Но я не заметил особого протеста с вашей стороны. — Дядя — это дядя. Семья. — Я понял, — раздался тихий смешок. — То, что дозволено Блау, не дозволено никому. — Мы не будем обсуждать сира Блау в его отсутствие, как его самого, так и его методы воспитания, — мой голос похолодел. — Не будем, — Бутч примирительно поднял руки. — Вашу преданность семье мы приняли в расчёт, особенно Малыш Сяо. Он теперь так печется о сире Акселе, чтобы вы не расстраивались, что почти сдувает пылинки. Вам сказать, сколько ваш брат за последние декады попадал в переделки? Я фыркнула. Можно подумать — это что-то новое. Аксель — это Аксель, он попадал в переделки везде и всегда, находя проблемы даже там, где их не было по определению. — Мы знаем о предложении Сяо. Я насторожилась. — Для Малыша Сяо хорошо знать, что семья в безопасности. Это хорошо для любого, можно спокойно работать. Надежная пятерка — хороший тыл, — резюмировал Бутч. — Если… вы договоритесь, мы позаботимся о том, чтобы не было препонов при оформлении. Это они так обозначают открытую поддержку Сяо? — Нам просто нужен рунолог, — буркнула я тихо. — Хороший рунолог. — Рунологов много, вы могли взять любого. Но не каждый рунолог имеет такой проблемный род, и не каждому нужно предлагать землю, — тихо пророкотал Бутч. — И не каждый рунолог имеет брата, который работает дознавателем. Даже… если не получится… мы… благодарны за Малыша Сяо. Я кивнула и сгребла три накопителя в карман — меня ждала лаборатория. — О Великом, — тихо добавил Бутч уже мне в спину. — Вы знаете, почему Бога серебристого пламени так не любят в Столице? — Бог един для всех, — выдала я прописную истину. — Не делает различий. — И да и нет, — выдал менталист. — Это не главная причина, — Бутч прошагал к окну и отодвинул занавеску — из-за темных туч на мгновение выглянул серебристый бок ночного светила. — Вы знали, что это не тот Мир, куда наши предки должны были прийти изначально. Великий Исход, — напомнил мне он.