— Не тот? — Нет. Жрецы Великого перепутали координаты переноса. Так говорят, — Бутч развел руками. Я фыркнула, а потом тихо засмеялась — это вполне в духе этих бритоголовых. — Смешно, правда? — Может это и есть замысел Великого — и мы должны были оказаться именно здесь, — я сделала несколько танцевальных па по кухне, взвихрились вокруг ног юбки ханьфу. — В сточетырнадцатом от начала Исхода жрецы перепутали Наследников. Точнее, пламя выбрало не того кандидата в Императоры. Больше этот ритуал не использовали. — Оу… мы это не проходили… — Вы знаете историю Восточных топей? Это не подтверждается Хрониками, но считается, что это тоже результат работы жрецов Великого, тогда была сильная засуха, и они две декады призывали воду, — Бутч обреченно вздохнул. — Призыв увенчался ошеломительным успехом. Великий — Бог настроения, так говорят у нас, на Юге. Бог, который перепутал Мир, перепутал наследников, многие ритуалы часто идут не так, с совершенно непредсказуемым результатом. — Не знаю, как на Юге, а у нас на Севере Великий работает хорошо, и очень почитаем, — я сдвинула брови. То, что оранжевые бритоголовые попали в мой личный «список номер два», вовсе не означает, что можно клеветать на Великого. — Охотно верю, — хмыкнул Бутч. — Вы явно осенены дланью Великого, и проповедуете непредсказуемые результаты. — Великий снял немилость. Это не доказательство? — Вам повезло, — тихо шепнул Бутч. — Непредсказуемый результат ритуала, которого не должно быть. Ритуала, который последний раз проводился более пятисот зим назад, потому что запирающий артефакт был утерян. Просто повезло. Но это не значит, что повезет в следующий раз. Держитесь от жрецов подальше, от любых жрецов, леди. — Слушаюсь, — я крутнулась на пятках и насмешливо отдала Бутчу полный легионерский салют. — Что-то ещё или я могу идти? — Можете, — Бутч кивнул на выход. — Ясных снов, юная леди. — Ясных снов, Бутч, — прошептала я себе под нос. *** Я пролетела почти весь нижний ярус и притормозила, впереди мелькнул белый передник — молоденькая аларийка несла стопку чистого белья, что-то мурлыкая себе под нос. — Ликас не возвращался? — я выскочила из-за угла и перегородила ей дорогу. Служанка испуганно ойкнула и осенила себя знаменьем. — Мисси, ночь на дворе, а вы, как тварь, крадетесь по коридорам… — Не возвращался? — Нет, — она резко замотала головой. — Дядя? Мастер Луций? — Никого. Я отпустила её взмахом руки. — Подожди! — аларийка снова ойкнула, прижала стопку к груди и испуганно оглянулась на меня. Когда они стали такими шугаными? — Нэнс ничего мне не передавала… ну из табора. Как у нее дела? — Н-н-нет, мисси, не передавала, да и не знаю я ничегошеньки… — Иди! — я вздохнула. Никакого толку от этих молодых служанок. *** Дверь в лаборатории я захлопнула с грохотом и заперла, щелкнув кольцами несколько раз. Накопители выгрузила на стол, рядом с фиалом с кровью Нике. Поправила, чтобы стояли ровно в одну четкую линию, закатала рукава и пошла чертить рунный круг. Пока не передумала. Работа спорилась. Линии выходили на диво ровными, мел почти не отрывался от пола, и даже фокусные лучи я вывела на глазок, без всяких формационных линеек. Мгновений через пять всё было готово — круг начерчен, трактат открыт на нужной странице, проявитель ждал своего мига рядом с фиалом. Маленькую шкатулку из черного дерева, инкрустированную серебром, которую на десятилетие подарил мне Аксель, а выбирал наверняка дядя, я открывала торопливо — капля моей крови на первый засов, капля на вторую задвижку, замочек, и приложить родовое кольцо в выемку — сила вспыхнула темным облаком и шкатулка открылась. Внутри было совсем мало предметов — у меня не так много того, что нужно прятать от чужих глаз. Подвеску Я-сина я достала первой, покачала на порванной цепочке, наблюдая, как вспыхивает рисунок печати на свету, и спрятала обратно — не время. Монета лежала сверху. Мастерская подделка под империал, с отчеканенной маской на аверсе. Настоящее произведение артефакторского искусства. Сомневаюсь, что дядя сходу мог бы создать такое, даже ему потребовалось бы время. Монетку, гостевую маску Серых, я тщательно упаковала в бумагу — вырванная с корнем страница, исписанная мелкими убористыми рунами. Я не пожалела ради такого дела трактата по Высшему теормагу из нашей библиотеки, который был в единственном экземпляре. Книгу было жаль — придется сжечь. Империал засунула в гебов мешочек, крепко затянула завязки и выдохнула. Надеюсь этого хватит, чтобы экранировать артефакт Серых. Трактат по теормагу горел весело. Я сделала святотатственный для любого алхимика жест — использовала алхимическую печь не по значению, а чтобы сжигать там книги. Синее пламя слизало всё, и даже пепел и тот истаял до крупинки. Печь пискнула, сыто мигнула огоньками управляющего контура и отключилась. Шкатулку я заперла и убрала обратно — водрузив на среднюю полку стеллажа ровно по центру лаборатории. Хочешь спрятать — положи на самое видное место. Рунный круг был готов, проявитель стоял в центре, на пересечении фокусных лучей, в прозрачном алхимическом фиале, чтобы было видно реакцию, но я кружила по лаборатории с трактатом в руках и медлила, повторно перечитывая условия проверки по крови. Дело в жизненной силе. Пока Высший жив, частицы крови каким-то образом сохраняют связь, возможно с силой внутреннего источника, и показывают наличие или отсутствие жизненной силы. Красный — если проявитель станет алым, значит, объект жив. Не изменит цвет — ритуал по крови и поиск не дает никаких результатов, а если проявитель почернеет… объект покинул этот мир и ушёл за Грань. Книгу я закрыла с громким хлопком. Псаков ритуал был не слишком популярен именно потому что в половине случаев давал осечку — проявитель просто не менял цвет, не сообщая никаких сведений о искомом объекте. И это мне не подходило. Я покачала фиал с рубиновой жидкость на свету — крови Нике было мало, очень мало, но должно хватить, даже если разделить на три части. Вытащила новый кусок мела и пошла чертить ещё два рунных круга, точно таких же, как уже готовый. *** Проекция песочных часов в воздухе висела прямо над моей головой. Я клевала носом, считая песчинки, изредка посматривая на рунные круги. В центре каждого из трех стоял отдельный фиал с проявителем, куда я отмерила положенные пять капель крови Нике. Ритуалы я проводила последовательно — круг за кругом, если первый даст сбой и не покажет ничего — буду ждать следующего. Проекции песчинок бесшумно падали вниз, и я посматривала налево — осталось пара мгновений — и первый проявитель покажет результат. Сидеть на полу было тепло — пара одеял с тахты должны были греть отлично, но внутри все равно было холодно — я мерзла. Одно мгновение. Последние проекции песчинок стекали в часах вниз, и я затаила дыхание. Три-два-один. Рунный круг вспыхнул ласковым золотистым светом, подтверждая окончание ритуала, я проморгалась от вспышки и подалась вперед — смотреть. Ритуал сработал. В центре рунного круга, ровно посередине, на пересечении фокусных лучей сиял антрацитовым блеском фиал с проявителем. Чёрный фиал. — Псакова чушь! — я с остервенением стирала тапками меловые линии рунного круга, и так пнула фокусные камни, что они разлетелись и ударились о противоположную стену лаборатории. — Чушь! У Сакрорума, как у тварей — девять жизней. Я вернулась обратно на насиженное место, и завернулась в одеяла, следить за второй проекцией песочных часов в воздухе и следующим рунным кругом, в центре которого сейчас стоял фиал с почти прозрачным проявителем. — Девять жизней, — тихо повторяла я почти про себя. — Сакрорум та ещё тварь, и не может сдохнуть так просто и так… глупо. Девять. Девять жизней. *** В лаборатории было тихо и сумрачно. Магический светляк под потолком горел тускло и едва вспыхивал — кончался заряд. Алхимическая печь мигала синими огоньками управляющего контура. На лабораторном столе, аккуратно выстроенные в ряд, стояли три фиала с антрацитово-черным содержимым. Глава 136. Виновна Я распахнула дверь спальни настежь раньше, чем Бутч постучал — тот так и замер молча, с занесенной вверх рукой, оценивая мой вид. Так рано я не вставала ещё никогда — заря только занялась, а я уже была полностью готова — простая черная форма с нашивками Блау из дальнего угла шкафа, которую видимо, не надевали ни разу, и военная коса — стянутая так крепко, чтобы ни выбилось ни одного локона. — Ясного утра, леди. — Ясного. — Сегодня день траура? — Взгляд Бутча оценил траурную ленту, завязанную легионерским узлом в петлице. — Похороны. Хороним иллюзии. И развеиваем, чтобы не восстали из пепла. Бутч сдвинул брови, когда я скользнула мимо, аккуратно отодвинув его в сторону. — И не спросите где Каро? — Нет, — я пожала плечами, быстро пересекая коридор — к лестнице. — Или наказан, или вернулся к своим обязанностям, вы — к своим. — Леди, у вас утренняя тренировка по графику. — Не сегодня, — я торопливо отсчитывала ступеньку за ступенькой, сбегая вниз. — Леди…, — Бутч нагнал меня на втором пролете — перешагивая через две, и пристроился рядом.