— Не спрашивай меня, и я не спрошу, как часто ты мне врешь, Вайю. Я примирительно подняла руки — на это нет времени. — Они не отпустят деда, — сказала Фей совершенно спокойно, констатируя факт, с которым давно смирилась. — И Яо им тоже не нужен. Я — женщина, значит, не опасна. Дед не отвечает на Вестники, он сказал, что всё скоро закончится… и… он не отвечает на Вестники, Вайю! И ты не приходила! И Яо! — Тихо. Я что-нибудь придумаю, не знаю что, но всё будет, как раньше, вернется на круги своя… — Ничего уже не будет как раньше, Вайю, — всхлипнула она снова. — Ни-че-го. Голос сестры сорвался, и столько в нем было обреченной покорности и горя, что речь точно не о Яо и деде Ву. — Расскажешь…? Фей резко замотала головой из стороны в сторону. — … когда будешь готова, — закончила я тихо. — Ты не понимаешь. Это …нельзя поправить! В дверь постучали дважды, я перекатилась по кровати, тихо упала с обратной стороны, растянувшись на полу. — Блау? — полоска света мелькнула и исчезла. Ремзи зашел в комнату. — Время. — Это — причина того, что уже ничего не исправить? — Нет, — остановила меня Фей, — он не при чем, Зи помогал… — Зи?! Ты зовешь его Зи? Зиккерт подошел ближе и глумливо поклонившись, развел руки в стороны — всегда к вашим услугам. — Помогал, — закончила Фей очень твердо. — Единственный, кто хотя бы пытался. — Неисповедимы пути Великого…, — Ремзи в роли сира в сияющих доспехах, это просто за гранью. — Время, — тихо поторопил… Зи. — Помолвки с Поллуксом не будет, — зашептала Фей очень быстро. — Хейли, эта тварь проиграл меня… — … сделал ставкой в Гранолу, — педантично поправил Ремзи. — Победитель получает всё — руку и сердце цветочка, и всё, что прилагается, а так же статус Сира. Я открыла рот и закрыла. Это было просто за Гранью. Фей расхохоталась. Тихо, истерично, не в силах остановиться, она смеялась и всхлипывала, упав на тахту, ударяя маленькими кулачками по одеялу. — Ву — уже списали, — констатировал Зиккерт, и упал на тахту рядом с Фей. Ремзи озвучил мои мысли вслух. Списали окончательно и бесповоротно, и в Северном Пределе нет никого, кто пошел бы против Хейли ради Ву. Никого. И даже дядя, даже он предпочел бы Фей в единственном экземпляре. Одна юная сира в качестве сестры принесет гораздо меньше проблем. — …я подумываю об участии, — белоснежные зубы Зиккерта сверкнули в полумраке. — Теперь ты понимаешь?! — Фей спокойно лежала к Ремзи близко-близко, который привычным жестом стянул подушку под голову и удобно устроился на ней. Фей-Фей в городском доме Хейли, куда я прокралась ночью, чтобы поговорить. Фей, которую Анастас сделал ставкой в Граноле. Зиккерт, который делит одну подушку с Фей, которая защищает Ремзи от меня… От меня! О, Великий! Я предпочла бы второй Исход, чтобы покинуть этот псаков мир, в котором всё, совершенно всё искажается, как в кривом зеркале, принимая уродливые формы. Черное становится белым, друг врагом, а Нике… — Понимаю, — старый хрыч сделал самую большую ставку в своей жизни и проиграл. Всё. Точнее я не понимала совершенно ничего. Кто вообще позволил сосунку Хейли поставить леди в качестве ставки? Не безродную, не изгнанную из рода, не вассала? Статус Сира — это возможно, если Фей остается… последней из рода Ву. Последней. Тогда её муж может претендовать на право стать сиром Ву и продолжить род. То есть, когда начнется Гранола, Фей будет бегать по лабиринту с препятствиями, с мишенью — печатью силы на спине… её будут загонять, как дичь, попутно устраняя противников, пока не останется кто-то один… последний, кому и достанется вожделенный приз. — Вайю, нужно спасти деда, нужно спасти Яо! — Фей трясла меня за рукав, чтобы привлечь внимание. — Пожалуйста, Вайю, помоги, я сделаю всё угодно, готова на всё, что угодно, пожалуйста, хотя бы ты… В голове щелкнуло. — Поллукс отказался, — выдала я очевидное. Ремзи пару раз хлопнул в ладоши, а Фей шмыгнула носом. — Сир Поллукс отказался участвовать в Граноле, — довольно шепнул Ремзи, — видимо ставка не слишком привлекательна… — У него брат! Мы одновременно скривились — это единственное, в чем мы с Зиккертом были солидарны. — Он мужик или кто? — Поллукс сын псаки… Над головой Ремзи внезапно вспыхнула маленькая проекция часов, и песчинки уже начали падать вниз. — Время, Блау. Свидание окончено, — он поднялся и мягким пружинистым шагом отправился к двери. — Найди Яо, Вайю, умоляю тебя, — зашептала Фей, удерживая меня за руку. — Я знаю, ты сможешь. Мне некого больше просить, некого… — Фей… — Магистр, леди Фелисити, я видела её мельком в родовом поместье Хейли… может знать хоть что-то… — Уверена? — Я хорошо помню всех с площади, — Фей твердо качнула головой. — И она приходила с визитом к деду… — Блау, — Ремзи почти шипел, утаскивая меня к двери. — Время. Маска! — Я найду способ связаться… *** Всю дорогу обратно Зиккерт молчал, мы шли другим путем — видимо решил не рисковать — лестницы для слуг, закоулки, куда никогда не заглядывают господа. Мы вышли через конюшню, и я мельком оценила богатство рода Хейли — каждый конь был в своем роде произведением селекционного искусства — поколения скрещиваний позволили получить великолепные образчики породы. Фейерверк с глухими хлопками и свистом взорвался прямо над нашими головами — чары огня вспыхивали в воздухе диковинными птицами, плыли огненные драконы, пегасы, распускались цветы… Хейли не скупятся на развлечения отпрысков. Зиккерт задрал голову и замер на одном месте, глядя в небо. Яркая полоса алела на щеке в свете ярких вспышек — Анастас приложил его от души, не сдерживая силу. За оградой мелькнули тени — охрана менялась местами — есть короткое окно. — Сейчас, — кивнул Ремзи и, подтянув повыше воротник легкого камзола, нырнул в подворотню, где я оставила коня. Серый заржал, тревожно прядая ушами — фейерверк в небе его нервировал. — Ну-ну, домой, мой хороший, домой, — я стряхнула снег и подтянула стремена. — Поединок, — напомнил нахохлившийся Ремзи. Снег запорошил его всего — темную шапку волос, плечи, и даже длинные ресницы стали полностью белыми. — Блау держат слово. Твое, — я вытянула дурацкий цветок из-за уха, и синяя роза полетела прямо в руки Зиккерту. — Глава в курсе развлечений отпрыска? — Не просто в курсе, — Ремзи хмыкнул и поежился, втянув голову в плечи, но купол тепла не чаровал, — Гранола — это подарок Главы на день малого совершеннолетия. Мальчик захотел собачку — мальчик получил собачку, мальчик захотел игрушку — мальчик получил игрушку, — насмешливая горечь в голосе Зиккерта слышалась отчетливо, — а в эту зиму мальчик захотел Гранолу, личную, как принято в Столице. И приз, такой, какого не было ещё ни у кого. Ремзи оглянулся на сияющий огнями дом Хейли, из которого неслись первые ноты очередной бравурно-зажигательной мелодии, и знакомым жестом размял запястья. — Кто ещё может позволить себе поставить на кон целую Сиру? Сейчас он хрустнет пальцами раздраженно, на записях он делал так всегда. И он хрустнул, пристально глядя на дом. Я помнила, что значит этот жест — не время, ещё не время. — Бессмертные, и те, кто думает, что никогда не умрет, — я легко повторила движение Ремзи и продолжила, закрутив запястье — тренировки в дуэльном зале не прошли даром. — Другие ставки? — Райхарец и ящик коллекционного мирийского. Конь? Фей приравняли к лошади и ящику вина? — Ву ещё не вассалы. — Ву — никто, — хмыкнул Ремзи, — меньше чем никто. На вашем Севере не-северян редко считают за людей и никогда за своих. Ваш северный снобизм такой же бескрайний, как ваши зимы. Вы сегодня будете мило улыбаться, чтобы завтра просто пройти мимо, не заметив. — Юг нам не переплюнуть, — парировала я. — Гаремы, мужская и женская половины дома, нельзя выйти на улицу без кади и только в сопровождении — цивилизованное общество, напрочь лишенное снобизма. — Ненавижу холод, — он отряхнул снег с головы, — ненавижу зиму, снег, север… ненавижу…