— Мы и следим, — спокойно ответил Райдо. — Сиры в своем праве, Управление не вмешивается во внутриклановые дела до тех пор, пока они не угрожают государственной безопасности. Или вы думаете сир Яо Ву угрожает безопасности Империи? Я молчала, думая. Псаков Бутч. Я просила его об этом лично. — Леди Блау? — Я услышала вас, сир, — короткий официальный поклон и я, с совершенно прямой спиной, проигнорировав предложенную руку, отправляюсь на выход. Менталисты хотели от меня практически невозможного. Нельзя зайти в террариум, не растревожив клубка змей. Глава 142. Чпок-чпок-чпок Щеки уже сводило от напряжения, губы немели от улыбки — это единственное, что я делала ровно тридцать мгновений — кивала и улыбалась. Молча. Больше не оставалось ничего — Аю сделала меня по всем фронтам, и такой противник дорогого стоит. Игра началась прямо на ступеньках — Каро трижды ударил бронзовым кольцом по массивной двери дома магистра, испещренной защитными рунами по периметру, и где-то в холле прозвонил хрустальными переливами весенней капели колокольчик. Представительный слуга в летах открыл, но войти мы не смогли — брошка на внутренней части рукава ощутимо нагрелась — сработал артефакт Райдо. Защита на двери меня не пускала. Даже носочек на порог не поставить — проем сразу ощетинивался вспышками, и завывал сигналками. — Какая… досадная оплошность, — Аю довольно щурясь, всплескивает руками. — Защиту дома обновляли вчера, но задний двор пока не трогали…какая досада, какая досада… Леди, прошу…, — жест в сторону выхода для слуг. Я щурюсь в ответ, цепляя на лицо положенную по этикету улыбку и, жестко зафиксировав локоть Каро, тащу его к чёрному входу. Обогнуть дом магистра, зачерпнуть снега сапогами — дорожки не чистили, и остановиться на ступеньках, чтобы пропустить выходящую из дома кухонную служку с ведром помоев в руках. Один — ноль в пользу старой карги. Блау не заслуживают парадного входа — и место указала, и на немилость проверила. Но магистр не учла, что ни в одном доме Керна не ставят защиту, настроенную на печати Немеса. Я подмигнула Каро, который следил за мной потемневшими взволнованными глазами, отдала одежду слугам и отправилась наверх, по черной лестнице. Менталисту переступить порога кухни не разрешили — не вышел статусом для сегодняшнего приема. Слуг в доме сновало не мало, и я расслабленно отслеживала лица — ведь последний из пятерки где-то рядом, или тут, у Аю, или на периметре. Лично я поставила бы менталиста внутри. Меня проводили в роскошную гостиную, явно специально украшенную к празднику в алых тонах. И Райдо снова недопустимо ошибся, матрон было не шесть, а четырнадцать, каждая сочла своим долгом вывести в свет ближайшую дуэнью, или представить обществу следующую заместительницу на посту матриарха. Леди Тир, например, притащила с собой двоих — пожилую сухопарую каргу и ту даму, что была на площади вместе с Кантором и Блисс. Тетя? Точно не мать, потому что с мамой Тира была связана одна из тех историй, о которых не принято говорить на Севере за общим столом. Что я здесь делаю, Великий? Старые жужелицы щебетали на староимперском. Бегло, тараторя так, что я не улавливала часть слов в принципе. Два ноль в пользу Аю. Четырнадцатилетней провинциальной сире должны преподавать этикет и изящные искусства, но староимперский на таком уровне — это Академия, и даже там не было никого, кто ставил бы произношение языка давно мертвого мира нормально. Говорить свободно я так и не научилась, только несколько общих фраз. Но понимать и читать могла. Три ноль в пользу Аю. Старые кошелки нисколько не стесняясь, пользуясь тем, что юная гостья их не понимает, вовсю обсуждали Блау. — А Наследник ничего, такой молодой жеребец, — обмахивалась веером Бартуш, которая давно разменяла девятый десяток зим. — Ох, мне бы мои двадцать… Парочка матрон Хейли, такие похожие, что я не смогла отличить одну от другой, глупо захихикали. — А вот вторая Наследница пошла в мать… печально, печально…, — сира Бартуш с деланным сочувствием покивала в мою сторону. Я оскалилась в добродушной и глуповатой улыбке, запоминая каждое произнесенное слово. Что я здесь делаю, Великий? Что я, псаки всех побери, здесь делаю? Вместо того, чтобы искать лекарство для Акса, заниматься делами рода, тренировать плетения? Я торчу тут и слушаю отрывистую каркающую речь на староимперском. Я сжала пальцами в карманах теплый мешочек — артефакт Серых грел и ощущался даже через защиту. Флакон с эликсиром в другом кармане наоборот, холодил, и я погладила пальцем шероховатую пробку. И того и другого хватит, чтобы подставить магистра, но кто сказал, что дознаватели на это не закроют глаза? Если бы Бутч сказал мне раньше, что они ведут свою игру. Дознаватели давно могли найти всё что угодно, хоть весь запрещенный перечень под грифом «СС» и закрыть Аю на второй Цветочной, но… магистр цветет, пахнет и устраивает сраные званые вечера для таких же двинутых на голову, как и она сама. Значит… ловят того, кто стоит за ней или хотят узнать что-то конкретное. Аю нужна им, а мне нужны менталисты. Пальцы разжались с трудом — искушение было слишком сильным, я вытащила пальцы из карманов и с силой прижала к коленям, как и положено приличной сире, и тут же взяла пиалу с чаем, чтобы хоть чем-то занять руки. Улыбайся, Блау! Улыбайся! Я скалилась, отпивала маленькими глоточками чай, и изображала манекен. Матроны обсуждали всё — последние сплетни, язвительно поливая всех ядом, неурочное срабатывание сигнальных артефактов по цепи вышек, стоимость колье столичной примы, которая явно пользовалась благосклонностью одного из патрициев… обсуждали всё, кроме того, что было действительно важно. За какими псаками они здесь сегодня собрались? Аю вовлекала меня в разговор изредка, роняла пару фраз про Академию и подливала мне чаю, и только самая старшая леди Тир, рядом с которой меня усадили, угрюмо молчала, изредка зыркая по сторонам совершенно нечитаемым взглядом. Четыре ноль в пользу Аю. Ни одна из матрон, кроме магистра, так и не обратилась ко мне напрямую, а по правилам этикета это значит, что Младшая должна молчат до тех пор, пока Старшие сиры не обратятся первыми. Я пила чай, молчала и улыбалась. Улыбалась. Улыбалась. — Девчонка — дура, — коротко выплюнула матрона Тир на великолепном чистейшем староимперском. Наш преподаватель по языкам рыдал бы от умиления. — Отец был дурак, так мать хоть соображала, но на детях предки Рода отдохнули, — выдала она своей ближайшей наперснице, немного повернув голову в мою сторону. Та согласно кивнула — Блау — дура. — Сколько потрачено времени, чтобы привить ему вкус… и что? А дура улыбалась, правда потребовалось небольшое усилие, чтобы удержать лицо, но я справилась, отпив ещё чаю. Это — четвертая пиала, если этот бессмысленный треп не закончится, скоро произойдет непоправимое. — Мальчишка — идиот, — продолжила леди Тир на староимперском. Дуэнья согласно кивнула и тут же хлестко получила веером по рукам. Видимо, обсуждать будущего Главу, юного Наследника, его святейшество великолепного Кантора дозволялось только его бабушке. — Идиот, — четко подтвердила я на староимперском с улыбкой. — Но далеко не всегда, — ответ бабули Тира я уже не расслышала — родовой дар включился неожиданно и совершенно не вовремя, как и всегда. Перед глазами потемнело, пиала дрогнула в руках, остатки чая — с глоток, выплеснулись на белоснежную мирийскую скатерть. Я задохнулась. Слишком много было эмоций, слишком разными они были, и слишком острыми. Аю ненавидела. Ненависть была застаревшей, немного запекшейся по краям, когда слишком долго варится в котле мыслей, с отчетливым душком. Ещё там была жалость ко мне — совсем не много, и предвкушение скорого триумфа. Бабуля Тира скучала. Пресыщенная настолько, что всё вокруг казалось ей сном наяву — одни и те же лица, одни и те же разговоры, одни и те же дрязги. Толика любопытства в в сторону магистра и много сочного неодобрения — в мою. Если бы я мечтала о Канторе — мне отчетливо дали понять, что ничего не светит. Почти одинаковые сиры Хейли в количестве двух штук — боялись. Боялись так, что у меня перехватывало горло от чужих эмоций. Ещё чуть-чуть и у них будет истерика. Боятся — чего? Заклинателей? Флейты? Их заставили? Лично ко мне эти старые женщины не испытывали ничего. Вообще. Только бесконечная усталость и выматывающий душу страх, который выжигает все остальные чувства внутри, не оставляя ничего. Одна из них должна быть бабушкой Анастаса. Неужели ей не жаль внука? Или она пропустила турнир и не видела, как Хейли стоял на коленях? Леди Тир с площади сожалела, тревожилась за меня, и единственная была настроена благожелательно. Остальные тетки точно оправдывали определение, которое дал им Райдо — змеи, настоящий клубок змей, все ненавидят и подсиживают всех… но не меня. Я настолько мала и ничтожна в их понимании, что просто недостойна внимания, точнее, ни одной из старух даже не пришло в голову, что можно обратить отдельное внимание на объект. Зачем? Стул. Или стол. Именно так я себя ощущала со стороны. Скорее — стул. Стол — дороже и скатерть на нём отделана мирийским кружевом, поэтому ценен, а я… пока под вопросом. — Переход… недавно светлая… — Слабачка… — Дурная кровь… — Я в её годы…., — летело со всех сторон на староимперском. Горло перехватило. Слишком много всего. Все думали одно, говорили второе, чувствовали третье. — Не пойдёт, — звучали отрывистые рубленые фразы на мертвом языке. — Мужчины больше подходят для ритуалов, — шла следом певучая мысль на имперском. — Порченая кровь, твари, жаль, что нельзя убить всех, — всплывало сожаление с легким запахом сандала. — Убить… — Третий круг не подойдёт… — Откажемся, — кто-то думал с отчаянной надеждой. — Откажемся, это — повод, девчонка не справится…, — и так много было надежды на отказ от ритуала, что это чувство, казалось, заполнило и осветило всю гостиную, сияя на весь Керн. — Откажемся…откажемся…откажемся… И несколько матрон словно ждали чего — то, с трудом скрывая, тщательно контролируя эмоции, но это ожидание выплескивалось наружу и просто заливало комнату резким запахом зеленых яблок — так для меня пахла надежда, и кисловатым запахом страха — много страха, тревоги и почти паники излучали Хейли… — Использовать Наследника… У меня кружилась голова и всё расплывалось перед глазами — зрение резко село, заболела спина, колено, старые, скрюченные ревматизмом пальцы, которым уже не помогали целительские плетения, голова, и всё внутри, как будто я нарушила не одну, не две, а все клятвы разом… псакова эмпатия… все старые кошелки болеют и одной ногой за гранью… Откажемся? Использовать Акселя? Мало силы? Не раньше, чем менталисты вытащат Люци и уберутся обратно с моего Севера. Не раньше, чем Запретный город получит результаты, которые удовлетворят всех. Им нужен ритуал и они его получат. Я шмыгнула носом, что-то теплое текло по подбородку, прикусила губу и вместо того, чтобы поднять и укрепить щиты — раскрылась полностью, сняв защиту. Моя маленькая стена, которая и так не выдерживала столько уровней и пластов информации, рассыпалась в прах … эмоции, мысли и чувства, щедро перемешанные с болью хлынули в голову, накрыв волной. — Дочь проклятого Блау… Задребезжали дорогие фарфоровые пиалы из редкой глины с голубоватым отливом. — Грехи отца… — Никто не берёт, оставляют в Клане… Задрожали и поднялись вверх тарелки, стулья, торшеры и даже одна из маленьких табуреточек для ног, обтянутая дорогой парчовой тканью, зависла как раз напротив меня. — Порченая… — Породнившиеся… Основной купол защиты дома обычно внешний, ведь никому и в голову обычно не приходит, что нападать могут изнутри. Или что у одного из взрослых гостей приема может случиться детский всплеск. — Твари…