Вайю Блау. Дочь Юстиния Блау, сестра Акселя, а теперь и Данда. Племянница Кастуса Блау, будущий целитель. Сначала звание помощника и саквояж в подарок от Наставника, потом Академия, десять зим, помолвка с Квинтом, свадьба… жизнь была бы такой простой и понятной. Должна была быть. Я захлопнула крышку с глухим стуком, решительно щелкнув задвижкой, запирая прошлое там, где ему и надлежит остаться. Под замком. Под слоем пыли. — Простите, Наставник… Маленький свиток из дорогой подарочной бумаги гореть не хотел — мне пришлось поджигать дважды, прежде чем жирный серый пепел упал на пол. Зеленый витой шнур я сожгла тоже, булавка не горела — и её я забросила обратно в саквояж, который вернула обратно на нижнюю полку стеллажа. Дарить набор «помощника целителя» больше было некому. *** Ликас — молчал. С утра со мной вообще не разговаривал никто, кроме Геба — ни Старик, обиженный тем, что я забросила новую лошадку и не нашла времени, чтобы приручить норовистую скотину, ни Фифа, которая демонстративно отвернула от меня голову, изящно изогнув шею — морковку я забросила прямо к ней в стойло — захочет, сожрет; ни Ликас, который успешно делал вид, что у него есть единственный ученик и это не Вайю Блау, даже ни одного замечания в свой адрес — а промахи я делала специально — сегодня мне услышать не удалось. Аларийцы умели дуться. Как будто это особое качество, которое зашито в крови, и передается из поколения в поколение — умение молчанием поставить господ на место, продемонстрировав всю глубину ошибочности их позиции. Я разминалась, прыгала, проходила полосу испытаний и бегала штрафные круги, которые назначила себе сама — тоже молча. Ни Ликас, ни Нэнс, ни Маги не умели молчать долго. По моим подсчетам времени тренировки и трех штрафных должно хватить, но Ликас оттаял на втором — третий круг мы бежали уже вместе. Молча, но рядом. Под сапогами хрустел снег, дорожки сворачивали — вдоль конюшен, через сад, вторые ворота и далее вокруг поместья. Мы бежали в такт и я поняла, что Наставник притормаживает специально, подстраиваясь под мой шаг. — Я… всё… уяснила…, — я выдыхала клубы пара изо рта и говорила коротко, экономя дыхание. — Тренировки… пропускать… нельзя… Ещё один круг мы пробежали рядом, в молчании, пока Ликас наконец не взмахнул условным жестом — тренировке конец. Счастливый Геб обессилено свалился с брусьев и протяжно застонал в голос, и тотчас припустил к дому бодрой рысью, словив косой взгляд аларийца, только засверкали пятки. Я хихикнула. И не скажешь, что он всё утро работал в полную силу. Ликас решит, что мало его гоняет. — Повторение вчерашнего недопустимо. Ты — моя ученица, какой пример ты подаешь? Я торопливо закивала, сдувая со лба влажные пряди. — Как ты собираешься научиться чему-то с таким отношением? Я снова кивала. — Даже Красотка умнее и ответственнее, чем ты… Я начала кивать. — Лошадь? — Аларийцы именовали Фифу Красоткой, упорно отказываясь от придуманного мной имени. — Лошадь умнее меня? — с этим я никак не могла согласиться. Только не эта… Фифа. — Неужели ты слушаешь? — Ликас хмыкнул и повернул к дому. — Наставник! — Вайю, — алариец развернулся ко мне. — Кастус распустил вас. Тебя нужно драть по заднице. Драть так, чтобы ты сидеть не могла. Тогда возможно те мозги, которые должны быть в голове, вернутся на положенное им место! — Да что я сделала? Всего лишь пропустила одну тренировку! — Одна тренировка вчера, одна завтра, дни складываются в декады, декады в зимы, — Ликас почти рычал. — С таким отношением ты не добьешься ничего. Если ещё раз, — почти железный по ощущениям палец больно ткнул мне в плечо, — ты сочтешь, что тренировки у меня — это самое неважное в дневном графике сиры, ты можешь больше не появляться… — Да что случилось то, Великий! — простонала я тихо. — Это же не занятия, это утренняя тренировка… просто тренировка… Последнее я сказала зря. Очень зря. Ликас зачерпнул пригоршню свежего снега, за доли мгновения слепил плотный снежок и, совершенно не целясь, попал точно пониже спины. И, прежде чем я открыла рот, чтобы возмутиться, уже слепил следующий. Я соединила руки и начала выплетать купол, медленно отступая назад, чтобы не упустить аларийца из виду. — Только попробуй, — Ликас сдвинул брови, глядя на мои пальцы, и плетение пришлось распустить. — Если заниматься в полную силу, увернуться не проблема, не так ли, Вайю? Второй снежок попал точно в цель, подбив меня сбоку, а в меня уже летел третий, и Ликас лепил следующий. Позорно взвизгнув — меткость у него была отвратительно точная, я припустила по дорожке к дому, петляя, как заяц среди кустов. — Я тебя научу… Фонтан снежных брызг взрывается в воздухе справа. — Как пропускать… Я оборачиваюсь, чтобы показать язык — я пригнулась, и снежок не попал в цель… — Тренировки… …и тут же получаю в лоб так, что слезы брызнули из глаз. Псаков Ликас начал лепить по два снежка и метать с обеих рук. *** В кухне было жарко. Пылала печь, жарились пироги, томилась каша. Ароматно пахло свежесваренным южным кофе — такой предпочитает дядя по утрам. Я опередила Ликаса на пару мгновений, и, быстро сориентировавшись, повисла на шее у Маги, шмыгнув носом — утро выдалось морозным. — Ма-а-аги… меня обижают… — Что девочка моя… что… Кто обижает? — до аларийки дошло не сразу, но когда дошло большой половник в её руках выглядел внушительней гладия. Кухонные девчонки подобрались, воинственно сверкая глазами, одна даже перехватила поудобнее сияющую сковороду. Уличная дверь на кухню скрипнула, приоткрываясь, и я, ничтоже сумняшеся, ткнула в нее пальцем. — Он… Удар сковороды обрушился на голову посетителя сразу, как только открылась дверь. — Оу…, — я охнула — это был не Ликас, а один из охранников, закутанный, с покрасневшим от мороза носом и небольшим походным термосом-артефактом в руках — послали за горячим чаем. Прежде чем я успела сказать хоть слово, сковорода серебристой молнией сверкнула ещё раз, отправив несчастного в глубокий обморок. Аларийцу очень повезло, что на голове была толстая меховая шапка. — Это не он…, — простонала я. — Есть ещё супостаты? — Аларийки взбодрились, теперь ещё парочка девчонок перехватили сковороды, и по половнику в каждую руку, видимо для равновесия. — Мы сейчас им всем! Темная макушка, припорошенная снегом, мелькнула в проходе и сразу скрылась — сегодня Ликас предпочел позавтракать позже. Лоб, рука, спина, плечо и попа болели — придется кастовать исцеляющие. В сапогах хлюпало — попал снег, и уже приличная лужа набежала на пол. Утро начиналось плохо — я не поговорила с Ликасом по поводу дяди. Аларийцы вездесущи, и я хотела стрясти с него обещание подстраховать его в Столице. — У-у-у-у…, — я шлепнулась на лавку и тут же взвыла ещё раз. — Вот… сладенькое…, — кухарка ворковала вокруг, и передо мной одна за другой появлялись тарелочки со свежими пирожками, нарезками, печеньем и засахаренными фруктами, моими любимыми. И дымящаяся пиала со свежим чаем. — Еда лечит… мисси покушает и всё пройдёт… Мисси кушала. Трескала за обе щеки и приходила к выводу, что аллари — очень мудрый народ. И Маги — одна из самых мудрых женщин предела. — Фофно патентофать…, — пробубнила я невнятно. — Мисси? — Можно патентовать твои пирожки Маги, — я прожевала, запила чаем, отдышалась и выдала, потрясая обкусанным краешком, — как лучшее лечебное средство… Аларийка покраснела от удовольствия. — Чего Ликас сегодня такой злой? С утра лютует. Личная жизнь ночью не удалась? Никто не засмеялся, и даже не подумал похихикать в фартуки, как обычно. — Что, правда? — я подавилась куском пирога и откашлялась, замахав руками — Маги от всей души хлопнула меня по спине, а силы то — немерено. — Рассказывайте! — потребовала я решительно. Девчонки лукаво переглянулись, сверкнув белозубыми улыбками, и даже Маги не смогла остаться серьезной, и …заржали так, что зазвенели тарелки и закачались от хохота кастрюли у притолоки. *** Дядю и Таджо мы проводили сразу после завтрака. Зачем Управление затребовало Шаха, я понятия не имела — Вестники сейчас решают всё, и Нарочных через порталы никто не отменял, но факт оставался фактом — они ехали втроем — дядя, менталист и Яо, которого должны подхватить по пути. От этого мне становилось спокойнее. Шахрейн был сволочью, но сволочью умной, которая точно знала все входы и выходы из этого лабиринта, который представляли собой отношения в Запретном городе. Знал, когда нужно молчать, и когда нужно говорить, знал кому и как улыбаться, знал, как использовать свой статус дознавателя так, чтобы это приносило прибыль. Я не сомневалась в дяде, но… Левенсбрау никто не отменял, и вовремя протянутая рука ещё никому не мешала. Перед отъездом я получила пару неловких хлопков по плечам от дяди, кои, видимо, изображали объятие, и жесткий наказ: — Сегодня будь дома, учись, тренируйся, жди Акселя. И веди себя, как подобает сире и второй Наследнице. — Завтра?