Девушки одновременно сказали: — Нет! — Вывод второй: похитители скоро выйдут на связь. — Почему ты так решил? — спросил повеселевшим голосом Алексеев. — Если бы ребенка украли и не собирались выдвигать никаких требований, то не оставили бы ни записки, ни странного набора на столе. Предположим, некая бездетная семейная пара решила похитить младенца и в дальнейшем оставить его себе. Зачем же им оставлять улики, если налет прошел без сучка без задоринки? К чему шарф и кольцо? Это что, плата за младенчика? Дураку понятно, что никакая мать не обменяет ребенка на шарф. Так что ждите, похитители скоро выйдут на связь. — Что они могут потребовать? — озадаченно спросила Надя. — У меня ни денег, ни бриллиантов нет. — Понятия не имею, для чего им нужен ребенок. Ситуация запутанная. Я, например, не могу представить, что означает этот набор на столе. Судя по шарфу и кольцу, с деньгами у похитителей все в порядке, так что они могут выдвинуть требования нематериального характера. Какие? Не знаю. Но одно могу утверждать довольно точно: ребенок жив, и убивать его пока никто не собирается. — Хоть это радует, — совсем не радостным голосом сказала Алексеева. Воронов посмотрел на часы. Почти десять вечера! Пора домой, нужно обдумать увиденное и услышанное в спокойной обстановке. — На сегодня я предлагаю закончить расследование. Мне надо время, чтобы сделать выводы. Заявлять в милицию о похищении будете? Я бы заявил. Кто знает, что у похитителей на уме. — Мы подумаем, — уклончиво ответил Айсен. — Если ребенок пока находится в безопасности, то спешить не будем. Заявление написать всегда успеем. Ты завтра во сколько освободишься? — Давайте часиков в пять я приеду сюда, и мы продолжим разговор. Оставив якутов совещаться, Воронов вышел на улицу, но пошел не на остановку, а во внутренний двор, куда выходили окна квартиры Алексеевой. Беглый осмотр показал, что искать хлеб и огарок свечи — бесполезное дело. Пока Виктор был на месте происшествия, на улице пошел снег, надежно укрывший все неровности на сугробах. «Свечу она выкинула, а кольцо оставила, — усмехнулся про себя Воронов. — Выбросить кольцо рука не поднялась. С шарфом, похоже, та же история. В каком бы стрессовом состоянии ни находилась Алексеева, разбрасываться импортными шмотками не стала». Виктор посмотрел на освещенные окна Алексеевой. «За весь вечер я не мог заглянуть ей в глаза и попытаться понять, в какой момент она лжет, а в какой — говорит правду. Глаза, без сомнения, зеркало души. Но как заглянуть в это зеркало, когда вместо глаз узкие щелочки? По дороге на остановку Воронов вспомнил давнишний разговор с Демидовым. — Мещеряков, он же себя гением считал! — рассказывал Демидов. — В управлении он — гений сыска, в кругу своих друзей-бандитов — гений преступного мира, мастер комбинаций. Как-то он, начитавшись зарубежных детективов, решил кое-что из прочитанного воплотить в жизнь. Начал с хлороформа. Задумка теоретически была правильной. При краже всегда есть риск, что потерпевший может вернуться в самый неподходящий момент, а при грабеже такой риск исключен, зато потерпевший наверняка запомнит налетчиков. Хлороформ должен был решить все проблемы: прислонил тряпку, пропитанную хлороформом, к лицу человека, и он через минуту вырубится. На практике же все случилось не так. Цигельников четырежды использовал хлороформную маску и четырежды не смог никого усыпить. Даже двенадцатилетняя девчонка сознание не потеряла. Пришлось Цигельникову ее в ванной закрывать. Так что все рассказы о чудодейственном усыпляющем средстве хлороформе — чепуха на постном масле. Ты спросишь: а как же тогда с его помощью оперировали в прошлом веке, когда хлороформ активно использовали в качестве наркоза? Не знаю. Возможно, маску с хлороформом надо держать на лице больного минут десять или больше. Сам понимаешь, при скоротечном налете такого времени у бандитов нет. «Никто Алексееву хлороформом не усыплял, — уже в который раз подумал Воронов. — Скорее всего, ее просто запугали до смерти, вот она и боится назвать настоящие приметы преступников. При нападении ее загнали в ванную. Показали нож и велели сидеть тихо, как мышь под веником. Дальше если действовать слаженно и четко, то и Глашку усыплять не надо. Могли ей на лицо накинуть тряпку с хлороформом, только зачем? Много ли времени ушло у налетчиков? Один забрал ребенка, завернул его в свое одеяльце и вышел, другой оставил странный набор на столе. На все про все ушло минут пять, не больше. Глафира просто проснуться бы не успела… Одно понятно: никакой пятидесятилетний мужчина в куртке Аляска в налете не участвовал. Не стала бы запуганная Алексеева настоящие приметы преступника называть». 17 Ночью Воронов проснулся. За окном светил одинокий фонарь. Отбрасываемые им тени образовывали на стене причудливые узоры, в которых при желании можно было рассмотреть диковинных животных или рыцарей в латах. Рогов, весь вечер веселившийся в компании с одногруппниками, пьяненько похрапывал на кровати напротив. Виктор поворочался на жестком ложе, встал, не включая свет, нашел на столе сигареты, закурил. Напротив общежития второго курса был старый двухэтажный жилой дом, построенный еще до начала индустриализации Дальнего Востока. За ним располагались три чудом сохранившихся барака, в которых по-прежнему жили люди: топили печи углем и дровами, вывешивали постиранное белье во дворе, набирали воду в колонке. На этом крохотном островке давно минувшей жизни Воронов, еще будучи абитуриентом, повстречал красивую девушку. Она жила в двухэтажном доме и была так хороша, что древний сруб казался на ее фоне сказочным дворцом. Воронов познакомился с девушкой, узнал, что она приехала в гости к родственникам и через два дня должна уехать домой, куда-то в Курскую область. В тот же миг девушка утратила свою неотразимую привлекательность, а сказочный дворец превратился в развалюху, сложенную из почерневших от времени бревен. «Да, было время! — подумал Воронов, рассматривая мрачный силуэт дома напротив. — После армии каждая вторая девушка казалась красавицей, за любой замухрышкой готов был побежать, лишь бы в конце забега все правильно получилось. Прошло совсем немного времени, и все встало на свои места — эффект армейского «замкнутого пространства» перестал действовать, и я стал более придирчиво относиться к выбору подруг». В коридоре раздался грохот. Кто-то по пути в туалет споткнулся и громко выругался. Это ничтожное происшествие вернуло Воронова к размышлениям о похищении ребенка. «На каком языке они думают? — задался он вопросом, ответ на который был вроде бы очевидным, но требовал уточнения. — Быть может, разгадка всей этой истории в том, что они думают на языке, логика которого мне непонятна. В английском языке предложение строится с соблюдением определенных правил, в русском языке такого требования нет. Каков порядок слов в якутском языке, я даже приблизительно не знаю. Похитители, оставляя странный набор предметов, рассчитывали на то, что их символизм будет понятен Алексеевой, то есть они думали на одном с ней языке. Попробую разобраться, что все это значит. Шарф, похоже, символизирует дорогу, устланную мягкой шерстью, то есть шарф — это аллегория комфортного и безопасного путешествия. Но куда ведет эта дорога? В Шотландию, что ли? Чушь! Шотландия так же далека от нас, как Луна или Марс. Чтобы попасть туда, надо стать дипломатом или разведчиком, то есть родиться в семье дипломата или высокопоставленного партийного работника. Для маленького тувинца без роду без племени путь туда заказан. Что еще может означать шотландский шарф? Сказочное королевство, где ребенок будет принцем, ни в чем не знающим нужды? Подтверждением этой версии служит золотое кольцо со старинной пробой. Вместе шарф и кольцо как бы говорят: «Не ищи ребенка. Мы в состоянии обеспечить ему безбедную жизнь». Все бы так, но из сложившегося посыла выбиваются свеча и кусок черствого хлеба. Свеча — это просто свеча, предмет, предназначенный для освещения пути. Хлеб — это хлеб. Если ребенок отправится в комфортное путешествие в сказочную страну, то свеча и хлеб ему не нужны. Если же путь его будет труден, то лишними становятся импортный шарф и золотое кольцо. Чем-то это ребус напоминает загадку про волка, козу и капусту: оставишь волка с козой, волк ее съест; оставишь козу с капустой — лишишься капусты. Если этот символизм основан на якутском менталитете или уходит корнями в якутские народные сказки, то я не смогу в нем разобраться — у меня один-два элемента лишними получаются». Воронов взял с полки Уголовный кодекс, вышел в коридор, чтобы не разбудить Рогова, нашел нужный раздел. «Статья 125 УК РСФСР — похищение ребенка. Срок — до семи лет». «Пусть мои друзья-якуты поступают как хотят, а я должен сообщить руководству о совершенном неизвестными лицами преступлении. Иначе я останусь не сторонним наблюдателем, а соучастником преступления. Завтра же доложу Трушину обо всем и поступлю так, как он скажет». Приняв решение, Воронов вернулся в кровать и, чтобы быстрее заснуть, пошел по проверенному пути — стал думать о женщинах. Быстро припомнив всех девушек, с кем общался в последнее время, Виктор остановился на Глафире. «Попова занимается народными танцами, поэтому у нее такая сильная, гибкая фигура…» Представив, как он обнимает хорошенькую якутку, Воронов уснул. Наутро он был у начальника курса. Трушин молча выслушал историю о похищенном ребенке, не задав ни одного уточняющего вопроса. Когда Виктор закончил, начальник курса, тщательно подбирая слова, сказал: — Воронов, почему именно к тебе обратились родственники потерпевшей? Ты что, известный сыщик или представитель государственного органа, правомочного принимать решение? Почему не Биче-Оол печется о похищенном сыне, а ты? Виктор намек понял. — Я к ребенку отношения не имею. Алексееву я увидел вчера в первый раз. — Кто тебе сказал, что она — Алексеева? — спросил Трушин. — Ты что, паспорт у нее проверял? — Нет, конечно… — Если нет, то слушай меня внимательно. Ты правильно поступил, что доложил о событиях вчерашнего дня. Похищение ребенка — это серьезное преступление. Но было ли оно на самом деле и при чем здесь ты? Как я понял, мать похищенного ребенка заявление в милицию или прокуратуру писать не спешит? Если она размышляет, то мы поступим так: ты напишешь пространный рапорт, который начнешь словами: «От малоизвестного мне человека, представившегося Алексеевым, я узнал о якобы совершенном похищении младенца…» Я передам твой рапорт в дежурную часть, дежурный доложит о нем начальнику школы. Толмачев отправит рапорт в территориальный отдел милиции. Начальник райотдела пошлет проверять рапорт участкового… Что ты так удивился? Не будет же он поручать проверку каких-то слухов оперуполномоченному или следователю. Все, что ты пока рассказал, вилами на воде писано. Ты сам видел этого ребенка? То-то! Иди, пиши рапорт и больше в эту историю не лезь! Узнаю, что ты занялся самодеятельностью, — тебе не поздоровится. Легко сказать «не лезь», но как не полезешь, если у тебя под боком разворачиваются такие события? Одно дело — изучать расследование преступлений за школьной партой, и совсем другое — самому принять участие в раскрытии необычного происшествия. Для виду согласившись с Трушиным, Воронов решил продолжить следствие. Вместо лекции по философии он пошел в школьную библиотеку, по картотеке заказал методическое пособие по осмотру изделий из золота. В первом разделе пособия была таблица проб, наносимых на ювелирные украшения с царских времен и до настоящего времени. Проба «56» означала содержание 56 процентов золота в общей массе изделия и соответствовала современной «583» пробе. Что означают буквы «ИК», Воронов не нашел. До революции единого пробирного знака не существовало, и многие мастера ставили свое клеймо, так что «ИК», скорее всего, означало имя-отчество ювелира или место изготовления кольца, а вовсе не «Императорское казначейство». Стоимость грамма золота в ювелирном изделии по состоянию на 1980 год — 50 рублей. После занятий Воронов решил, что Биче-Оол отошел от похмельного синдрома и начал ориентироваться во времени и пространстве. Самое время поговорить о похищении его сына! Узнав о налете на квартиру Алексеевой, Биче-Оол, атеист и комсомолец, набожно перекрестился: — Слава богу, у меня груз с плеч упал! Теперь мне до этого ребенка нет дела. Кто его похитил, тот пусть его и воспитывает. — Что могут означать шарф, кольцо, свеча и кусок хлеба? — Для тувинца ничего не означают, а для якутов… Они же дикари, живут в снегах, молятся идолам. Для них, может быть, шарф что-то и означает, а для меня — ничего. Воронов остался недоволен ответом, но по виду Биче-Оола понял, что тот отвечает искренне, без утайки. — Послушай, Бич, хочу дать тебе один совет. Ты при наших якутах не говори, что они дикари, а то они из тебя колонизаторский дух живо вышибут. — Какой дух? — не понял тувинец. Виктор ничего не стал объяснять и начал собираться к Алексеевой. В половине четвертого дня дневальный объявил, чтобы все из группы Воронова оставались на месте. Еще через несколько минут командир группы вернулся от Трушина и сообщил, что часть группы заступает в караул, а вторая половина — в наряд по столовой. Живший в городе Петруха возмутился: — Как я жене сообщу, что домой ночевать не приду? Его поддержали остальные женатые. Начался спор, кому идти в караул, а кому в наряд по кухне. Решили бросить жребий. Воронову выпал караул, так что визит к Алексеевой стал невозможен. Виктор решил с толком использовать ночное бдение. В карауле он попал в одну смену с бурятом Домбаевым, считавшимся самым продвинутым и европеизированным среди бурят. После смены Воронов и Домбаев вышли на крыльцо караульного помещения покурить. Виктор, не вдаваясь в подробности, спросил, что может означать странный набор разнородных предметов. — Свеча и хлеб в комментариях не нуждаются, а вот с шарфом и кольцом сложнее. Я никогда не слышал об обычае оставлять обереги перед дорогой, но могу предположить, что шарф — это пожелание не замерзнуть в пути, а кольцо… Скорее всего, кольцо предназначено в подарок невесте. — У вас нет обычая обручать детей в младенчестве? Скажем, мальчик только родился, а ему уже невесту присмотрели? Дамбаев засмеялся: — Ты нас за пещерных людей не считай! В выборе будущей супруги родители жениха участие не принимают. Посоветовать могут, а вот так, чтобы насильно женить — нет. У нас же не Средняя Азия и не Кавказ. У нас, как у русских, — кого полюбил, на той и женился. Под утро, заступив на охрану хозяйственного двора, Воронов стал по памяти анализировать оставленное похитителями послание. «Записка написана печатными буквами. Это сделано для того, чтобы скрыть почерк. Значит, какие-то начальные познания в криминалистике у похитителей есть, либо они просто следуют советам, почерпнутым в детективной литературе. Округлые части букв написаны без особенностей, а вот прямолинейные части имеют небольшие извилины. Что это? Записку написали на капоте работающего автомобиля? Или у автора записки дрожали руки с похмелья? Или он старый больной человек, не способный справиться с тремором рук? Зачем старому человеку младенец? С престарелым похитителем вариант отпадает. С преступниками, преследующими корыстные цели, тоже. Что можно взять со студентки? Была бы она дочь директора прииска, тогда другое дело, тогда можно было бы потребовать и пять тысяч, и десять». В воскресенье, третьего января, Воронов отоспался до обеда и поехал к Алексеевой. В квартире, кроме хозяйки, были Попова и Айсен. Якут вместо приветствия протянул Виктору записку.