В феврале Воронов успешно сдал сессию и улетел на каникулы домой, в Сибирь. Вместо запланированных двух недель он провел с родителями всего пять дней, заскучал, через знакомых отца достал билет на ближайший рейс и вылетел обратно в Хабаровск. В аэропорту его ждала неожиданная встреча. У выхода на стоянку такси он столкнулся с Глафирой Поповой. Якутка в приталенном светлом полушубке выглядела обворожительно. Мужчины разных национальностей засматривались на нее, не зная, чем помочь явно растерявшейся девушке. — Здравствуйте. Вы впервые в нашем городе? — пошутил вместо приветствия Воронов. — Витя, как я рада тебя видеть! Попова бросилась к нему на шею, обняла, словно возлюбленного, с которым не виделась месяц или даже год. Краем глаза Воронов заметил, как двое парней, еще секунду назад приветливо улыбавшихся Глафире, потеряли к ней интерес и ушли в глубь зала ожидания. — Прикинь, какой ужас! — сказала Глаша. — Здесь, в Хабаровске, была пурга, и мой вылет задержали на пять часов. — Не вижу ничего ужасного. Я сам из-за этой погоды в Благовещенске два часа проторчал, и ничего не случилось. — Не прикидывайся, что не понимаешь, о чем я говорю. Я должна была прилететь вечером, а сейчас почти ночь. Я одна боюсь в такси садиться. Поехали со мной в общежитие. — К тебе в общежитие? — не поверил своим ушам Воронов. — Не в общежитие, а до общежития. Ты меня проводишь и поедешь к себе. О деньгах не беспокойся. Я заплачу в оба конца. — Так ты сейчас не с Надей живешь? — Она тоже переехала в общагу, вернее, собиралась переехать после каникул. Ребенка-то так и не нашли, зачем квартиру снимать? На стоянке такси Воронов с девушкой отстояли длинную очередь, но к полуночи такси, как по команде, исчезли. Пришлось воспользоваться услугами частника, заломившего цену на три рубля больше. По дороге Виктор был вынужден выслушивать водителя, без умолку болтавшего обо всем на свете. Около общежития института культуры Воронов повернулся к Глафире. — Сходим в кино? — предложил он. Глафире было неудобно отказываться при постороннем человеке, и она согласилась. — За мной в общагу не заходи, — сказала девушка. — Встретимся около кинотеатра. В школу Воронов приехал в приподнятом настроении. Поболтал с друзьями, кто еще не спал, попил чаю и завалился на жесткую кровать. Но сон не шел. Мысли Воронова летали по кругу: «Куда же, черт возьми, делся ребенок и почему его до сих пор не нашли? Глафира. Куда вести ее после кинотеатра? Почему Алексеева решила вернуться в общежитие? Она больше не надеется, что ребенка найдут? Мои финансовые возможности по сравнению с возможностями Поповой ничтожны. Она, как бы между делом, двадцать рублей за такси протянула. Я бы за эти деньги до утра в аэропорту просидел и на троллейбусе в город приехал. Куда ее вести? Не в общагу же?» Если бы Воронову предстояло свидание с русской девушкой, то он бы сделал ставку не на деньги или развлечения, а на собственную молодость, отменное здоровье и хорошо подвешенный язык. Но как быть с якуткой? Быть может, у них ценятся молчаливые мужчины, суровые бирюки? Начнешь ее смешить, а она возьмет и скажет: «Ты пустобрех! Мне с тобой неинтересно». Выход нашелся на следующее утро. К Воронову пожаловаться на жизнь зашел Олег Петров. — Жена ушла! — в отчаянии простонал он. — Сказала, что нам надо некоторое время пожить отдельно, проверить свои чувства. — Радуйся, теперь ты холостяк! — съязвил не уезжавший на каникулы Сэмэн. — Кранты твоей супружеской жизни, — изрек многоопытный Вождь. — Перед тем как бросить мужа, они всегда так говорят: «Поживем отдельно, проверим чувства!» А потом — бац! И ушла к другому. — Да нет, она не такая, — неуверенно возразил Петров. — Это я, наверное, во всем виноват. Мы всю последнюю неделю ругались по каждому пустяку, а не надо было… — Бесполезно! — прервал Вождь. — Если женщина решила тебя бросить, то ты можешь хоть на уши встать, все равно будешь во всем не прав. По себе знаю, был у меня прискорбный опыт. На какие уступки я только не шел! Хвостом перед ней крутил, цветочки покупал, а результат был известен заранее: я — в дураках, она — с новым хахалем. Кстати, она вышла за него замуж и вроде бы до сих пор живет. Ты, Олег, в уныние не впадай! Новую жену найдешь! — Как я в поселок без нее вернусь! — застонал Петров. — Меня что ее, что моя родня со свету сживут. — Как она ушла? — спросил Сэмэн. — Собрала вещи в сумку, говорит, на первое время хватит. Поцеловала меня на прощание, заплакала и ушла. — Женщина в любой момент может пустить слезу. У них это здорово получается. — Погоди, — остановил Сэмэна Вождь. — Если она так трогательно с тобой простилась, значит, еще не приняла твердое решение бросить тебя и оставила путь к отступлению. Поживет с другим мужиком, не понравится — вернется назад. — О! — воскликнул Воронов. — В мужике вся суть! Надо узнать, кто он такой, и тогда понятно будет, навсегда жена от тебя ушла или вы со временем воссоединитесь. — Тебе жена сказала, куда она уходит? — спросил Вождь. — Говорит, у подруги поживет. Парни дружно засмеялись над доверчивым товарищем. — Что вы ржете? — обиделся Петров. — Может, она действительно у подруги остановилась. — Хочешь, я выслежу, куда она после работы поедет? — спросил Воронов. — Но за «просто так» я по морозу таскаться не буду. — Что ты хочешь взамен? — заинтересовался предложением Петров. — Ключи от квартиры на сутки. Тебе, Олег, вредно сейчас одному оставаться. Надо в обществе быть, в социуме. Ты в общаге поживешь, а я за твоей квартирой присмотрю, чтобы не обворовали. — Ворон тебе дело говорит, — одобрил идею со слежкой Вождь. — Лучше горькая правда, чем быть в неведении. Зная, кто твой конкурент, ты будешь готов к любому развитию событий. — Когда ты сможешь ее выследить? — спросил Петров. — В понедельник, — не раздумывая ответил Воронов. — Слежку надо начинать в будний день. Сегодня пятница. Твоя жена может и на самом деле пойти к подруге, вина попить, на тебя пожаловаться, а в будний день она пойдет или к любовнику, или на съемную квартиру, где они тайно встречаются. Решайся, Олег! Ключи в обмен на правду — это справедливый обмен! Петров подумал, походил в одиночестве по территории школы, выкурил полпачки сигарет и позвал Воронова с собой: — Пошли! Я в квартире приберусь, тебе ключи от квартиры отдам и в общагу вернусь. Ворон, пообещай, что ты в хате бардак не наведешь. Не успел Виктор ответить, как Петров вновь застонал: — О, черт! Вдруг жена вернется, а там ты с девкой развлекаешься! Что она скажет? — Олег, ты почему такой тупой? — серьезно спросил Воронов. — Важно не то, что скажет твоя жена, а что я скажу ей. Я объясню твоей ненаглядной, что ты от отчаяния перебрался в общежитие, а я у тебя ключи свистнул и без твоего ведома в квартиру подружку привел. Как тебе такой вариант? Петрову нечем было крыть, и он повел Воронова на квартиру. На обратном пути Виктор заметил, что в винно-водочный отдел гастронома дверь открыта, а толпы нет. «Что за чудеса? — подумал Воронов. — «Сухой закон» отменили или магазин пустой стоит?» Из любопытства он зашел и поразился до глубины души: в магазине торговали водкой (одна бутылка в руки), в очереди к прилавку стояло всего человек двадцать, не больше. Совершенно случайно у Виктора было с собой десять рублей. Он купил бутылку «Столичной», вернулся в школу. Теперь у него были все составляющие для обольщения прекрасной якутки: квартира, спиртное и, самое главное, огромное желание уединиться с Глафирой в уютном теплом гнездышке. 22 В субботу, после завтрака, Вождь валялся на кровати Рогова, с наслаждением покуривая американскую сигарету «Мальборо», изготовленную в городе Кишиневе из местного табака. Воронов нервничал. Он то ложился на кровать, то вскакивал, в сотый раз проверяя, на месте ли бутылка водки, придирчиво осматривал себя в зеркале. — Ворон, ты чего мечешься, как прыщавый подросток перед первым свиданием? — с усмешкой спросил Вождь. — Никуда она от тебя не денется. Квартира есть, спиртное есть… Чувиха-то хоть стоящая? — Она божественна, — мечтательно прошептал Виктор. — Я еще не встречал девушки прекраснее. У нее великолепная фигура. Любой скульптор счел бы за честь изваять ее в образе древнегреческой богини. — Где-то я уже слышал эту ересь, — поморщился Вождь. — Подозреваю, что от тебя же. — У меня бы язык не повернулся другую женщину с ней сравнить. Глаша бесподобна. — Как ее зовут? Глаша? Прости господи! Ты где чувиху с таким именем нашел? — Где нашел, там уже нет. — Она откуда? Вождь имел в виду, в каком институте учится прекрасная Глафира. Воронов понял вопрос по-своему. — Из Якутии. Вождь внимательно посмотрел на одногруппника, но говорить ничего не стал. — Это судьба! — совершив по комнате очередной круг, воскликнул Воронов. — Вначале я встретил ее в аэропорту, потом от Петрова ушла жена… — Потом ты купил бутылку водки, и пасьянс сложился. Это не судьба, а цепь мелких случайностей. Если ты сядешь и не будешь метаться, как бык в загоне, я расскажу, что такое судьба. Был у нас в Южно-Сахалинске директор крупного рыбоперерабатывающего завода по фамилии Беркенштейн. Молодой мужик, всего тридцать восемь лет, а уже член бюро обкома партии, персональная «Волга» и все такое. Перед путиной решил Беркенштейн организовать пикник. Арендовал вертолет (200 рублей за час), загрузил его выпивкой-закуской и полетел с приятелями на заимку. Заимка — это несколько домиков на опушке леса. Ручей, чистый воздух и никого лишнего рядом. Никто не сможет тебя упрекнуть, что ты напился как свинья и вел себя как скотина. На заимке накрыли стол на улице, Беркенштейн поднялся с рюмкой толкнуть речь. В этот момент вертолетчики завели двигатель. Как только он набрал обороты, случилась авария — одна лопасть отлетела и попала Беркенштейну прямо в горло. Голову как ножом срезало. Вот это называется судьба! Если бы он остался сидеть за столом, то лопасть пролетела бы у него над головой. Сел бы на другое место — лопасть пролетела бы мимо. — Это не судьба, а рок! — возразил Воронов, но спорить больше не стал.