– В последнее время? Не припомню. Несколько раз забегал за обедом для отца. Хороший парнишка. Хороший парнишка. Да уж, это Арчи Эндрюс. И хороший друг – по крайней мере раньше был. – Хотя… нет, пожалуй, – прервал мои размышления Поуп. – Я его уже несколько дней не видел, как минимум. Не знаю, чем уж он так занят. В последний раз он сидел тут с тобой в тот вечер, когда была гроза. Неделю назад? – Точно. В тот самый вечер, когда он рассказал о своих песнях. И когда мы договорились съездить в Сентервиль. – И вообще, разве это не я должен спрашивать тебя, чем занимается Арчи? – продолжил Поуп. – Вы ведь всегда были не разлей вода, верно? Он говорил так, будто просто поддерживал беседу, но я знал, что Поуп ловит каждое слово, малейшее изменение лица. Он ничего не упускает. – Наверное, все в этой жизни меняется. – Наконец-то я вслух признал неизбежное. – Даже в нашем сонном, старом Ривердейле. Словно в ответ на мои слова, звякнул колокольчик над дверью. Этот звук идеально укладывался в ход нашего разговора, и на мгновение мне померещилось, что мы каким-то образом одной силой мысли призвали Арчи в кафе. Но это был всего лишь Дилтон Дойли. Наверняка только что вернулся из очередного похода со своими скаутами – опять они учились выживать в условиях дикой природы по безумному сценарию, который измыслил Дойли. – Кстати о предсказуемости. – Я вздернул бровь: Дилтон вывел девиз скаутов «будь готов» на совершенно новый уровень. Дойли бросил на меня хмурый взгляд и поправил красную бандану (справедливости ради, выражение лица у него всегда хмурое и напряженное). – В наше непростое время необходимо уметь предсказывать любые, даже самые непредвиденные обстоятельства, Джагхед. – Он отбросил прядь густых волос, упавшую на очки. – Не все могут позволить себе роскошь бегства в… – он махнул рукой в сторону моего ноутбука, – вымышленную реальность. – Ладно, хорошо, – согласился я. Накручивать Дилтона не хотелось. – Непростое время, как скажешь. А я-то, дурак, только что назвал Ривердейл сонным городком. – Я пожал плечами. – Никаких неожиданностей. Если не считать того, что происходит с Арчи. – Ну, кроме того случая, когда Уэзерби вызвал тебя к себе на ковер за то, что ты принес в школу… кажется, нож? Это случилось в мае, прямо перед экзаменами. Дойли помрачнел еще сильнее: – Карманный нож. Стандартный нож из набора скаута. Это просто смешно. Но такая уж моя судьба. – Дилтон решительно кивнул, будто убеждая самого себя в правдивости собственных слов. – Ты даже не представляешь, каково это, знать, что случится что-то ужасное. Быть уверенным в этом. Но не знать, что именно и когда. – Дилтон, тебе говорили, что ты зануда? – Я улыбнулся, показывая, что это дружеская шутка. (Мне такие вещи постоянно говорят. А рыбак рыбака видит издалека, и все такое.) – Мой папа всегда говорил: «Мир жесток и не прощает ошибок. Сама Вселенная пытается нас уничтожить. И далеко не всегда все к лучшему». Я вспомнил о маме, представил личико оглянувшейся назад Джеллибин, сидящей в детском кресле на заднем сиденье машины, когда они уезжали. – Что правда, то правда. – Оглянись вокруг, – продолжил Дилтон, будто на линолеумном покрытии стойки Поупа были начертаны знамения, приоткрывающие будущее. – Разве тебе самому не кажется, что не случайно праздник выпал на кровавую луну? – Я… честно говоря, этого не знал. – И я понятия не имел, что такое «кровавая луна», но говорить об этом не стал. – Дилт… Уэзерби не советовал тебе… м-м-м… ну, немного расслабиться, а? Испепеляющий взгляд Дойли, непонятное настроение Джейсона Блоссома – определенно, у Поупа сегодня царила весьма странная атмосфера. – Да что этот Уэзерби знает? – презрительно фыркнул Дилтон. – Он, да и все остальные, прячет голову в песок, как страус. Конец света уже близок. И мы с моими скаутами будем готовы к апокалипсису. – Если близок конец света, зачем ты тащишь скаутов в лес? Чтобы встретить там апокалипсис с распростертыми объятиями? – Ты не понимаешь, Джонс. Я единственный, кто готов к концу света, потому что отец меня натренировал. Ребята нуждаются во мне. – Ладно-ладно. – К чему пытаться урезонить Дилтона? – Обязательно гляну на эту твою кровавую луну. Наверняка это будет самое интересное событие в Ривердейле за долгое время. – Поосторожнее с высказываниями, сынок, – неожиданно вмешался Поуп. – Может, тебе наш городок и кажется сонным, но ты еще слишком молод, чтобы судить. Дилтон, конечно, малость перегибает палку, но я бы от его слов так просто не отмахивался. – Спасибо, – буркнул Дилтон. – Вы о чем, Поуп? Кожа у меня покрылась мурашками, как бывает, когда нападешь на хорошую историю и слова сами просятся на бумагу. – У нас непростая история. И у Ривердейла, и у кафе. Ведь заведение «У Поупа» возникло раньше, чем сам городок. Конечно, в те дни все было иначе. Я навострил уши, рука потянулась к ноуту. Внутренний голос подсказывал, что тут будет о чем написать. Я выжидательно уставился на Поупа, а Дилтон опустился рядом. Его тоже разбирало любопытство. – Мой отец, Поуп-старший, открыл кафе, в котором не подавали никаких обедов, только мороженое и газировка. – Никаких бургеров? – От одной мысли об этом у меня в животе заурчало. – Что за извращение? – Ну, тогда это никого не смущало, – заметил Поуп. – И кого я только не обслуживал! Даже знаменитостей. – Знаменитостей? В Ривердейле? Джози и ее «Кошечки», пожалуй, единственные, кого с большой натяжкой можно было назвать нашими знаменитостями. Даже Торнтон Уайлдер, возьмись он описать «наш городок»[5] Ривердейл, не сумел бы придумать ничего интересного. – А почему нет? Нам выпала честь принимать здесь нескольких президентов – некоторых во время предвыборных туров, некоторых… в менее спокойное время. – На мгновение лицо Поупа омрачилось, но он не стал вдаваться в подробности. – Однажды Нил Армстронг купил у нас сэндвич с тунцом! Наследил мне тогда по всему полу. Вы не подумайте, я был не против. Ведь эти ноги ступали и по луне! О, а однажды ночью, часа в два, ввалилась эта чокнутая певичка… как ее… Мадонна. Ехала на гастроли со своей подтанцовкой. Ей так понравилась моя жареная курица и вафли, что она подарила мне билеты на ее концерт. Я их потом отдал официанткам. Не люблю шумные тусовки. – Наверное, это было до того, как она увлеклась макробиотической диетой, – заметил я. – Поуп, эти люди и правда знамениты. Почему он никому не рассказывал об этом? С ума сошел, честное слово. Как начнется учебный год, надо написать про Поупа статью в «Сине-золотой вестник» или вроде того. Поуп – местный герой, хранитель преданий, историк… С другой стороны, чтобы опубликовать статью в школьной газете, надо стать членом редакции, а, как я уже говорил, я не любитель присоединяться к чему бы то ни было. Так что, может, и не напишу. – Ты чертовски прав, они знамениты! – Поуп не скрывал своей гордости, да и было чем гордиться. – Кстати, видишь вон ту купюру на стене? – Он указал на пять долларов в рамочке над стойкой. Я никогда не обращал на нее внимания. – Мой отец получил ее на чай от одного из самых известных… вернее сказать, печально известных наших посетителей. Это случилось всего через несколько лет после того, как отец открыл заведение. Дело было во вторник, стояла обеденная суета. И в воздухе прямо-таки искрило от напряжения. Понимаете, о чем я? – Да, – сказал я. – Отлично понимаю, – одновременно со мной откликнулся Дилтон. «Прямо как сейчас», – чуть не добавил я. – В кафе вошла странная парочка. «Хм-м-м…» – Почему странная? – Отец рассказывал: мол, он сразу понял, что они не здешние. Одежда не такая, техасский акцент… это в глаза бросалось. Но не только это. Знаете, некоторых людей… словно окружает аура смерти. – Ага, – вздохнул Дилтон, но я махнул на него, чтобы не упустить ни слова. – Так вот, от этой парочки веяло смертью. Просто несло. Они сидели слишком близко друг к другу, смеялись слишком громко… – Как по мне, то же самое можно сказать о ривердейлских старшеклассниках, – попытался пошутить я. Поуп бросил на меня предостерегающий взгляд. – Отец говорил, он увидел что-то, отчего его пробрал ужас. Он принес парочке заказ и вдруг на какой-то миг… словно увидел их будущее. – Поуп покачал головой. – Что бы он там ни увидал, этим двоим и впрямь не позавидуешь. – Несчастный случай? И ваш отец это предвидел? «Неужели мы всерьез обсуждаем паранормальные явления? Это уж слишком даже для такого любителя историй, как я». – Он не вдавался в подробности, но да. Была перестрелка. Оба погибли. Мой отец не был ясновидящим или каким-нибудь экстрасенсом, он к предвидениям не привык. Ни раньше с ним такого не случалось, ни потом, насколько мне известно. – Поуп сглотнул. – Парень протянул моему отцу пять долларов, хотя весь счет составлял всего восемьдесят центов. И это во время Великой депрессии, когда людям приходилось ох как нелегко. Но только не Бонни Паркер и Клайду Барроу. – Погодите-ка… Вы хотите сказать, что ваш отец принимал в своем кафе Бонни и Клайда? У меня холодок пробежал по спине, пальцы так и порхали над клавиатурой. – Именно это я тебе и говорю, сынок. – Пожалуй, я ошибался, – признал я. – Может быть, Ривердейл и правда не так прост, как кажется на первый взгляд. И может быть, так было всегда. Я привык думать о Ривердейле как о городе молочных коктейлей и подстриженных лужаек. Но где-то ведь скрывались и бандиты с ворами. Дилтон закатил глаза. – Да неужели! Знание – сила. Ты же из Саутсайда, Джаг. Не понимаю, почему тебе так трудно поверить в то, что в Ривердейле живут разные люди. Намек на классовое неравенство в нашем городке меня разозлил. Конечно, на крючке за дверью в трейлере моего отца висела куртка с символом «Змеи Саутсайда». Но это же не всерьез, это вам не «Вестсайдская история» с уличными бандами «Ракеты» и «Акулы». – Может, мне тоже карманным ножом обзавестись? – Смейся, смейся. Не веришь нам с Поупом, узнаешь все на собственном горьком опыте, – ровным голосом произнес Дойли.