Я не знаю, откуда все эти драмы между нами. Но мы оба от них устали, и лучшее решение это побыть порознь. Мне только очень жаль, что толчком к такому решению стало ухудшение здоровья мистера Мерлоу. – Мне так жаль, Стайлз, – всхлипываю я. – Надеюсь, с твоим папой все будет хорошо. Не могу смотреть на его красивое и печальное лицо. Боковым зрением, я вижу, он кивает и протягивает руку. Его теплые пальцы привычным движением заправляют прядь моих волос за ухо. Затем он начинает собирать свои вещи. * * * Вечером звонит дядя Генри и сообщает, что не приедет домой. Квартира его друга находится прямо под офисом, поэтому они часто по пятницам ходят выпить в паб и остаются у него, чтобы не садится за руль. – Ничего страшного, если я не приеду сегодня? – осторожно интересуется дядя Генри. – Все хорошо, – заверяю я. – Отдыхай, дядя. Тебе не нужно с нами сидеть. Он вздыхает. – Что-то не так? Черт. Неужели меня даже голос выдает? Я плотнее закрываю двери в ванной и прислоняюсь спиной к раковине. – Утром Стайлз улетает в Бостон. – Что? – удивляется дядя. – Но почему? – Его отцу стало хуже, он не может оставаться. – Мне так жаль, милая, – сочувствует дядя Генри. – Чем я могу помочь? Я пожимаю плечами, будто он может увидеть этот жест. – Ничего. – Ты не летишь? – напряженно спрашивает дядя. – Мы решили побыть каждый со своими семьями, – отвечаю я. Дядя молчит какое-то время. – Наверное, это верное решение, так? – Да. – Хотя я не уверена. – Только прошу, не говори маме. Не хочу их тревожить, мы сами разберемся. – Ладно. Утром я приеду рано и отвезу Стайлза в аэропорт. Пришли мне в эсэмэс время вылета. – Хорошо. Спасибо, дядя. – Это меньшее, что я могу сделать. Увидимся утром. Сумка Стайлза стоит возле кровати, и ее вид приводит меня в уныние. Ужасное чувство. Мы не будем видеться всего на несколько дней. Мы не расстаемся. Но почему мне так плохо сейчас? Почему я чувствую себя такой разбитой? Это не конец. Эта ночь снова без сна. Уличные фонари все так же освещает комнату. Словно и не было этого дня полного ссор и слез. Я хотела бы вернуться в Бостон. Вместе с ним. Но мы уже приняли решение. Перевернувшись на другой бок, я прожигаю взглядом стену и комод. Через некоторое время чувствую, как рука Стайлза находит мою руку. Он поворачивается ко мне и прижимается грудью к моей спине. По телу разливается привычное тепло. Я хочу остановить время. Прямо сейчас. Его губы исследуют мою шею. Я выдыхаю и переворачиваюсь на спину. Нависая надо мной, Стайлз серьезно смотрит мне прямо в глаза. Боже, он так прекрасен. Печален и прекрасен. И этот парень любит меня. Я притягиваю его к себе за шею, и наши губы сливаются. Он полностью забирается на меня и целует так, словно хочет раствориться во мне. Мне становится очень жарко. Я цепляюсь за его плечи и прижимаюсь до тех пор, пока наши тела не становятся влажными. Этой ночью мы снова не спим и молча отдаемся друг другу. Мы не проронили ни слова. Только звуки поцелуев, стонов и толчков. Утром я не нахожу силы, чтобы подняться с постели. На кухне слышен голос дяди, но я продолжаю лежать на кровати. Стайлз появляется в дверях, подходит ко мне ко мне и целует в губы. Затем берет сумку и выходит из спальни. * * * Я ненавижу Лондон. Опять. Бродя по улицам и бесцельно разглядывая витрины магазинов, я думаю о том, что этот город снова отнимает у меня дорогое мне. Я схожу с ума от того, что он далеко. Стайлз написал мне утром, что он в клинике с отцом. Схожу с ума, что не могу быть рядом. Что мы сами посчитали это правильным решением. Мне хочется написать ему, как сильно я скучаю и люблю его, но в то же время продолжаю на него злиться. Дядя Генри, видя мое настроение, советует позвонить Джейден и Уильяму. Но мне хочется побыть одной. Может быть позже, я встречусь с ними. Но не сейчас. Мама позвонила на следующий день. Я ей сказала, что Стайлзу пришлось улететь. Она тут же начала паниковать и объявила, что они с Джошем сегодня же вернуться в Лондон. Мне с трудом пришлось уговорить ее остаться до конца их запланированных дней. Она прочитала мне лекцию о том, что я умолчала, но все же согласилась остаться в Бате. Они заслужили отдых. Я с трудом заставляю себя не рыдать. Я здесь не в клетке. Моя семья здесь. Да, мне тоскливо, что Стайлз уехал, что мы так и не помирились. И что его отец очень болен. Но мы справимся. Обязательно со всем справимся. Чем больше я гуляю по Лондону, тем больше начинаю узнавать некоторые окрестности. В детстве мне часто приходилось гулять и изучать, так как не всегда хотелось возвращаться домой. Несколько раз мне хотелось позвонить дяде или маме и узнать наш адрес, по которому мы жили несколько лет назад. Но я все не решалась. Двоякое чувство увидеть дом, в котором я росла и там, где умер мой брат, не покидало меня. Решив, что я в конец испорчу себе настроение, я принимаю решение не ездить туда. К тому же это опасный район. И вряд ли за эти годы там могло что-то измениться. Вернувшись домой, я обнаруживаю на своем телефоне не принятое фотосообщение. Улыбающаяся Ханна смотрит в объектив. Ее длинные каштановые волосы лежат огромной массой на хрупких плечах. Сидящий рядом с ней Айк высунув язык, смотрит куда-то в сторону. Они сидят в гостиной, в бостонской квартире Стайлза. На заднем плане я вижу те самые занавески, которые покупала в маленьком магазинчике на Гарвард-сквер. Эта фотография вызывает у меня поток слез. Прошло всего около двух недель как я уехала из этой квартиры и в которую, еще собираюсь вернуться. Но сейчас реву так, словно я больше не увижу ни занавески, ни Айка, ни Ханну. Боже, я точно схожу с ума. Мы не должны были ссориться. Я должна была лететь с ним домой. Я ненавижу Лондон. Он снова мне кажется серым и унылым. Он заставляет меня плакать. Я хочу домой, в Бостон. * * * – Это будет небольшой ужин моих коллег и их семей. – Дядя садится рядом со мной на диван. Почти весь день я сижу на диване и смотрю BBC. Я даже не принимала душ сегодня, просто сижу в одной пижаме и молю время идти быстрее. – Я в порядке, дядя, – стараясь звучать убедительной, отвечаю я. Но у меня ни черта не получается. Депрессия буквально сочится из меня. Если это вообще возможно. – Как его отец? – тихо спрашивает он. Я смотрю на дядю.