Но она оказалась попросту дурой. Ревновать меня к ней не было, и нет никакого смысла. Конечно, Мадлен все это задело, но она знает, что Люси ей не конкурентка. Конкуренток для Мадлен вообще в природе нет. – Нет, конечно, нет, – отвечаю я. – С этим мы давно разобрались. – Она все равно к тебе переедет, не требуй пока этого, – советует мне Рэй. – Ты же ее знаешь. Мадлен хочет какой-то независимости. Но не от тебя, – поспешно добавляет она, замечая, как напрягаются мои плечи. – Просто наберись терпения. Вот этого-то мне и не хватает. Терпения. – Спасибо, Рэй, – улыбаюсь я ей. – Я наберусь терпения. У нас все есть какие-то проблемы, но… пока нет времени над ними работать. – Понимаю, приятель. – Стив протягивает руку и хлопает меня по плечу. – Будем надеяться, мистер Мерлоу поправится. Я киваю. – Да. А Мадлен все же должна побыть со своей семьей. – Это тоже верно, – поддерживает меня Рэй. * * * На следующий день мы с мамой вымотаны до предела. Доктор говорит нам, что нет смысла постоянно торчать в клинике. Нам стоит отдохнуть. Но мы боимся, что он уйдет, когда нас не будет рядом. В любом случае, ни я, ни мама не смогли бы спокойно спать дома в своих кроватях, бесконечно дергаясь от каждого шороха. Ханна была с Айком в моей квартире, и днем я попросил маму приехать к нам. Она согласилась. Я оставляю свою машину возле дома и спешу открыть ей дверцу. – Здесь очень мило, – говорит мама, выходя из машины. Миссис Андерсен испекла просто огромный пирог и щедро накормила им Ханну. Поблагодарив эту добрую женщину, я закрыл за ней дверь и оперся в нее лбом. – Здесь очень мило, Стайлз, – слышу позади мамин голос. Я возвращаюсь в реальность и прохожу в гостиную. Ханна уже спит в нашей с Мадлен спальне, Айк валяется на полу рядом с ней. Пес очень скучает по Мадлен и заметно сник. Впрочем, как и я. – Да, – соглашаюсь я, осматривая нашу уютную гостиную словно впервые. Здесь все пропитано моей Мадлен. За несколько дней на полках накопилась пыль, которые она тщательно протирает каждый раз. Мой патефон стоит на специальном столике в углу. Все пластинки лежат в строгом алфавитном порядке рядом на полке. Я еще даже не распаковал новые. Те, которые купил в Лондоне. – Замечательно. – Мама кладет свою сумку на диван и продолжает осматривать все вокруг. – Очень уютно. Наверняка она ожидала, что квартира окажется по-холостяцки неопрятной. Возможно, она такой бы и могла быть. Если бы не Мадлен. До меня резко доносится мысль, что ведь мама ни разу не была здесь. Папа был несколько раз, но она нет. – Это все Мадлен, – произношу я и ловлю мамин взгляд. Кажется, она догадывается, что я сейчас скажу. И я говорю: – Ты не была здесь ни разу. Это из-за нее, ведь так? Я знаю ответ, но мне нужно это услышать сейчас. Прямо сейчас. Возможно, я выбрал неподходящее время для разговора, но он должен состояться в любом случае. – Стайлз, – мама явно не желает это обсуждать. – Нет, ты мне скажи. – Я стараюсь говорить спокойно. – Ты столько времени ненавидела ее. – Я не ненавидела ее, – громко протестует мама. Она тяжело вздыхает, и я вижу в ее глазах искренность. – Тогда почему? – требую я. Когда она не отвечает, слова непроизвольно срываются с моих губ: – Она не виновата в том, что ее дядя разбил когда-то твое сердце. Мама дергается. Все мышцы ее лица напрягаются. На секунду я вижу ту маску, которую она носила много лет и сбросила лишь недавно. Она открывает рот и снова его закрывает. Я не горжусь тем, что сказал это, но я должен был. Мы должны с этим как-то разобраться и поставить точку. – Я не ненавидела ее, – повторяет она пересохшими губами. – Я просто…я. – Мама подходит к дивану и опускается на него. Затем закрывает лицо руками. – Когда я узнала, что Эрин с дочерью переехали в Салем, когда я узнала, что ты начал встречаться с этой девочкой, я… не смогла сдержаться. Я была просто поражена. Как такое могло произойти… Я терпеливо ожидаю, когда она успокоится. Да, я виню маму за такое отношение к Мадлен, за все те ужасные слова, что она мне наговорила про их семью. Мадлен сказала, что так она защищалась от боли. Неужели она так сильно любила Генри? – Как ты узнал? – спрашивает мама. Она поднимает голову и смотрит на меня. – Мадлен. – Боже, она знала. – Нет. Она заметила, как вы смотрели друг на друга на свадьбе. И просто допыталась правды у Эрин. Она не хотела мне говорить, но я тоже заметил кое-что в Лондоне. К тому же, – я перевожу дыхание. – К тому же, между нами нет секретов. Мама слушает меня и размышляет. Я продолжаю: – Хотя какая разница, кто мне рассказал. Неужели ты думала, что я не узнаю? Я жил в его доме, мама. – Д-да, – запинаясь, подтверждает она. – Конечно, я знала, что рано или поздно это выплывет наружу. Но все же в глубине души надеялась, что эта история останется в прошлом. Там, где ей и место. Это ведь не должно касаться вас. Ее слова правдивы, но совершенно противоречат ее поступкам. – Но ты… – Да, – прерывает меня мама. – Я должна была это сказать раньше. Прости меня. Ее губы дрожат. Я сажусь на колени напротив нее, мама кладет голову мне на плечо. Мне хочется сказать многое, но я продолжаю молчать. Наши объятия уже значат очень многое. – А отец? – осмеливаюсь спросить я, когда мама поднимает голову. – Он знает? Она отрицательно качает головой. – Нет. Это ни к чему. * * * Стоя под напором воды в душе, я размышляю над всем этим. Когда Генри вез меня в аэропорт. Я видел, что хотел мне что-то сказать. Я знал, что он знал, что я узнал. Черт, как же смешно это звучит. Но я был так запуган болезнью отца и подавлен ссорой с Мадлен, что не обращал на него никакого внимания. В тот момент мне хотелось поскорее очутиться в Бостоне. Но чем вше поднимался самолет, тем болезненнее сжималось сердце. Мама и Мадлен, они правы. Все это в прошлом. Если мы с Мадлен и не понимаем друг друга в чем-то, то мама и Генри здесь не причем. Но это каким-то образом подействовало на нас. Мне бы в последнюю очередь хотелось винить в этом маму, но ведь именно она пренебрегала Мадлен из-за своего прошлого. Она и сама это понимает. А что если бы мама и Генри поженились? Что если бы у них родился ребенок? Не я. Я сын своего отца. С кем бы сейчас была моя Мадлен? Кого бы она целовала и обнимала вместо меня? Кто бы вместо меня трогал ее прекрасное тело, перебирал ее длинные волосы и смотрел в эти синие глаза? Не я. Это был бы не я. Когда заканчивается одна история, начинается другая. Я и Мадлен. Это наша история. Мы больше не невинные дети, и намерены бороться. Мне хочется вопить от того, что она так далеко. Я ужасно ее хочу. Во всех смыслах. Я не привык быть далеко от нее. Это нонсенс. Меня чертовски пробивает на лирику. Или нет, на что-то еще. Мне нужно снова сесть и писать. Только это сейчас не заставит меня свихнуться. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ На следующий день папа так и не приходит в себя. Утром я выспался дома, затем написал Мадлен и к вечеру поехал домой.