Борис кивнул головой: – Хорошо. Молодец. Ну, тогда на сегодня – всё. Твой рабочий день окончен, ступай домой. И не тяни, время идёт. – Учитель, но ведь ещё нужно гриф почистить, ну тот, который вам Дядюшка ещё на прошлой неделе отдал. Я потихоньку вон там, в уголке займусь. Не буду мешать. А? Можно? Ну разрешите, товарищ генерал? – тут же заныл Витенька. – Нет! Повторяю – на сегодня – всё, рядовой! Это приказ! И выполняй его быстрее, Витюша, пожалуйста. Видишь – целый исполнительный нотариус ждёт! Потом грифом займёшься, сейчас не горит. Давай, давай! И пока Витюша побрёл переодеваться, Торопов быстрыми движениями принялся «перебинтовывать» лангетку на гобое бумажным скотчем, обращаясь уже к гостю: – Извините, Константин Александрович, сейчас закончу, а то клеем уже намазал – бросать нельзя, да и Витя как раз переоденется, как уйдёт, так и сможем начать. – Да ничего страшного, я подожду. Осмотрюсь пока. У вас тут столько интересного, я даже не ожидал. – Да, поглядите, конечно, если интересно. Закончив обмотку, Торопов поднялся и пригласил нотариуса в «чайную»: – Всё, пойдёмте, – и обращаясь уже к помощнику: – Витюша, поторопись! А Витёк уже стоял в первой комнатке, полностью «запакованный» в пуховик, и обмотанный шарфом: – Да иду я уже, иду. Вам волю дать, так пинками бы уже сопроводили. – Давай, Витя, до завтра, не сердись, видишь – обстоятельства. Завтра – как обычно. Всё, пока. Витюша ушёл. Борис отключил входной сигнал, пояснив при этом гостю: – Звонок отключил, никто нас не побеспокоит. Присаживайтесь. Рассказывайте, какие меня ждут изменения в ближайшее время? Чай, кофе – будете? Нотариус присел на предложенный ему стул и начал вытаскивать из портфеля приготовленные документы, аккуратно раскладывая их стопками на столе: – Начнём. Борис Алексеевич, как вам, очевидно, уже известно, а может быть и нет – позавчера скончался Попов Валерий Сергеевич, проживавший по известному вам адресу. Я, в соответствии с заключённым между Поповым и мной договору являюсь его душеприказчиком или исполнителем завещания. Вот, можете посмотреть об этом в документах, – он взял с верха крайней к нему стопки подписанный бланк и протянул его Борису. – Валерий Сергеевич незадолго перед смертью составил завещание, с моей помощью, конечно, в котором выразил свою волю по распоряжению всем принадлежавшим ему имуществом после смерти. Борис пожал плечами: – Ну, и причём тут я? Дробыш протянул ему ещё один «гербовый» бланк с текстом: – А при том, что умерший единственным наследником в своём завещании указал именно вас – Торопова Бориса Алексеевича. Вот, ознакомьтесь, пожалуйста. Борис взял в руки завещание, стал просматривать напечатанное. От волнения никак не мог сосредоточиться – строчки прыгали перед глазами, текст сливался в не перевариваемую кашу из букв, содержание и смысл совершенно не доходили до расшатавшегося вмиг сознания. Не выпуская документа из рук, он попросил сидящего перед ним: – Константин Александрович, я пока буду всматриваться– вы мне словами изложите суть, а то сообразить никак не получается – чего-то я волнуюсь. – Понимаю, конечно. Сейчас расскажу. А этот документ ваш, я его вам отдаю. Вы можете потом, дома, как в норму придёте, подробно изучить. В общем, как говориться, в двух словах, суть завещания следующая – Попов завещает вам трёхкомнатную квартиру, всё имущество, что в ней находится, перечень составлен, вот, тоже отдаю. Кроме этого – погреб в кооперативе, он на придомовой территории находится, всё, что внутри – тоже ваше, но только опись он составлять не стал, не захотел почему-то. Я там ничего не осматривал и не описывал. Соглашение об этом факте также составлено. Вот оно, здесь. Ну и ещё – сарай-кладовка в подвале того же дома, где квартира. Что в ней, он тоже описывать не захотел. Об этом в том же соглашении всё также изложено. Счетов в банках, наличных средств – не упомянуто. Запросы по безналичным средствам я все, какие положено сделал, отсутствие подтверждается. Справка об этом тоже есть. Я поставил пломбы от своего имени на квартиру, погреб и подвальную кладовку. Вы можете вступить в распоряжение всем перечисленным имуществом хоть сейчас, до истечения шестимесячного срока на ожидание заявлений от других претендентов на наследство по закону, но никаких родственников у Валерия Сергеевича не обнаружилось, необходимые запросы я за последние почти полтора года сделал. Борис перебил нотариуса: – Так он всё это время с вами сотрудничал? – Ну да, так он спланировал, вот договор есть, посмотрите. И он всё это оплачивал. Все квитанции тоже на месте. Я вам подлинники отдать не могу – это мои документы, но, если нужно, копии сделаю. Торопов помотал головой: – Нет, нет – мне они зачем? Я просто ничего не знал об этом. Мне дядь Валера не говорил ни о каком наследстве. Почему-то не пожелал. Ну, это вообще, его дело, конечно. Не захотел и не захотел. Так, значит, решил. Я в шоке от этих известий. Никак сознание не принимает. Дробыш встал и принялся распаковывать свой короб-саквояж: – Как утверждал Карл Маркс – сознание продукт вторичный. А на первом месте неизменно стоит материя. Давайте, позаботимся о материальной стороне нашего бытия, а ум ваш, когда успокоится, воспримет произошедшее положительно, уж поверьте. Он вытащил наружу компактный принтер, ноутбук, уточнил у хозяина: – Розетка далеко у вас? Это всё подключить нужно, одной мне хватит – удлинитель есть. Борис помог ему подсоединить принесённое оборудование, стал выяснять, для чего это всё: – А что делать собрались, Константин Александрович? – Так дорогой мой, заявление надо подписать о намерении вступить в наследственные права, согласно завещанию. Я тексты заранее набрал, только не распечатывал – плохая примета. Нотариусы – люди очень суеверные. Ещё вот уведомление об оплате моих услуг. Да вы не беспокойтесь, денег мне с вас не нужно. Наследодатель всё заранее оплатил – и запросы по розыску возможных родственников, и все пошлины, авансом передал деньги на оплату регистрации квартиры на ваше имя, и даже мой сегодняшний визит уже оплачен. Предусмотрительный был человек, земля ему пухом! Пока душеприказчик занимался включением компьютера, Торопов решил приготовить чай, чувствовал, что нужно что-нибудь поделать руками, отвлечься. А мысли веером трепетали в голове: «Вот ведь как всё повернулось. Кто бы мог подумать… У меня что, теперь квартира есть? Во дела! Ну, дядь Валера, ты дал! И что я с ней делать буду? Надо, пока стряпчий тут, спросить обо всём, вроде нормальный мужик. А-а-а, вот почему дедуля Стрелецкий ко мне приходил! Просто всё не рассказал! Он, наверное, тоже эти бумажки с завещанием видел. Всю квартиру обыскал, ничего не нашёл и меня решил предупредить, если я вдруг цацки эти отыщу. Так оно и было, ну точно! Но как это всё-таки возможно, что дядь Валера ловко так стырил тот чемоданчик? Он что, вор был? И куда же припрятал тогда всё то добро? А Тихоныч, может быть, и прав в том, что дядь Валера знак какой-нибудь оставил о кладе. Хочешь, не хочешь, а думка про это теперь будет всегда в голове. И не выкинешь её!» Когда чай уже был готов, нотариус закончил распечатывать документы: – Ну вот, Борис Алексеевич, вроде всё готово, ознакомьтесь – вот заявление, вот уведомление, что вы ознакомились с документами на имущество наследодателя. А вот акт – это о сегодняшнем утреннем осмотре с понятыми содержимого внутри квартиры. Я опечатал дверь, когда уходил, но вы можете въезжать, я уже говорил про это. Вот акт на передачу ключей. Вот здесь, где галочки стоят, там подписи ставьте. Когда будете вселяться, если вдруг не дай бог, замок будет кем-то сменён, сразу вызывайте меня, но в квартиру не входите. Я подъеду сам, с понятыми, и всё урегулирую. А это – моё разрешение на ваше вселение до срока госрегистрации недвижимости. Ознакомьтесь ещё с подтверждением членства Валерия Сергеевича в погребном кооперативе «Крот», и тоже ключи от погреба, в акте распишитесь. Ну и по кладовке в подвале аналогично. Доверенность ещё подпишите, на моё имя, я переход права через полгодика зарегистрирую, а вас потом уведомлю и отдам документы. Наследодатель, соответственно, все эти расходы также оплатил. Ну а там – вы будете уже полноценный хозяин. Лицевые счета на коммуналку только не забудьте переоформить потом, и всё. Как говорится, владейте и процветайте! У Торопова уже сводило кисть правой руки от обилия подписей, которые он ставил у «галочек», и он уже не надеялся, что это всё закончится когда-нибудь. Но Дробыш начал отключать свою технику, и аккуратно составлять всё обратно в саквояж. Глянул на Бориса: – Что, устали? С непривычки бывает. Но всему приходит конец. Кстати, вы в курсе по похоронам? – Нет, конечно. Только вот собирался спросить, как закончим. Укладывая бумаги в портфель, Дробыш продолжил: – Печальные дела, но их тоже нужно делать. Валерий Сергеевич изложил свою волю письменно, тут придраться не к чему, и он пожелал после смерти своей быть кремированным. Распорядился также и по ритуалу прощания, его воля также подтверждена письменно – не проводить. Его желание, ничего не поделаешь – это нужно уважать. Я думаю, не хотел никого расстраивать. Да никого и нету у него. Только вы. Прах ритуальная контора передаст вам, я документы о его распоряжении на эту тему видел. Вы уже сами распорядитесь, как с ним быть. И это тоже всё заранее им оплачено. Ну, вот вроде и всё. Я, пожалуй, теперь и пойду. Нотариус накинул на себя пуховик, намотал шарф, Борис тоже поднялся, взял в руки саквояж: – Помогу хотя бы до двери. Спасибо вам большое, что помогли дядь Валере, Константин Александрович. Понимаю, что работа, но и работу тоже по-разному выполняют. Вы сделали свою на отлично. И Торопов протянул руку. Нотариус ответил рукопожатием, улыбнулся: – Спасибо. Кстати, на прощание могу дать совет. Не против? – Конечно! Слушаю вас, Константин Александрович! – Вы, когда пойдёте первый раз на квартиру, не скромничайте, позвоните в любую дверь в подъезде, а лучше на площадке, представьтесь соседям, объясните, кто вы, и расскажите причину вашего появления. Обязательно покажите завещание, дайте им в руки подержать его. Одного соседа достаточно – к вечеру весь дом будет знать, что появился новый жилец. Вам самому будет проще потом обживаться. – Хорошо, понял. Спасибо за такой мудрый совет. Я бы упустил, честное слово, даже не подумал об этом. Так и сделаю. Спасибо. – Ну, удачи вам, Борис! И нотариус ушёл. Посетитель утомил его. Закрыв за ним дверь, Торопов почувствовал себя совсем опустошённым. Вытащил из-за стеллажа узкий, около метра в ширину лист фанеры, положил его на пол в центре мастерской и лёг на спину, закрыв глаза. В сознании без остановки крутились одни и те же мысли… "…Я получил наследство! Святые угодники! За какие-такие заслуги? Наследство! Всегда думал, что так только в книжках да в кино бывает! Дядя Валера, да как тебе такое в голову вообще пришло? Ничего ведь не сказал! Ни одного словечка! Что я теперь с этим делать буду? Чего-чего – нотариус вроде всё расписал, всю схему. Ключи вон, в чайной на столе лежат – можно хоть сейчас идти, вселяться! Нет, сейчас, конечно, никуда не пойду. Сейчас надо чем-то заняться. Руки занять. Руки будут делать – подключится голова. А то вот так лежать, думать обо всём – с ума сойдёшь. А дед седой знал ведь об этом наследстве, точно знал, наверное, копии завещания тоже там были. Тоже ничего не сказал. Да и появился только из-за этого. Решил, что раз дядь Валера всё, что у него было, мне завещал, то и тайну сокровищ тоже передаст. Всё рассчитал! А если я на что-нибудь наткнусь? Какую-нибудь подсказку? Где эти цацки запрятаны, одному богу ведомо, Валерий Сергеевич так, наверное, запрятал, что вовек не найдутся. Вот так старинные клады и находят – человек спрятал, а сам умер, и всё – поди догадайся – где да как зарыто. Надо к Юрке зайти – поболтать об этих событиях. А сейчас что-нибудь руками надо поработать. А что сделать? Барабан склеить? Месяц уже почти стоит. «Премьеровский» барабан. Шаблон на него готов. Нет, это пусть Витёк сделает, с такой работой он знаком, да и поучится заодно. Что он там хотел почистить? А, точно – гриф, который Дядюшка притащил. Да, вот этим сейчас и займусь. Всё, решено!" …Борис поднялся, убрал за стеллажи лист фанеры, и вытащил с полки пакет с «останками» Гибсона, и выложил всё это «добро» на верстак. Мысли сразу выстроились в «боевой», рабочий порядок: «Так, остатки корпуса можно выкинуть, а гриф надо очистить и Витьку на фигурки отдать, пусть вырезает». Отделив болтающийся на остатках струн разбитый корпус, освободил кусачками остатки намоток на колках. Оглядев освободившийся гриф, Торопов удивился его сохранности: «Надо же, уцелел». Шоркая щёткой по окаменевшей от времени грязи, мысленно ругался: «Вот урод, мог хотя бы мокрой тряпкой протереть! Скотина!». Когда начал счищать налипший комок с внутренней части пятки, вдруг совершенно неожиданно для себя увидел под накладкой появившееся отверстие, примерно сантиметр диаметром. «Не может быть! Неужели анкер?». Отверстие забито грязью, превратившейся от времени в камень. Ладони сразу же вспотели от волнения. Поискал другой инструмент – щётка тут не помогала. Попытки применить для очистки углубления отвёртку, ни к чему не привели. Решил отсоединить накладку. Быстро не получилось. Приклеено намертво. Пришлось вынуть из коробки и задействовать парогенератор. Понемногу отпаривая, киянкой загнал клином по линии соединения широкую стамеску, отсоединил накладку от грифа. И, не веря глазам, увидел под ней в скруглённом желобе металлический стержень! Анкер! Это в самом деле был анкер! Самый настоящий – гибсоновский, изготовленный в одна тысяча девятьсот двадцать четвёртом году! Разглядев тщательнее, Борис убедился, что его регулировкой ни разу не занимались. Но ржавчины не было… «У кого же ты жил, бедолага, всё это время? Похоже, что и струны никогда не натягивались. Наверное, сразу по приобретении тебя настигла скоропостижная погибель, и ты в таком виде валялся всё это время, почти век целый, где-нибудь в углу. Повезло, что на растопку не пошёл. Ну, от Профессора хоть раз в жизни толк случился». Борис осторожно извлёк металлический стержень из его ложа, тщательно протёр тряпкой с растворителем, обработал графитной смазкой резьбовые хвосты и аккуратно замотал полиэтиленом: «Всё, завтра начинаю склеивать гриф, и пора уже колки заказывать. Закажу Шаллер, и сразу, в одном запросе – клинья крепёжные и пуговки. Надо заканчивать, а с накладками чёрными по ходу решу. Может, самарские ребята что найдут».