Глава 7 Глава 3. Переодевшись, Торопов привычно накинул на плечо сумку и отправился к Юркому – обмозговать произошедшие события «в одного» было слишком тяжело. На удачу быстро подошла маршрутка, он сел на свободное место, уставился в окно, и незаметно, мысли вновь заполнили сознание: «Может, не сто́ит Юркому ничего говорить? Ну нет, собрался же. Да и зачем тогда друзья? Надеюсь, как пообщаемся, тогда и встанет всё в голове на ровные полки, а то шурум-бурум какой-то, никак спланировать не могу, чего дальше делать. Надо же – за пару дней столько всего произошло. Да ещё и анкер случайно нашёлся! Это уже вообще за гранью! Ну как уцелел то он? А ведь реальный винтаж! В двадцать третьем, ну самое большое двадцать пятом году Гибсон эту модель делал. Можно сказать, что ему сто лет! И резьба целая!» Выглянув в окно, Торопов подскочил как ужаленный: «Первый участок», мне же выходить! – крикнул водителю: – Подождите, подождите пожалуйста! Чуть не пропустил, я выхожу! Дождавшись, когда маршрутка отъехала от остановки, Борис заспешил к Юрку. Стальнов жил в угловом доме, стоящем ровно на перекрёстке. С одной стороны здания пролегал трамвайный путь, параллельно ему – автодорога, с другой – только дорога. Окна квартиры выходили и на ту, и на другую стороны. Дома хозяин или отсутствует, было понятно издалека и с любого угла. Когда автобус отъехал от остановки, Борис уже знал, что Юра дома – в окнах ярко горел свет. Через пару минут он уже давил пальцем на кнопку звонка. Послышался звук открываемого замка, и гостя встретил широко улыбающийся хозяин: – Борис, привет! Заходи, дорогой! С работы? Хавать будешь? Давай, мой руки, садись, я как ваз ужин сгондобил. Оказавшись за столом, Борис в очередной раз подивился Юркиным кулинарным талантам – на ужин тот приготовил цыплёнка табака, выложил вокруг него обжаренный картофель с кольцами золотистого лука. Посыпал всё это укропом. Салат из свежих томатов с огурцами, возвышающийся заметной горкой, повар подал в глубокой чашке белого фарфора. Гость вмиг забыл о событиях последних дней, созерцая это ароматное великолепие перед собой: – Юрок, это гениально! Это просто кулинарный шедевр! А тот улыбался во весь свой без одного зуба рот: – Давай не свисти, быстрее мой руки, хватай вилку, и – вперёд! Ешь, пока не остыло. Картошка ещё есть. Никакие сокровища мира не смогут заменить человеку этот простой и, вроде бы, привычный ритуал – неторопливый, вечерний ужин с близким человеком. В эти минуты житейские невзгоды не в силах помешать происходящему священнодействию, отходя от стола на далёкое расстояние. Ужиная, друзья обменивались короткими репликами, не обсуждая ничего, кроме новостей, разговаривая о погоде за окном или степени безопасности пути от места работы до двери Юркиной квартиры. Лишь перейдя к завариванию чая, а этим процессом по умолчанию занимался только Борис, хозяин дома, развалившись на любимом диване, поинтересовался состоянием текущих дел гостя: – Боря, ну и когда мы усладим свой слух волшебным звучанием твоей рукодельной арфы? Борис как раз заливал дошедший кипяток и, накрыв чайник полотенцем, повернулся к Юре: – Как ты сказал – арфа? Слушай, это отличное имя для гитары! А я все мозги себе изломал, когда придумывал, что на голове у неё написать. И ничего толком не надумал. Арфа! Хорошая идея. А ещё лучше – Арфия! А? Как думаешь, Юрок, Арфия – пойдёт для гитары? – Отличное имя. Так и напиши. Золотыми буквами. Только не забудь, а то, когда ещё до этого дойдёт. Сколько уже лет этой идее? – Четыре года. Но теперь уже недолго. В выходные наколю пластин на деку и боковину склею, форма уже готова. Самое главное, ты не поверишь – что я обнаружил в том грифе, что Профессор притащил, помнишь? Я его ещё выгнать хотел. Достал уже со своим крохоборством! Помнишь? – Помню, ага. – Я его сегодня, прямо перед выходом, начал очищать и увидел под грязью анкерное гнездо! Да так разволновался, что руки задрожали. Аккуратненько разобрал, а там, в самом деле – анкер внутри! И абсолютно целенький! Даже ржавчины не было. Только пыль и грязь. Представляешь? Винтажный анкер Гибсон! Ему почти сто лет! Я просто обалдел, Юрик! Такого не бывает! – Ничего себе. Вот свезло тебе. – Да, волшебство просто. Так вот – анкер есть, всё остальное тоже есть. Даже на порожки кость мамонта вчера якуты подтащили. И, подожди пока с вопросами, – Борис сделал рукой запрещающий жест. – Я тебе до ужина говорить не стал – дядь Валера умер. – Как умер? Когда? – Получается, пару дней назад. Юра закурил очередную сигарету: – Вот ничего себе. Так-то старенький уже был. Болел? – Да, конечно. Хотя, я у него несколько дней назад был – всё было нормально. Ну, вот так произошло. И ещё знаешь, что? – Боря, не пугай меня! Борис усмехнулся: – Не бойся, эта новость не страшная – дядь Валера завещание оставил, нотариус как раз сегодня был, сообщил. Юра подался с дивана вперёд: – Ну, не томи душу – что там было? Торопов как раз поставил заварочный чайник на столик возле дивана и выпрямился: – Он всё имущество завещал мне. Одному. У Стальнова округлились глаза: – Чё, правда? – Клянусь тебе, Юра – всё! Квартиру, погреб и кладовку в подвале. И всё, что внутри. Всё. Мне одному. Нотариус сказал, что у него никаких родственников не было. Всё по закону. Претендентов не оказалось. – Чего будешь делать теперь? Борис закончил разливать чай, разгрыз крекер: – Вот и я также поначалу ничего сообразить не мог. Тоже, знаешь, к-а-а-к призадумался-призадумался: «Чего же теперь делать?» – и совсем растерялся. Нотариус всё объяснил: «А теперь, Борис Алекасеевич, будешь вступать в наследственные права». Всё подробно объяснил. Хороший мужик, толковый. Короче, для начала нужно идти в хату, замок проверить ну и осмотреть, что там да как. Дальше видно будет. Пойдёшь со мной? А то мне как-то боязно одному. Юра молча пил чай. Глянув на Торопова, ответил: – Борис, если б ты попросил морду кому набить, я бы даже говорить ничего не стал, пошёл бы и врезал в пятак, но тут не впишусь. Страшновато. Я покойников боюсь. Всегда боялся. – Да там нет никакого покойника! – Недавно был. Всё равно страшно. Надо попа позвать, чтоб он там окурил всё дымом. Чтобы бесы все сгинули оттуда. Забыл, как называется эта раскурка, что они в кадило закладывают. Вот, блин, вылетело из головы! – Ты про ладан? – засмеялся Борис, – Ладаном окуривают. Какие бесы? Ты чего придумываешь? Да не бери в голову, я так спросил, на всякий случай. Может, одному и лучше идти. Я эту квартиру продавать не собираюсь – буду там жить. Уже решил. Чаю налить ещё? – Ага, налей. Слушай, Боря, ты только перед тем, как переезжать туда будешь, вывези кровать, на которой хозяин умер, не спи на ней. – Обязательно. А почему? – Если лечь спать на кровати покойника, то он утащит за собой во сне. – С чего это ты взял? – Все так говорят. А когда похороны? Борис развёл руки: – Похорон не будет. И прощания тоже. Он сам так хотел. Выразил такое желание, и даже письменно. Дядь Валера пожелал быть кремированным. Написал обращение. А нотариус всё это заверил. Так что тут изменить ничего нельзя. – Да. Это надо уважать. А тебе кто, нотариус сообщил о его смерти? Торопов в этот момент как раз вернулся от кухонного угла со свежекипячёным чайником, и принялся разливать по чашкам: – А вот тут самое интересное начинается. Ты в жизнь, не поверишь, кто у меня вчера вечером в мастерской был. Юрка поднял брови: – И? Борис поставил чайник на стол: – Заходил тот самый дедуля, что с Букварём в одной камере чалился, и байки про сокровища ему травил. Фамилия его – Стрелецкий, а зовут – Николай Тихонович. Услышав это, Юра даже отшатнулся на спину: – Да ты гонишь! – Нет Юра, ты что? Чего я тебе врать-то буду? Сам и был. Собственной персоной. Он мне про дядь Валеру и сказал. – Вот это номер, чтоб я помер! – замотал головой Юра. – А он как про смерть Попова узнал? – Сказал, что он и помощник его домой к нему заходили. Попов не открывал дверь, они вскрыли сами, а там… уже всё.