– Ничего себе! А не они ему помогли? – Сказал, что нет. Я у него тоже сразу так и спросил. Уверен, что не врёт. Им смысла не было его убивать. – Ну, дела… А чего ему надо было? Он как зашёл-то к тебе? –спросил Юрка, и закурил очередную сигарету. – А всё по уму было сделано. С вечера забежал его помощник – типа гитару в ремонт завтра принесу, а остальные в этот момент, я думаю, уже у дядь Валеры были. А я ведь только что от него вернулся. То есть, получается, я только вышел, и он скончался. А у Тихоновича, значит, всё под контролем было, и я пока до мастерской шёл, Шнырь меня уже дожидался. Стрелецкий этот – дед мощный и крутой, следил, получается давно за мной. За мной и за дядь Валерой тоже. А на следующий день уже сам пожаловал. Юра снова помотал головой: – Погоди, погоди. Я чего-то не пойму – а ему от вас что нужно? Что происходит? – Юрок, а вот это – самое главное. Беседовали мы довольно долго, и он подробно всё мне объяснил. Заявил, что абсолютно уверен в том, что давным-давно тот самый чемоданчик с сокровищами украл Попов. А из близких людей, получается – у него только один я. Да ещё и всё, что нажил, он завещал тоже мне. А так как уворованное при жизни в текст завещания не впишешь, то Стрелецкий считает, что Попов оставил некие «знаки» для меня, по которым я смогу найти те сокровища. И дедуля о завещании всё уже знал – я ещё ничего не представлял толком, а он уже знал точно об этом. Представляешь, какие возможности у него? Мне, конечно, он об этом ничего не сообщил, а нотариус только на следующий день подошёл. Юра прервал его: – Подожди, подожди, а откуда он решил всё-таки, что это дядь Валера цацки своровал? Он же вроде как, не успел с ним поговорить? Врёт он всё – это они его замочили. Точнее говоря – замучили. Просто не успели до конца всё вызнать – Попову плохо стало, и он ласты загнул. – Да не, Юра, не думаю. Патологоанатом обязательно бы заметил, что смерть из-за пыток произошла. Тогда меня бы уже давно менты «приняли», я ведь главным подозреваемым становлюсь. Сейчас никого без вскрытия после смерти не пропускают. Так что тут всё ровно. Умер он, что называется – «по естественным причинам». А насчёт того, откуда у Стрелецкого есть уверенность в своей правоте – он мне про это очень подробно рассказывал. И, знаешь, он меня убедил. Прикинь, человек пятьдесят лет розысками занимался. Пятьдесят лет, каждый день! – при этих словах Торопов поднял вверх указательный палец. – Каждый божий день! Украли чемоданчик именно у него. Говорит, был молодой совсем и просто «клювом щёлкнул» на одно мгновение. А тут Валера наш – вжик, прямо как человек-невидимка, кейс и подрезал! Юра не выдержал, засмеялся: – Дядь Валера – молодец, просто красавчик! И сам не показался, и спрятал хорошо! И чего тогда полвека дедуля этот делал? – Несколько лет его по казематам возили. Подробности не говорил. Но думаю, натерпелся. А потом объявили: «За этот косяк ты лишаешься своей жизни. Вариантов два. Выбирай, первый – раствориться в пространстве вонючим пуком, а второй – без выходных и отпусков будешь искать то, что так бездарно просрал». Выбрал второе. Искал, искал, опросил половину страны, наверное. Долго рассказывал. В итоге пришёл к созданию компьютерной программы-реконструкции тех событий. И уже искусственный интеллект указал на единственно возможную фигуру – Попов Валерий Сергеевич. Но встретиться лицом к лицу уже не получилось – из двоих фигурантов один умер. Остался только Борис-наследник. Только коннотация не ясна. – Это что? – не понял Юра. – А-а… Сам толком не знаю. В общем, ещё один смысл. Я имею в виду – я-то тут при чём? Ну, типа, я не обязан его искать, но могу увидеть какой-то знак, который возможно, опять же, может указать на место, где этот клад лежит. Вот, именно так! Хозяин дома поднялся с дивана: – Пойду пепельницу вытряхну в ведро, да форточки надо открыть – совсем задымил всё. Борис, ты ещё чаю сделай, я сейчас сушки достану – долг платежом красен! Сушки – супер! С маком попались. Слушай, ну ничего ты триллер рассказал. А у меня для тебя тоже новости есть. Торопов в это время готовил свежую заварку: – Давай, рассказывай, я хоть отвлекусь от своих головняков. Юра уже ссыпал сушки в вазу: – Я тут Дядюшку в больнице встретил. – А ты что, заболел? – Да нет, ты же знаешь, я ведь организм-то износил на своих «кайфовых фронтах», вот теперь время от времени хожу обследуюсь. Мамка у меня там нянечкой работала, ну я поэтому врачей многих знаю. Короче, иду по коридору, где травматология, смотрю – Профессора нашего двое санитаров под руки из кабинета выводят. А он перебинтованный весь – голова, рука в повязке, рубаха на одной пуговице, и видно, что он от пояса до подмышек лентой перетянутый, наверное, рёбра сломаны. Борис, с чайником в руках, подходил к столику: – Ну вот так! Чего с ним случилось? Наверное, ДТП? – Я сперва тоже так подумал, а когда уходил уже, встретил медсестричку знакомую, ну и расспросил у неё. Оказалось, его какая-то гопота поздно вечером у подъезда отметелила. – Ничего себе, дела! Попался Серёга, однако. Чего им, интересно, надо было – ограбить? Юра открыл новую пачку сигарет, и прикурил: – Нет. Покуражиться хотели. Бухнули, ну и решили вечных врагов ещё раз победить. Обычное дело. Гопники так и развлекаются. Разбойников и героев в этой стае никогда не было – одни ссыкуны. Они только толпой на одного и могут биться. Причём, один гопник – милейшее существо, закурить предложит, может даже бабушку через дорогу перевести. Когда их двое – уже начинают горланить на всю улицу, будут цепляться к девчонкам или к одиночному дрищу докапываться. А вот когда уже они втроём, то обязательно поддатые, и тут уже точно ищут поле битвы, где один соперник. Выбирают послабее, избивают, а потом всю жизнь рассказывают об этом подвиге. Я просто эту мразоту хорошо знаю – сталкивался с ними. Все до одного – тупые и ссыкливые твари. Дядюшке просто не повезло. Хорошо, что живой остался. Торопов разлил по чашкам чай: – Да, точно не повезло. Хоть и засранец он конченый, а всё равно жалко. Юрка, разгрызая с хрустом маковые сушки, кивнул: – Да, конечно, жалко – человек ведь. И ещё Боря, одна новость – Букварь пропал. – Как это – пропал? – Да я сестру его встретил, на улице, он у неё живёт, а она взялась у меня спрашивать, не знаю ли, где Саня? Я даже опешил, говорю ей – да я откуда могу знать, он вроде у тебя живёт? Сказала, что нету его который день уже. Переживает, что опять, наверное, в неприятности попал. Он ведь такой у нас парень-то – горячий. Я поспрашивал потом у его кентов, но никто ничего не знает. – Может забухал? Юра подлил себе немного в чашку: – Нет, при всех своих минусах, и это удивительно – Саня не алкаш. Выпить может, но не нажирается. Тем более – не запойный. Может, невесту какую нашёл?Короче, у меня вот такие новости. Но они меркнут на фоне ярких событий, которые произошли с тобой, Боря! Заживёшь теперь, как король! Хватит уже в общаге маяться. Слушай, ты иди быстрее в мебельный, выбери кровать новую, а ту приготовь – я на работе с мужиками поговорю, кто-нибудь заберёт. За бесплатно на руках унесут. А ты тогда уже заселишься. Борис кивнул: – Конечно, так и сделаю. Завтра хочу туда сходить, осмотреть всё. Как-то маленько не по себе. Надеюсь, что пройдёт со временем. А Юрка закурил в очередной раз: – Куда же, всё-таки, он всё спрятал? Поди в шкафу, где-нибудь в дальнем углу и лежит. Если в мягкую тряпку завернуть, то много места и не займёт. Там что по итогам было? Я уж и не помню толком. Торопов наморщил лоб: – Подожди, сейчас скажу – в общем, там должны быть шесть штук яйца Фаберже, плюмаж Нельсона, перстень Пушкина, ирландские королевские регалии, и брюлик «Флорентийская роза». Вот так. Юрка не преминул заметить: – Запомнил, молодец. Хорошая память у тебя. – Юрик, дорогой, оно бы и ты запомнил – из головы ведь не выходит совсем! Постоянно про них думаю! И в квартире их нету. Точно нету. Дедуля сказал, что самый лучший специалист всё осмотрел. А такие ребята умеют. Короче, осмотрели – ничего там нету. Где-то ещё этот клад лежит. Лежит, и молчит. – Может, всё-таки продал? – с надеждой спросил Юра. – Нет, Юра. Тут дед прав – такие артефакты даже по отдельности тайно продать невозможно. В той среде об этом стало бы известно. Купить, и никому не сказать – недопустимо, бессмысленно. Да и у дядь Валеры на мультимиллиардеров выходы откуда бы взялись, верно? В газету объявление давать он бы тоже не стал, – засмеялся Борис. – Это точно. Ну, тогда всё-таки, где-то лежит этот клад. Найти было бы интересно. Всё равно – богатство. Будоражит ведь. Мне в детстве один раз приснилось, и то всю жизнь помню. – И что приснилось? – оживился гость. – Да как будто я захожу к себе в подъезд, смотрю – на ступеньках лежит жёлтый такой чемодан. И вокруг – никого. Я его, значит, схватил и быстрее домой. На кровать положил, замки отщёлкнул, открываю – а он полный пачками денег, и сверху записка лежит. Беру её в руки, а там написано – «Юрию от волшебника». Прикинь? – От волшебника? О-о-ох, блин, ну ты насмешил! – Именно так и было написано. Ну ведь сон же! Так говоришь, дед всё там проверил? – Да Юра, и думаю, самым тщательнейшим образом. Время у них до рассвета было достаточно. Ну ты мне смешной сон рассказал. А если серьёзно – ты бы как деньги использовал? Огромные, конечно, деньги. – Борис, я бы даже голову ломать долго не стал – взял бы себе крутую яхту, самую крутую, круче всех, ну как у Абрамовича, например, и плавал по морям без конца, даже на берег не стал бы выходить. А ты? – Даже, Юрок, не знаю. Честное слово. Гитару брендовую купить? Не, не интересно, я хочу сам сделать самую крутую. Жильё купить? Теперь вот квартира есть, для меня достаточная. Виллу я точно не хочу – это не моё. Машину? Да я и ездить не умею. Если бы хотел, то давно-б купил. Так что, правда – не знаю. Может, думать просто лень – денег-то всё равно таких нет. А появись, глядишь, и мозги бы включились, и что-нибудь всё равно придумалось. Так что не знаю, и во сне ничего мне не снилось. Юра махнул рукой: – Скушный ты, Боря. Нету в тебе широты мечтаний. Но ты только представь – где-то рядышком лежат неисчислимые сокровища. Они, конечно, замотаны в какие-нибудь тряпки, а потом положены в сундук. Но если их вытащить на свет, положить аккуратно на чистую скатерть, то они будут сиять и сверкать, переливаться огнями, и сводить с ума. И их вполне можно найти, надо только мозгу́ включить! У тебя хоть какие-то соображения есть? Торопов, немного подумав, неуверенно ответил: – Да, конечно же, думаю ведь об этом без конца. Я ведь по жизни – обычный совершенно человек. И мне, честно признаюсь – повезло в некоторой степени. Выстроил своё дело. Получилось. И оно совершенно пролетарское – чтоб получить в итоге деньги, нужно банально пахать. Каждый день. Никакого капитала у меня нет. В начале также повезло – был заказ большой. Я, когда его делал, часто даже ночевал в мастерской. Работал до ночи. Утром просыпался и снова пахал. И так полгода было. На эти деньги почти всё оборудование и купил. Сейчас хотя бы ночую дома, но работать всё равно нужно каждый день. Если я остановлюсь на месяц – могу и обанкротиться. Новые заказы ищу постоянно, не останавливаясь ни на день! И тут, ты только представь – становится известно, что где-то совсем рядом припрятаны несметные сокровища! И если я вдруг их каким-то образом, предположим, отыщу, то смогу ими распорядиться! Ты только подумай, Юра – несметные миллионы! Юрка развеселился: – Боря, а если – миллиарды? Можно ведь и не работать уже! Возьмёшь себе виллу, где-нибудь в Италии, а меня – садовником. Возьмёшь? Борис ответил в таком же игривом ключе: – Да возьму, конечно, Юрок! Как же не возьму? Само собой! Как же я без тебя буду на вилле жить? Только наверняка в один прекрасный день появится Николай Тихонович, а это обязательно произойдёт, и займётся вышиванием. – Каким ещё вышиванием? – не понял Юра. – Обычным. Крестиком. Возьмёт кривую цыганскую иглу, цветные нитки мулине и будет вышивать у тебя на спине крестиком что-нибудь вроде «Слава КПСС!», а у меня – «Народ и партия – едины», например. А потом будет вырезать эти вышитые буквы строительным резаком. Юрок округлил глаза: – Да ну на фиг! Пристрелить проще! – А зачем ему нас убивать? Ему узнать надо будет все подробности, до мелочей – кому продали сокровища из клада, почём, когда. Я думаю, что-то подобное дядь Валеру ожидало. Так что – хорошо, что он до их появления скончался. От жутких мучений смерть спасла. Земля ему пухом!