– Нет, ничё помогать не надо, сам протянусь, это раньше мне бабок до фига надо было, когда в вену вкатывал, да в горло заливал. А щас ничё уже не надо. Пожрать, да телик вечером посмотреть. Но, всё равно, благодарю вас, сэр, за предложение, – с чувством юмора у Юры всегда нормально. – А ты свою волшебную гитару не сделал ещё? Услышав вопрос, Борис даже поднялся с табурета, взял собеседника за плечи: – Ну вот хоть ты, Юрий Олегович, интересуешься! Низкий тебе поклон с благодарностями от меня, – и Борис картинно, в пояс, поклонился гостю. – Осталось совсем немного – эбеновую накладку на гриф и бридж. – А «бьидж», это кто? – уточнил Юркий. – Это Юра, такая дощечка на корпусе, через которую струны колышками крепятся. Ну, конечно, ещё останутся колки, и анкер, но это я пока специально не беру. Когда корпус склею, гриф соберу, тогда возьму самое современное и самое крутое. Что-нибудь американское или немецкое. Лучше, конечно – немецкое. Колки и анкер – очень важные составляющие, особенно на двенадцати струнах. Остальное у меня уже всё готово. – Двенадцать? А чё не тридцать шесть? – сразу «включился» Юра. – Для твоего сведения, Юрок – таких гитар не бывает, потому что из-за большого количества струн слишком большое натяжение получается, музыканты пробовали. Дека просто взрывается. А вообще, такой инструмент есть, это – гусли. На гуслях до двадцати четырёх струн доходит. Но там совершенно особая конструкция корпуса. А я хочу получить красивый звук от гитары. И красивый вид, – засмеялся Боря. – Вот ведь, Борька, получился из тебя мастер по гитарам да балалайкам. Раньше этим ведь совсем не занимался? Прикольно. – Да мы Юрик, все раньше были другими, никто и подумать не мог, что всё вот таким станет, – при этом Борис обвёл вокруг рукой, – хочешь, расскажу, как это всё произошло? – Валяй! Чего ещё делать? Я не тороплюсь, – кивнул Юра, и шумно отхлебнул из кружки. Рассказ был долгим и подробным. Эта профессия появилась в его жизни, когда наступила эпоха великого перелома всего того уклада, что окружал людей вокруг них. Всё менялось, как цветные стёклышки в калейдоскопе.К тому же, надо было выживать. Борис и его близкие друзья организовали маленькое предприятие по изготовлению мебели. Помещение нашлось само собой – бывшая мастерская художников-оформителей близлежащего оборонного завода. Оформители, это как раз те люди, которые занимались изготовлением наглядной агитации для завода и жилого посёлка. Это сейчас все углы рекламой еды и банков завешаны, а в то время людям нужно было постоянно напоминать про единство партии с народом, про еду они и так не забывали. Один из членов нового коллектива там и работал последнее время. Мастерская располагалась в здании ЖКО, и до момента регистрации кооператива с изготовлением мебели никто из новообращённых краснодеревщиков не сталкивался, Самое близкое к этому, что они делали– по-любительски мастерили для дома тумбочки да полочки с хлебницами. А тут решили копировать внешний облик шкафов и кроватей с немецкого рекламного каталога. Отчаянные, надо сказать, парни! А может, это и к лучшему. Людям нужно было всё! Шкафы, тумбочки, столы и табуреты. По началу работ с заказами приходили знакомые, впоследствии появились и другие клиенты. Однажды принесли настенные часы с маятником – механизм с циферблатом закреплён внутри прямоугольной коробки из шпонированной фанеры, фасад закрывался дверцей со стеклянным окошком. Клиент хотел новый корпус. После полной переделки Борису стало интересно – а если попытаться повторить совсем другой облик часов, взяв за основу изображение каких-нибудь вычурных, винтажных «ходиков». Партнёры участвовать не пожелали – «Интересно, делай сам», – и Борис взялся за работу один. Итоги эксперимента оказались потрясающими! Ему удалось скопировать и внешний вид, и цвет нового корпуса, сохранив при этом пропорции оригинала. Часы ходили смотреть все его знакомые. А потом, однажды, какой-то чересчур весёлый бедолага, в аккурат после празднования Нового Года, притащил в ремонт гитару со сломанным грифом и попросил Торопова восстановить инструмент. Мастер не отказал – показалось интересным решить эту задачу. С трудом, но он с нею справился. Так и родилась новая профессия Бориса – гитарный мастер. Произошло это, конечно, не сразу, но семена будущего были посеяны именно во время реставрации того несчастного грифа. Примерно через три года изготовление мебели потеряло былую актуальность, заказов стало намного меньше, и всё пошло в разнос – один участник коллектива занялся торговлей, другой предпочёл работать самостоятельно, а третий молодой человек решил не посвящать в свои планы коллег и просто не явился в один прекрасный день. Борис остался в мастерской в одиночестве. Мебель к этому моменту заказывали совсем мало. В магазинах появилось достаточно стандартной и недорогой, а заказывать что-то особенное приходили единицы. Торопов начал впадать в отчаяние. И тут, в один прекрасный день к Борису в мастерскую зашёл его старый знакомый, с которым общались с давних ещё времён, познакомившись в своё время на общности интересов – оба увлекались собиранием записей рок-музыки. Этот приятель-меломан трудился на нелёгкой ниве преподавательства в городском музыкальном училище. Оглядев мастерскую, он сразу заметил на полке гитару с треснутым корпусом, и вместо описания текущей личной жизни, с ходу озвучил свою главную головную боль. В учебном заведении, где он трудился, присутствовала постоянная, нет, вечная проблема – поломки инструментов. Дети и студенты – существа непоседливые, и не особо ответственные. – Вот были бы балалайки и домры из нержавеющей стали, да ещё и к полу болтами прикрученные, так ведь нет – все из древесины. Падают – трескаются, забытые в конце дня на батарее отопления – к утру рассыхаются, и тоже трескаются, а бывает, что после падения – и гриф ломается пополам. Ремонт требуется постоянный, текущий и ответственный, – затем добавил: – Чтобы понять, это надо видеть! Хочешь ознакомиться? Борис согласился поехать – изучить перечень и посмотреть наличие фактических проблем. У преподавателя имелся отцовский Жигуль, так что добрались до училища за полчаса. По результатам осмотра подсобного помещения в училище, до самого потолка заполненного покалеченными балалайками, гитарами и даже парой барабанов, ему стало ясно, что опыта и знаний, полученных им при ремонте четырёх гитар явно недостаточно, а востребованность на рынке реставрации – огромная. Как объяснил его приятель: – Боря, вопрос ремонта инструментов – бессмертен, объём этой работы даже в рамках края – бесконечен, и если мастер не будет бухать, то корочка хлеба на его столе не исчезнет никогда. Вот увидишь – вся твоя мастерская будет завалена изломанными балалайками и гитарами, если возьмёшься за это дело. И гарантирую, что один со всем этим валом ты не справишься – нужен будет помощник! Учти – в каждом городе по краю есть музыкальное училище, и музыкальная школа, а то и две. А инструменты эти мелкие бесы ломают каждый день. Для руководства главный аргумент – цена вопроса, а потребность есть всегда. Ремонт балалайки всегда дешевле, чем покупка новой. Подумай. После того разговора Борис и на самом деле задумался. В его возрасте, а тот слегка перевалил за сорок, мудрости всё-таки немного прибавилось. По крайней мере, он уже точно знал, что стабильный доход личности – основа миропорядка. И как показала жизнь, эксклюзивная мебель – заказ редкий, и делается, как правило, только состоятельными людьми. Парадокс в том, что платить они не любят паталогически. А преподаватель музыки во многом был прав. Менять подход к жизни было необходимо. Всё решил один памятный вечер. Будучи в служебной командировке, к нему в гости заехал старинный приятель, с которым они познакомились ещё в студенческие времена. Проживал его товарищ тогда в Самаре, и руководил перевалочным пунктом, который поставлял древесину из братской Белорусии. Довольно большие объёмы качественных досок постоянно закупала местная, самарская фабрика, на которой ещё с дореволюционных времён занимались изготовлением музыкальных инструментов. И когда во время хмельного разговора двух старых друзей от хозяина дома прозвучали слова о большом желании перестроить свою жизнь, а после сделанного им вывода из своей речи: – Но опыта и знаний мне для этого не хватает, – гость резко возразил: – А кто тебе мешает поехать в Самару, и поработать там годик на фабрике? Так в дальнейшей беседе и пришло решение этой проблемы. Утром Борис пошёл к директору ЖКО, где находилась его мастерская, всё честно рассказал и объяснил. Попросил сохранить право аренды в течение года и вручил денег за половину срока, уточнив: – Больше денег у меня сейчас нет, если сможете, пойдите навстречу. В дальнейшем я всё скомпенсирую. Обещаю. Вы меня знаете. Тот, немного подумав, пообещал никого не пускать в мастерскую и слово своё через год сдержал. После разговора с ним Борис поехал в свои новые «университеты». Товарищ разрешил ему пожить в пустовавшем бывшем родительском домике, стоящем на окраине Самары, и подсказал идею про обучение по вечерам в качестве помощника у настоящего, известного на всю страну мастера, ещё и замолвил за него словечко – нашлись общие знакомые. Прожил Борис в славном городе Самаре ровно один год, пахал разнорабочим в цеху по изготовлению щипковых музыкальных инструментов. А после работы, по вечерам, в качестве подмастерья помогал в частной мастерской, ремонтируя гитары, и другие инструменты, благо, что располагалась она недалеко от фабрики. Опыта хватанул немеряно. Сделал много фотографий, составил целую библиотеку записей в блокнотах, которые заполнял по памяти уже поздно вечером, перед тем как уснуть. Описал все циклы сборки инструментов, их последовательность, как мог отметил разные мелочи при работе, возникающие из особенностей древесины, особо подчеркнул назначение разных приспособлений. На все заработанные деньги покупал нужные инструменты, оставляя в кошельке только на продукты и сигареты. Перед отъездом отправил все приобретения посылками. На прощальном ужине самарский мастер, у которого вечерами и обучался подмастерье из Тайгарска, очень долго, почти до самого утра вёл беседу со своим учеником и дал ему один совет: «Парень, запомни – ничего не бойся, берись за любой ремонт, самое главное – начать делать. Голова у тебя есть, руки на месте. Справишься. Клиенты будут всегда, если будешь делать всё. А если начнёшь выбирать заказы, то так и будешь ковыряться». Так всё и вышло. После возвращения в родной город Борис первым же делом позвонил своему приятелю в музыкальное училище, и наутро сидел в кабинете директора, составляя договор о проведении реставрационно-восстановительного ремонта всех повреждённых юными «Пако Де Лусиями» щипковых музыкальных инструментов, да и многих других. По первому договору отгрузили полную «Газель» деревянных «инвалидов». И началась у него «пахота» без выходных и праздников. При работе заметил сразу – опыта и знаний хватало. За год в работе побывало очень много полностью сломанных гитар. Дефектов исправлять приходилось ровно столько же. А через пару лет к нему в мастерскую уже ехали музыканты со всего края, и не только – записываться в очередь на реставрацию своих покалеченных временем и случаем певучих любимцев. Время от времени, когда возникали паузы в заказах, Борис начал сам изготовлять разные инструменты – гитары, мандолины, укулеле, балалайки. И не было для него ничего увлекательнее, чем создавать своими руками новые звуки. Вот ещё совсем недавно это была просто стопка древесины разных пород, и кусочки металла, а сегодня всё превратилось в гордо звучащее словосочетание – «музыкальный инструмент», и он уже имеет свою душу, обладает собственным голосом, и в правильных руках того, кто поймёт его, может заставить слушателя смеяться, грустить или плакать… Тут Борис заулыбался: – Вот тогда, Юрок, у меня и появилась мечта – сделать идеальную гитару. Хочу создать такой инструмент, чтобы, тронув зажатый на пятом ладу ля мажор, услышать в ответ звучание орга́на. Я уже несколько лет подбираю древесину. Самая главная деталь в корпусе – верхняя дека. Как я для неё особую ель искал, это целая история! Но получилось! Заготовил еловую доску нужной ширины и толщиной примерно с ладонь. Уговорил приятеля на частной пилораме, подобрать нижнюю часть елового бревна метрового диаметра, и через всякие хитрости, и это деньгами не оценить – во внерабочее время, оплатил целый рабочий день всей бригаде, чтоб они перенастроили огромный станок, и выпустили специально для меня пять досок требуемой толщины. Хозяин, естественно, был в курсе этих ночных работ, я ему в подарок «подогнал» шикарную литровую бутыль шотландской самогонки. Вот теперь эти доски у меня в мастерской уже пару лет сушатся. Думаю, можно начинать. Юра, заслушавшись «лектора», стал уточнять: – Борька, а на фига такая толстая доска, она же на гитаре совсем тоненькая? – Да, Юра, в инструменте она всего три миллиметра. Звук в основном от этого и зависит. Верхняя дека должна дрожать, вибрировать. Чтобы получить деку с особыми свойствами, я хочу эти доски расколоть, чтобы сохранить естество волокон – думаю, так глубже проявится вибрация. Такого эффекта нельзя получить отстрагиванием. Тут мне будет нужна гильотина, и это – большой, промышленный станок. Чтобы стало понятнее, представь огромный топор с прямым лезвием, которым откалывают здоровенную и широкую щепу. Это, конечно, довольно сложно, нужно всё тщательно рассчитать, да и денег потратить, но оно стоит того. – Тебя заслушаться можно, улыбнулся Юра. – Дальше ещё интереснее, – пообещал Борис, и продолжил: – Для нижней деки и обечайки на бока нужен только палисандр. И палисандр разной толщины – для деки толщина не меньше четырёх миллиметров, для обечайки – три. Такого материала на юге Сибири не найти, пришлось обращаться к старым связям – в Самару. То же самое и гриф – тут только клён подойдёт, и «краснина» на вставку, никакие другие сорта не подходят. Гриф должен быть многослойным, и «звучащим»! Клён – лучший материал для этого. Самарские мастера сильно помогли – нашли всё, что нужно, да ещё и предложили самому повыбирать – пришлось ехать туда, о чём нисколько не пожалел. Братья по ремеслу в тот приезд устроили настоящую конференцию по вопросам гитаростроения. Их советы в дальнейшем оказались просто бесценными. А пиво – вкусным! – Боря, и это всё, чтобы только одну гитару сделать? – Юрасик, это далеко не всё! Ещё обязательно нужно сделать анкер, это такой длинный металлический прут, вставляется внутрь грифа, чтобы прогиб регулировать, потом найти материал для накладки, тут мне надо чёрное, или эбеновое дерево. И нужно обязательно добыть слоновую кость для обоих порожков. Есть мнения, что лучше всего подойдёт заготовка из бивня мамонта. Но это, конечно, из разряда «помечтай, может повезёт». Тут я ещё в поиске. Очень интересную идею на «конференции» мастеров в Саратове выдал один молодой парень – он уверенно настаивал, что самое лучшее, что можно придумать для анкера – найти винтажный, из старой гитары, лишь бы гриф у неё был целый. Парень этот утверждал, что структура стержня за много лет окончательно успокаивается, и он даёт самый чистый тон, по аналогии с обыгранными уже струнами. Но найти такое – практически невозможно. Даже не знаю, что тут можно придумать. Если не удастся найти, то буду из титана заказывать. Даже не представляю пока, где подобное можно сделать. – Да в Энске надо искать, на Чкалове металл такой должен быть, самолёты из говна не делают, – важно заметил Юркий. – Я уже думал про него. Туда так просто не зайдёшь, режим строгий. Но я в поиске. Ну а остальное – инструменты, приспособы всякие, всё вроде есть, знаний хватает. Гитар и технологии их изготовления я достаточно изучил ещё во время «университетов» в Самаре, да и при ремонте уже дома. На днях ель буду отстукивать, выберу доску и тогда уже начну. Юрка недоумённо спросил: – А это зачем? Борис поднял вверх указательный палец: – Есть заготовки «глухие», а есть – «звонкие», даже с одного бревна. Нужно выбрать звонкую. Когда по ним костяшками стукаешь, это слышно. Нужно только точки покоя найти, где их держать левой рукой, а правой тогда и стукаешь по ней, ну и слушаешь. – Ну ты, Борис, просто мастер языком чесать. Я аж заслушался. Тебе надо книгу написать – «Не ходи в магазин, сделай сам себе гитару». Борис засмеялся: – Да уж давно всё написано. Только по книжке трудновато сделать. Надо, наверное, чтоб желание было, и чтоб оно сидело в голове и руках одновременно. Без этого книжки не помогут… Что-то мы отвлеклись, извини, перебил тебя, ты ведь мне про сокровища начал? Слушай, Юра, что-то я не пойму, для чего дедуля тот Букварю всю эту историю рассказал? Ясно ведь, что с какой-то целью. Что толку с Букваря? Он ведь даже воровать не умеет. – Да кто его знает, может расчувствовался, или значимость свою решил укрепить. В тюрьме это большое значение имеет. История то – интересная. Торопов кивнул: – Ну да, про сокровища всегда интересно. А что именно там было? Про это дед говорил ему чего-нибудь? – Само собой, иначе весь понт не имеет смысла. Ты знаешь такого английского флотоводца, как Нельсон? – Знакомое имя, даже, по-моему, фильм зарубежный о нём был. Помню, точно – «Леди Гамильтон» назывался. Там ещё актриса в главной роли была та же, которая в «Унесённых ветром» снималась. – Любишь же ты, Боря, фильмы смотреть. Так по вечерам и смотришь, до сих пор? – А что, Юрок? Кино – всегда интересно. Помнишь, как в детстве, на все фильмы подряд ходили? В кинотеатр! Полный зал, всех знакомых можно было встретить. Смотрели, общались. Здорово было. Но ходили-то все на кино! А кино всегда интересно смотреть. Что тогда, что сейчас. Ну и что про Нельсона то? Юрок хлебнул из чашки, и продолжил: – Саня-Букварь говорил, что по рассказам того деда в чемодане было несколько предметов – кокарда с брюликами, у неё даже название было – «Плюмаж Нельсона», а размером эта кокарда – с ладонь! И вся в бриллиантах. Адмиралу этот плюмаж как орден вручил какой-то индусский царь. За победу в бою, что ли. И Нельсон без неё никуда не ходил. Даже на горшок. Сильно крутая кокарда по виду была. Вся сверкала! Борис уточнил: – Юра, у индусов царей не было. Только раджи да махараджи. Тот махнул рукой: