– Угощайся, – и тут же добавил, – мне деда нужно увидеть. Услышав это, бомж вскочил на ноги: – К концу рабочего дня подойдёт, ждите, – и прихрамывая, быстро засеменил вверх по улице. На другом конце этой же дороги, на углу перекрёстка, стоял Витюша, и нахмурившись, глядел на эту сцену. Увидев, что Борис закончил разговор с клошаром, развернулся и побежал к ближайшей маршрутке. Глава 14 Глава 2. Через пару часов, закончив с поминальной «разноской», Торопов вернулся в мастерскую. Наполняя водой чайник, услышал сигнал входной двери – подошёл вызванный дед. Когда он зашёл в чайную, Борис сразу вспомнил, каким определением «наградил» этого человека Витёк – «неведомая форма жизни». Стрелецкий, действительно, всем своим обликом вынуждал воспринимать себя в некотором роде чужеродным элементом. Если определить точнее, то даже не обликом, а противоречием между формой и содержанием. Его отросшие седые волосы, давно не бритая щетина на узком, морщинистом лице не вызывали никаких отталкивающих эмоций. Можно сказать, что эти детали были даже банальными, как у многих стариков, но вот его взгляд... Тёмный, глубокий и притягивающий, будто закручивающаяся воронка посреди тихой глади озера. Бездонная воронка… Когда Борис, глядя в лицо, пересекался своим взглядом с ним, отвести глаза было уже невозможно – гипнотический взор требовал подчинения и покорности. Его взор вкупе с громоподобным голосом разрушал в пыль образ «обычного пожилого человека». «Верно Витёк определил – «существо», больше никак не скажешь» – подумал Борис. Зайдя в комнату, Стрелецкий снял пуховик, повесил его на спинку стула и обратился к Торопову: – Здравствуй, мастер. Что хочешь сообщить? Борис поздоровался в ответ и, заканчивая разливать чай по чашкам, ответил: – Думаю, Николай Тихонович, что мы сегодня закончим с кладоискательством. – А что, всё уже нашёл? Рассказывай тогда. Торопов присел против него на стул: – Я тщательно осмотрел везде, где это было: в погребе и подвальной кладовке. Рассказывать поминутно о всех шагах нудно и утомительно, поэтому покажу результаты. Поднявшись со своего места, пошёл к шкафу, достал оттуда спортивную сумку и поставил её на стол: – Вот, возьмите себе. Тут – всё, что мне удалось найти. – А что тут, Борис? Ты мне словами расскажи, а то пока я всё это добро разгляжу, да догадаюсь, о чём ты думаешь – до полночи время уйдёт, а я стараюсь режим соблюдать. Давай, сам – рассказывай, показывай. Я весь – внимание. Торопов начал раскладывать перед ним содержимое: – Хорошо. Смотрите сами. Вот деньги, пять миллионов. Ещё золотые монеты в количестве сотни штук. И вот ювелирные изделия, они из золота высокой пробы, в Голландии изготовлены. Очень хорошая работа. Это всё, что нашёл. Обыскал везде, где можно было, все углы и закоулки в квартире, в погребе. Подвальную кладовку осмотрел очень тщательно. Вы со своими специалистами можете перепроверить, но, думаю, ничего больше не найдётся. Стрелецкий внимательно смотрел на него. Перевёл взгляд на стол, потом развёл в стороны руки: – А мне это зачем, Борис? Мне артефакты нужны. Сам посуди: пять лямов деньгами – это бумага. Ещё и рубли. Сотня монет примерно столько же стоит. Смешная сумма совсем. В тех поделках любой камешек дороже. И фигурки вот эти, пусть даже они и из золота с платиной, это ведь совсем другое, да и стоят они, по сути, гроши. Дело-то совсем не в деньгах. Ты вообще, зачем меня позвал? Борис развёл в стороны обе руки: – Николай Тихонович, я измучился весь, думаю постоянно про это. Вас позвал сообщить, что я искал везде, где смог, и там точно больше ничего нет. Можете сами убедиться. Мне очень тревожно от мысли, что какой-то долг висит. Да, я принял наследство от Валерия Сергеевича, но ведь не стал от этого виновным в той краже? Так? Стрелецкий оторвал взгляд от стола: – Да кто ж тебя винит, Борис? Ты о чём? Живи спокойно. Скажу больше: ты сейчас лучше, чем президент охраняем. Население Тайгарска заметно увеличилось с недавних пор. Сейчас у вас в городе квартиру снять невозможно – свободных нет. Сюда на постой приехали погостить много молодых людей. Спортивных, подтянутых. Они тут долго ещё будут проживать. Ты можешь спокойно в любую драку на улице вступать, тебе тут же посторонние, и незнакомые люди победить помогут. Просто так, причём. Понимаешь, о чём я? Борис присел на стул: – Понимаю, Николай Тихонович. И ещё, вот что я подумал, может быть, дядь Валера всё-таки продал тот клад? Ну, по быстрой ставке, с диким дисконтом. Из соображений – с драной овцы хоть шерсти клок? И то, что я отыскал, это и есть оплата? Жил-то он скромно, особо денег не имел. А тут, всё-таки, какое-никакое, но богатство. Неоткуда ему было накопить столько. Стрелецкий покачал головой: – Нет. Я бы узнал о продаже, уже говорил тебе. Не сомневайся, точно, узнал бы. А накопления Валерины… ты знаешь, он же антиквариатом увлекался, связи по всей стране имел. Перепродажей занимался, маржу всё равно брал, помаленьку и набралось. А может, одна сделка хорошая у него состоялась. Так тоже бывает. Я тебе ещё раз повторю – никуда Попов артефакты не приспособил. Уверен в этом. Вещи где-то припрятаны. И не мог он бросить их на произвол судьбы, всё-таки половину века прожил с ними. Любые сокровища имеют магическую силу, и никогда хозяина не отпустят. Да и дураком он не был – за пятьдесят лет ни разу нам не попался. Ум у него ясный был до самой смерти. А это значит, что Валера всё тщательно продумал, и перед своим уходом сокровища тебе передал, обязательно передал. Ты просто знак ещё не заметил. Жаль, что я с ним не встретился. Очень хотелось поговорить. Честно признаюсь, зла к нему не испытываю. Даже убивать бы его не стал. Смысла никакого уже в этом нет. Эти сокровища, можно сказать, объединили нас. Судьба сыграла в свою любимую игру – неизбежность. Индусы называют это кармой. Торопов смотрел на Стрелецкого и на короткое мгновение увидел перед собой старого и уставшего человека, прожившего всю свою жизнь в погоне за призраками, так и не поймав ни одного. Тихонович поднял взгляд на него: – Так что, Борис Алексеевич, положи своё добро назад в сумку и отнеси куда захочешь. У меня претензий к этому нет. Можешь забыть. Лучше расскажи, гитара твоя, скоро заиграет? – О-о! Николай Тихонович! Как хорошо, что спросили. Отвлекает от любых мыслей. Скоро, скоро уже. Немного осталось. Борис встал, показал рукой на рабочий сектор: – Вон там, видите? Дека сохнет в зажиме. Ещё пару дней, гриф за это время закончу как раз и… буду собирать. Весь в нетерпении – что получится? Стрелецкий с улыбкой заключил: – Да заиграет, куда она денется? У такого мастера всё получится. Даже не сомневайся. Я вот не сомневаюсь. – Николай Тихонович, а как ваши подопечные, Гошлёши? Уехали назад? Досиживать? Налить вам ещё чаю? – С удовольствием. А Гошлёши работают дальше. С таким умищем в тюрьме им никто не даст гнить. Таланты всегда востребованы. Сейчас работают над какой-то новой программой. Я толком не разбираюсь в этих делах, но насколько понял, программа будет определять человека по лицу. Торопов пожал плечами: – Вроде же давно такие есть? Чего там нового они сделают? – А она на простом мобильнике будет стоять. Человека в лицо – чик! И тут же информация на него вся. От трусов до часов, и где родился да женился. Применение будет узкое. Для своих, конечно. Программа эта ещё должна уметь после опознавания выступать этой личностью. – Это как? – Должна двойника создавать и его права присваивать. В сети, конечно. Очень удобно. – Кому удобно? Старик пожал плечами: – Ну как кому – девяти мудрецам, которые в пещере сидят и всё координируют. Борис усмехнулся: – Ну это уже фантастика, сказки. Что называется, околополитические, альтернативные теории. Стрелецкий покачал головой: – Да нет, это вполне серьёзно. Насчёт мудрецов, конечно, шутка, только чтобы в разговоре хоть как-нибудь их определить, ну а по сути всё так и есть. Я тебе уже говорил об этом. Ты что думаешь, я больше половины жизни за этими сокровищами из развлечения мотаюсь? Давно уже в волка превратился. Думаешь, это так просто, например, присесть в тюрьму, только чтобы с каким-то Букварём поболтать? А это было не один раз. Я нормальной жизнью вообще ни одного дня не прожил – мне никто этого делать не разрешил. Ты и все остальные вокруг даже представления не имеете, как всё устроено. О мудрецах я уже сам додумал. Представления об этих существах у меня очень смутные, статус не тот, чтобы напрямую на них выходить. Сам только со слугами дело имею. В это время Борис заваривал новую порцию чая: – Что значит со слугами? С какими слугами? – Ну, это такие же как я, только на функциональных местах сидят. Есть довольно большая группа людей, так сказать, госслужащих, которые активно двигают государственную деятельность без оглядки на законное руководство. Практические дела они и делают. Мудрецы ведь не могут везде бегать, верно? А те фигуры, которые на виду, на публике, эти вообще все без исключения – клоуны. Они ни на что не влияют, а только делают вид, что всё идёт, как положено. Люди их избирают, обращения им адресуют, по телевизору разглядывают, а практическую, нужную работу делают те, кого и не видно никогда. Это всё, конечно, в секрете держится, никто и не догадывается. Ну, может, только некоторые догадываются, кто поумнее, но они молчат. Потому что поумнее. А «видимые» почти все считают, что они настоящие командиры и есть. Ну и пусть считают. Когда нужно, к ним подходят и всё объясняют, как себя вести положено. Это в самом лучшем случае. Ну а в худшем – ничего не объясняют, просто молча подходят. Тут он криво усмехнулся: – Подходят такие вот, как я, например. Так что, Боря, знай об этом и много языком не молоти. И ещё, особо уточню, если тебе что-то нужно, ты вызывай меня в любое время суток. Я рядом. И буду здесь до окончания проблемы. Не хочу на переезды в случае необходимости тратить время почём зря. У меня его не так много осталось. А ты не забывай про артефакты. Будь внимательнее и обращай внимание на мелочи. В большинстве случаев, всё в них и кроется. Ладно, проводи меня. Стрелецкий поднялся, накинул куртку и пошёл к выходу. Борис проводил его до двери, но не стал сразу закрывать, а проводил взглядом уходящего. Когда старик проходил мимо столярного помещения ЖКО – оттуда выбежал Шнырь, догнал своего шефа, и они вдвоём вышли из ворот. Через минуту раздался звук автомобильного двигателя, и только тогда Торопов закрыл дверь окончательно. Шагая домой, Борис перебирал в памяти сегодняшнюю «поминальную разноску», и подумал, что с новосельем надо сделать то же самое: «Только открыток нужно купить с надписью о новоселье и в пакеты разложить, чтоб было ясно, по какому поводу гулянка. И также по квартирам и раздать. Ну а что, гулять так гулять! Поминки – это поминки, а новоселье – совсем другое дело! Решено. И в субботу нужно позвать Юркого с Витюхой, уже дома посиделки устроить. Тоже решено». С этими мыслями Торопов зашёл в подъезд и поднялся в квартиру. *****