– Боренька! Здравствуй, дорогой! Проходи! Опять пакет целый принёс! Спасибо тебе, но я же столько не съем! Проходи, раздевайся, а я чайник поставлю пока. Борис разулся, повесил пуховик на стенную вешалку и прошёл в комнату. На уже древнем теперь проигрывателе «Вега», сработанном мастерами города Бердска, вращалась виниловая пластинка с записью оркестра Гойко Джуковича – «Свингующая Македония». Из кухни слышались шаркающие шаги хозяина и стук дверок стенных шкафчиков – Валерий Сергеевич раскладывал принесённое по местам и ставил на плиту чайник. В это же самое время он пытался переговариваться с гостем: –Боря, как там Юркий поживает, давно его видел? –Вчера заходил, все сушки у меня подъел. Да, дядь Валер, спросить хотел у вас кое-чего, хорошо, что вспомнили про Юркого. Уже с подносом в руках, на котором были чашки, блюдца, мармелад и чайник с заваркой, хозяин, шаркая тапочками, зашёл в комнату. – Да спрашивай, конечно. Что случилось? – Случится ничего не случилось, просто разговор вчера странный был. Юра пересказал мне одну тюремную байку, которую ему недавно освободившийся приятель поведал. – И о чём байка та была? Борис с улыбкой ответил: – О несметных сокровищах, и предполагается, что они у нас в Тайгарске где-то спрятаны. – А что тут странного? Что ты так скептически ухмыляешься? Город от мира не изолирован, ценные предметы в природе существуют, постоянно двигаются от одного к другому, почему бы им к нам не попасть? – Да глухомань тут у нас, такие вещи обычно в столицах приживаются. – И о каких вещах речь? Борис в подробностях повторил историю от Букваря, рассказал то же самое, что он вчера сам поведал Кучага́ве. А в конце добавил подробности об этих артефактах, услышанные в режиме лекции уже от профессора. Валерий Сергеевич, дослушав, несколько раз кивнул головой: – Да, любопытная история. Может, что-то и есть за этой басней. Я ведь помню в молодости один период, примерно тогда же происходивший, когда менты очень сильно шерстили всех без разбора коллекционеров по краю. Никого не упустили. А если точнее, то даже не менты, а смежники их – те самые, что покруче. Предположим, шухер был по поводу этой ситуации с артефактами, но если это правда, то тогда получается, что обычные воры тут ни причём. Они, эти бравые умники, даже тех, кто значки спортивные собирал, опрашивали с пристрастием. Я в то время только-только начинал заходить в эту сферу, и у меня интересы были по собиранию царских банкнот и монет. Меня тоже опрашивали – двое таких серьёзных, хмурых мужчин в болоньевых плащах, тогда это модные вещи были. Работал учеником в вагонном депо, в ремонтно-механическом цехе, и меня прямо в рабочее время вызвали в отдел кадров – А что их интересовало? –В те времена коллекционеры всех направлений встречались по выходным во всяких Домах культуры, у каждого предприятия в городе такие имелись. Я посещал клуб в Одеоне, там находилось самое удобное место – комната просторная, и длинные столы с лавками. Так вот, на столах всё разложено по темам – тут значки, тут марки, а дальше ещё этикетки со спичечных коробков. И ещё что-то, уже не помню. И всё казалось таким сказочным, волшебным. Я тогда и подпал под это очарование. Всё искал купюры Петра Первого. Молодой был, дурачок, даже не знал, что бумажных банкнот тогда совсем не выпускали. А деньги с его портретом появились только в начале девятнадцатого века. Мне умник один пытался впарить пятидесятирублёвую с его ликом. Хорошо, что денег у меня не водилось в то время, а то бы купил. –А почём продавали? – Да я уж толком не помню, вроде бы за четвертной. Это такая денежка в двадцать пять рублей. Целый капитал! На заводе в столовке можно месяц от пуза питаться, и ещё осталось бы на пару бутылочек водки. Вот так! Ну и дальше, дорасскажу об этих ребятах со взглядом сквозь время – они выясняли, не видел ли я в Одеоне какого-нибудь новенького участника, и не слышал ли о каких-нибудь предложениях о продаже или обмене царских орденов, или настольных украшений. – И что вы им сообщили? – Знаешь, Боренька, я хоть и молод тогда был, но уже хорошо понимал, что с гэбейкой лучше никаких дел не иметь. Прикинулся полным дурачком, изобразил жуткий испуг, хотя и на самом деле сильно перепугался. Ну конечно же, я ничего такого не видел тогда и на самом деле, ну и не слышал, соответственно. Да кто бы мне, щеглу нищему, стал предлагать такие дорогие вещи? Всё так им и сказал. Помучили ещё минут тридцать, да и отпустили. Я потом в Одеон с полгода боялся заглядывать – память то генетическая у всех есть. Мы власть боимся на уровне рефлексов. До сих пор в параллельных мирах с ними живём. – Значит, могло что-то произойти подобное, как думаете? – Да произойти в жизни всегда может всё, что угодно. Почему бы и нет? Если предположить, что какие-то люди доставляли определённый груз на Дальний Восток, а пути их следования нам неведомы, то маршрут вполне мог и через Тайгарск пойти. Ведь мог? – Да, мог. Почему бы и нет? – Ну, и я о том же. Ехать по железке во все времена было самым безопасным передвижением. Естественно, что они на вокзале и оказались. Ну и человеческий фактор – его не отменить при любых формациях и вовеки вечные. Раз везли тайком, значит всё по бытовому – обычные гражданские, с обычным чемоданом. Устали, выпили в дороге, где-то зазевались, на короткое время, буквально на одно мгновение упустили этот чемодан из виду. А жуликов и воришек тоже никто и никогда не отменит – это неизменно всегда, во все времена, и они есть до сих пор. Ну и всё – чемоданчик подхвачен. Как говорится: «Тихо взял, и ушёл, называется – нашёл». Так этот чемодан, может и лежит до сих пор где-то здесь, в Тайгарске. – Вы так думаете? – Боренька, мы с тобой просто сидим и догадываемся. Так ведь? Точно ничего не известно. Так, болтаем за чайком. – Ну да, конечно же. Ну так и поболтать тоже интересно, верно? –Ну да. Голова-то зачем? Да? Не только ведь чтобы кушать? Верно? – Ага, верно. – Только я вот о чём думаю – в тюрьме люди не особо любят о мутных делах распространяться, у Хозяина уши длинные – сразу станет известно. – Ну да, верно. – А Букварь ваш говорил, что к дедуле дубака приставили. Так? – Юрка так рассказывал с его слов. – А дедок этот именно с Букварём и скорешился. – Получается так. – А почему? – Да кто его знает. Мало ли почему. Может защиту искал, Букварь на вид грозный – вся шкура в наколках, даже интимные места разрисованы. – Боря, ты сам подумай о чём сказал сейчас – на кой ему Букварь-защитник, если персональный телохранитель есть? А тем более – всё под контролем у Хозяина? – Согласен. Тогда зачем ему подсаживаться к нему? Никакого смысла, если уж он весь такой «специальный» дедок. Ничего не понятно. – Ну а ты подумай. – Не знаю, не тяните, дядь Валер. – Ну так всё же на виду, Боря! Букварь – родом из Тайгарска, и в ближайшее время должен освободиться! – Так получается, что… – Да, Боренька, получается, что сокровища эти, украденные почти шестьдесят лет тому назад, где-то у нас тут, в городе, так до сих пор и лежат! – Всё равно не понимаю, при чём тут гопник Букварь? – Ну хорошо, попытаюсь тебе разжевать поподробнее свою мысль. Слушай. Некая группа людей, обладающих реальной властью, очень плотно связана со сбытом и скупкой сворованных ценных артефактов. Финансовая верхушка очень любит обладать редкостями. Причём, редкостями любого рода. И вообще, весь смысл жизни богатого человека – иметь у себя то, чего больше ни у кого нет. Яркий пример – Кунсткамера Петра и его же Янтарная комната. Это же сигнал окружающим – гляньте, что у меня есть! Ни у кого нету, а у меня – есть! Посмотрите все – какой я крутой и богатый! Скажешь, примитивно звучит? Может быть, но суть именно в этом и есть. Обрати внимание, Боренька, вспомни любого, кто на твоих глазах из нищеты стал богатым человеком. Явно есть такие, даже и знакомые тебе. Мы же из коммунизма перескочили сразу в капитализм, и всё на глазах происходило. Есть такие? – Есть, конечно, и довольно много. – Ну вот и вспомни – что они взялись первым делом вытворять, как только деньги пошли? Ну? – Да известное дело – сразу машину крутую, потом тряпки дорогие, следом за этим – новый огромный дом и так далее. Можно долго продолжать. – Ну ты понял, ага. А теперь представь – если у тебя всё это есть, и уже давно? Уже в нескольких поколениях? И в круге общения с себе подобными – тоже у всех всё такое же есть, ну может быть, другого цвета и другого названия, но по цене примерно такое же. Чем тогда похвастаться можно? Деньги-то есть! Но деньги, опять же, у всех ему подобных вокруг есть, и в этом ничего особенного нету. Я думаю, что это явление было всегда, почти с сотворения мира, или с момента появления первого богатого человека, то есть такого человека, у которого имеется чего-нибудь больше, чем у окружающих. Вот и начинается гонка за разными редкостями, даже за такими, которые показывать никому нельзя. Но это не страшно – своим-то, себе подобным – можно! Этого уже достаточно, всё равно больше ни с кем не общаешься, только с ними. А мнение быдла когда их волновало? Дальше, естественно, коли есть спрос, то появится и предложение. К настоящему моменту сформировался глобальный чёрный рынок, на котором и вращаются вещи, подобные тем, о которых поведал этот загадочный зек-дедуля. И такие вещи, которые невозможно показать всему миру, они никуда не исчезают. Ни у кого рука не поднимется их уничтожить, это ведь огромные деньги. И эти люди прекрасно об этом знают. Нисколько не сомневаюсь, что и Плюмаж Нельсона, и Королевские регалии Ирландии, и алмаз этот, как его… – Флорентийская роза. – …ну да, она, а также пропавшие яйца Фаберже, ну и пушкинский перстень с изумрудом – никуда не исчезли, а вполне себе благополучненько лежат где-нибудь и молчат. Но, до поры до времени. Рано или поздно они всё равно всплывут. И вполне возможно, что у нас в Тайгарске. Этого исключать ну никак нельзя. Так о чём я хотел сказать? Вот ведь возраст что делает… Убежала мысль. – Вы начали с того, что причём тут гопник Букварь. – А, ну конечно же! Я, Боренька, думаю, что всё это – некий план. А Букварь – идеальный вариант для начала его исполнения. Во-первых, он живёт в Тайгарске, связан с двумя мирами – криминала и обычным. И во-вторых, Синерукий – не профессиональный вор, но очень многих знает. Этот рассказ его сокамерника не засекречен, с него никто слова не взял, чтобы он молчал. То есть, понятно, что когда он освободится, то растреплет его и среди блатных, и среди обычных людей. И пойдёт волна, движуха по всему городу. Слух будет распространяться, и тот, кто держит сокровища, сразу поймёт, что хозяин этих артефактов начал их активные розыски. И, скорее всего, тот, у кого они сейчас хранятся, начнёт предпринимать какие-то действия, чтобы перепрятать, либо спихнуть их подальше за какие-нибудь минимальные деньги. Дураку понятно, что наказание за это воровство будет не по закону, и будет оно очень простое – мучительная смерть. А за пятьдесят лет сокрытия обида у последних владельцев накопилась злейшая. Значит, смерть будет только после тяжёлого разговора. Наверное, пассивное ожидание не дало владельцу никакого результата, и они решили ускорить события. Осталось только проследить за связями Букваря и понаблюдать появившуюся реакцию. Ну а дальше по принципу – «тогда и разберёмся». Валерий Сергеевич замолчал. Борис некоторое время переваривал услышанное и через минуту изумлённо воскликнул: –Так что, значит, за нами должны следить какие-нибудь филёры? – Боря, я же говорил предположительно. Мы же с тобой так, болтаем ни о чём, развлекаемся. Хотя если есть желание пофантазировать, можно продолжить. Борис помолчал немного, и утвердительно кивнул: – Давайте попробуем. Болтаем же просто так. Попов оглядел стены комнаты, где они расположились: – Но если серьёзно предположить, что так оно всё и есть, то пусть себе и следят – нам чего бояться? У нас этих сокровищ ведь нету? Видишь, одни маски африканские вокруг, да панно костяные. – Дядь Валер, всё время хочу у вас спросить о личном, не против? – Да спрашивай, что угодно. Что у тебя в мыслях? – Вы вот так всю жизнь в Тайгарске прожили, а связи по всей стране есть. Никогда не хотели всё изменить, уехать, например, поближе к столице, или вообще, там поселиться? Попов смотрел в пол перед собой и молчал. Собеседник уже пожалел о своём вопросе, когда хозяин дома, слегка разведя ладони в разные стороны, ответил: – Видать, такова моя карма, Борис, Тайгарск – не самое плохое место для жизни. Но, я постараюсь как-нибудь, по возможности, дать тебе ответ поподробнее, но позже. Слушай, Борис, чуть не забыл спросить, а как твоя мечта – продвинулась? – О! Валерий Сергеевич, я уже совсем близко, –с облегчением ухватился за любимую тему Торопов, – давайте расскажу. В общем, дела обстоят так. –На обечайку палисандр нашёл, на низ тоже. Самарские друзья помогли. Хотелось бы, конечно – клён, но и это неплохо. Доски еловые на верхний топ уже просохли. Считай, почти четыре года лежали, я их хорошо посушил, из угла в угол перекладывал, наверх поднимал, и на подоконник укладывал. Думаю, уже готовы. Ещё не раскалывал на пластины, надо перед самой работой это делать, а то пересохнут. Хочу верх из одной сделать, так сказать – моно-деку, и выпуклость хоть в сантиметр. Из восьми досок штук двадцать пластин должны выйти, ну и из них одну выберу. Должно получиться. С гильотиной договорился, в среду пойду помогать нож крепить – там не всё так просто оказалось.