На плечах Сашки висели трое. Двое из них пытались удержать ему руки, а третий просто пытался прижать предплечья парня к его же телу. Замерев, парень тяжело помотал головой, хрипло спросив: – Где эта сволочь? – Вон, лежит, – ответил князь, кивая головой куда-то себе за спину. – За доктором уже послали. Слава богу, что дышит еще. – Да я ему вообще башку оторву, – зарычал Сашка, снова начиная злиться. – Все, Саша, уймись, – жестко осадил его дед. – И так натворил дел, – добавил он значительно тише. * * * – …какой скандалище… одним ударом о стену… словно взбесился, – все эти фразы Сашка слышал словно сквозь вату. Удары сердца отдавались в ушах и висках набатом, а в глазах все еще стояла розовая пелена. Отдышавшись, парень обвел столпившихся вокруг людей долгим мрачным взглядом и, убедившись, что смотреть ему в глаза не решается никто, повернулся к деду. – Поехали отсюда, пока я еще чего не натворил, – глухо прохрипел парень, покосившись в сторону лежащих на полу тел. Над ними уже хлопотал врач. Князь, мрачно покосившись в ту сторону, мрачно вздохнул и, кивнув, взял Сашку под локоть, еле слышно буркнув: – Вот уж не ожидал такого… – Ты о чем, дед? – сглотнув пересохшим горлом, осторожно уточнил парень. – Черт тебя дернул влезть не вовремя, – проворчал старик. – Я его специально из себя выводил, чтобы повод был за глотку взять. А тут ты. – Предупреждать надо, – буркнул в ответ Сашка, направляясь к выходу. Их догнал адъютант и, подстроившись под шаг, быстро доложил: – У охранника челюсть сломана и голова пробита. А вот барону не повезло. Сломаны ребра, обе руки и повреждена шея. Боюсь, он больше служить не сможет, – закончил Сергей, усмехнувшись и уважительно покосившись на Сашку. – Второй, что помешать Александру Викторовичу хотел, имеет поврежденное колено и так же сломанную челюсть, – закончил он доклад. – И то хлеб, – чуть помолчав, вздохнул князь, продолжая двигаться вперед. Но буквально через несколько метров путь им заступили сразу четверо. По тому, как напряглась рука старика, Сашка понял, что приключение еще не закончилось. – Не так быстро, князь, – произнес стоявший первым мужчина, с каким-то странным, гортанным акцентом. – Ваш так называемый внук нанес нам серьезное оскорбление. – Вы уверены, что хотите стреляться с ним? – моментально взяв себя в руки, спросил старик, гордо выпрямившись. Столпившиеся вокруг разом замолчали. Судя по их реакции, кое-какие сведения о Сашкином прошлом собравшимся были известны. Заступившие им дорогу быстро переглянулись, и заводила, мрачно качнув головой, ответил: – Нет. Такие оскорбления разрешает только честная сталь. – Думаете, с саблей вам повезет больше? – иронично усмехнулся старик. – Нет. Не сабли. Честная сталь настоящего дворянина, шпага, – пафосно возразил неизвестный. – Мы настаиваем на поединке. Здесь и сейчас. Алексей Михайлович бросил быстрый взгляд на парня, и Сашка понял, что ничего еще не закончилось. Осторожно отодвинув деда в сторону, он шагнул вперед и, расправив плечи, негромко ответил: – Я солдат и не владею шпагой… – Кто бы сомневался, – презрительно усмехнулся мужчина. – Но это не значит, что я откажусь от поединка. Раз уж сабля для вас недостаточно честна, то пусть будет шпага. Через десять минут, в саду, вы и я, – твердо закончил парень, глядя неизвестному в глаза. – Наш вызов происходит от фракции, но защищать ее честь будет синьор Бочелли, – ответил мужчина, опустив взгляд и слегка отступив назад. – Для человека, которого никто не знает, это честь. «Бойца выставили», – моментально сообразил Сашка, окидывая быстрым взглядом. – Саша, ты не можешь… – схватив его за руку, горячо зашептал князь, но парень, сжав его пальцы, еле слышно ответил: – Не суетись, деда. Я же говорил, я солдат. Гости, разгоряченные происшествием, дружно потянулись в сад, где вскоре должно было произойти очередное кровавое действо. «Хлеба и зрелищ, – усмехнулся про себя Сашка, глядя на эту толпу. – Что в древности, что теперь. Что потом. И чем более жестоко зрелище, тем лучше». Шагая следом за князем, парень вслушивался в свои ощущения и с удивлением понял, что не боится. В его душе было всё. Злость, ненависть, презрение, даже веселая бесшабашность, не было только страха. И именно это больше всего напугало самого Сашку. Таким он себя не помнил. Никогда. Раньше, до начала своих приключений, он был обычным человеком. Знал и страх, и боль, и презрение, но вот таким, безбашенным, он никогда не был. Услышав над ухом чей-то голос, Сашка усилием воли заставил себя сосредоточиться и понял, что лейтенант уже несколько минут пытается ему что-то рассказать. – Простите, Сергей, – извинился он перед офицером. – Я прослушал то, что вы сказали. – Однако, – растерянно протянул лейтенант. – Хотя я вас понимаю. В общем, этот итальянец, по слухам, принадлежит к ордену иезуитов и выполняет для фракции некоторые щекотливые поручения. Надо признать, что фехтовальщик он изрядный. Бретер, одним словом. На его счету уже семь дуэлей, и все закончились в его пользу. Из его противников трое умерли, остальные вынуждены были отойти от дел. – Умеешь ты ободрить, – фыркнул Сашка, которым вдруг овладела какая-то злая веселость. – Лучше скажи, что в поединке можно делать, а что нельзя. – Нельзя бить ногами, наносить удары шпагой в торс ниже пояса и словесно оскорблять противника. – В торс, ниже пояса? – удивленно переспросил парень. – А что, бывало и такое? – Всякое бывало, – вздохнул лейтенант, заслужив укоризненный взгляд князя. – Саша, на что ты рассчитываешь? – вдруг спросил старик, поворачиваясь к нему всем телом. – Это бретер. Его специально отправляют в такие дела. Убивать. Откажись. Я объявлю, что ты не владеешь шпагой, и потребую предоставить тебе возможность выставить поединщика. Правилами это допускается. – Поздно, дед, – вздохнул Сашка. – Слово сказано. – Саша… – голос старика дрогнул, и глаза вдруг странно блеснули. – Не торопись меня хоронить, дед, – улыбнулся Сашка, сам не понимая причины своей уверенности. Они спустились в сад и прошли на поляну, которую хозяин выделил под поединок. Гости уже собрались вокруг и негромко переговаривались, обсуждали будущую дуэль, разглядывая красовавшегося перед ними итальянца. Появление князя с внуком и десятком поддерживающих его дворян было встречено молчанием. Обведя собравшихся долгим взглядом, Сашка мрачно хмыкнул про себя. Большая часть гостей находилась тут только из любопытства. Те самые политические фракции, которые и заварили всю эту кашу, представлялись десятком избранных от каждой. Остальные же были или равнодушные, или просто сочувствующие. Это было видно по тому, как гости разделились. От края поляны, где стоял итальянец, отделился импозантный мужчина и, подойдя к князю, коротко поклонился. – Чем могу служить, граф? – спросил Алексей Михайлович, отвесив не менее изысканный поклон. – Я уполномочен объявить условия дуэли, ваше сиятельство. Синьор Бочелли желает драться шпагой, с засученными рукавами, в одной рубашке. Надеюсь, эту условия не кажутся вам обременительными? – уточнил граф, коротко поглядывая на Сашку. – Передайте синьору Бочелли, что я готов драться с ним даже обнаженным по пояс, – опередив деда, ответил парень, криво усмехнувшись. Он давно уже заметил, что именно такая усмешка, когда шрам кривится особо сильно, вызывает у людей оторопь. – Думаю, он с удовольствием принял бы ваше условие, но здесь дамы, – нашелся граф и, еще раз поклонившись, отправился обратно. Граф, вернувшись к своим, быстро им что-то сказал и, перехватив у слуги пару шпаг, вышел на поляну и, вскинув клинки над головой, продемонстрировал их собравшимся. Потом он воткнул в землю одну шпагу и, пройдя в сторону Сашки шагов семь, воткнул в землю второй клинок. То, что обе шпаги одинаковы, сомнений не вызывало. Слишком уж все было сделано демонстративно. Так что осталось только дождаться сигнала. Скинув фрак, Сашка быстро закатал рукава и, расстегнув ворот рубашки, сделал глубокий вдох. Медленно выпуская воздух сквозь плотно сжатые губы, он нагонял в кровь адреналин. Спустя минуту от такой гимнастики в ушах снова начало стучать, а мышцы налились новой силой. Сам того не замечая, парень тихо зарычал. Стоявший рядом с ним лейтенант растерянно оглянулся на князя и опасливо отодвинулся в сторону. Но Сашка уже ничего не замечал. Сейчас у него был только один враг. Вставший посреди поляны граф вскинул над головой белый платок и, посмотрев на обоих поединщиков, резко опустил руку, громко скомандовав: – Сходитесь. Итальянец сделал пару танцующих шагов и, одним жестом выдернув из земли шпагу, продолжил движение. Шел он легко, мягко, словно кот на прогулке. Сашка, двинувшись вперед одновременно с ним, перехватил рукоять своего оружия обратным хватом и, выдернув клинок, так и зашагал дальше, даже не пытаясь развернуть шпагу. Адреналин в крови обострил все его чувства до невозможности. Парень даже рассмотрел, как в глазах итальянца мелькнуло удивление. Расстояние сократилось до трех шагов, и Бочелли, не останавливаясь, сделал красивый выпад, целя концом своей шпаги в грудь парню. Прямо под левый сосок. Сашка, все еще держа шпагу обратным хватом, начал двигаться вместе с противником. Сделав короткий шаг в сторону, он одновременно отбил клинок противника своей гардой, развернув шпагу концом к противнику, и тут же нанес удар ему в живот. Не останавливаясь, он рывком распорол рану и, разворачиваясь на пятке, перехватил оружие. Бочелли, опустив шпагу, начал сгибаться, прижимая левую ладонь к располосованной печени, и в этот момент Сашка, используя скорость своего поворота и замах, нанес еще один удар. По шее. Удар был нанесен передней четвертью клинка. Сашка, используя все возможные силы и скорость замаха, хотел просто перебить итальянцу шею, чтобы лишить противников бретера, но то, что случилось, напугало его самого. Клинок, свистнув в воздухе, с глухим треском врезался в шею и, чуть прогнувшись, двинулся дальше. Тело итальянца вздрогнуло, и что-то с глухим стуком покатилось по аккуратно подстриженной траве. Итальянец покачнулся и медленно завалилось на землю, заливая траву кровью. Только теперь Сашка рассмотрел, что именно катилось. Голова противника. Он умудрился отрубить ему голову шпагой, предназначенной для нанесения колотых ран. Моргнув, парень чуть тряхнул головой, словно пытаясь отогнать наваждение, и, очнувшись, сообразил, что так и стоит, со шпагой в опущенных руках, на полусогнутых ногах. Нанося удар, он вложил в него все, включая вес собственного тела. Зрители ахнули, не веря собственным глазам. Сашка, усилием воли разжав пальцы, выронил шпагу на траву и, медленно выпрямившись, двинулся к замершему, словно статуя князю, старчески шаркая ногами. – Господи! – жарко выдохнул Алексей Михайлович, истово перекрестившись. – Сашенька, да как же это? Шпагой! – Говорил же, я шпагой не владею. Только саблей, – прохрипел Сашка и, жестом подозвав к себе попавшегося на глаза слугу, приказал: – Вина принеси, братец. В горле пересохло. – Сей момент, сударь, – робко поклонился слуга и умчался, чтобы вернуться обратно минуты через две, с подносом в руках, на котором стоял бокал с вином. Осушив тару в три глотка, парень устало потер ладонью лицо и, посмотрев на князя, вздохнул. – Дед, я ведь предупреждал, что добром это не кончится. Теперь еще и с этим тебе разбираться.