Река, спрятанная за обрывом, шумела, заглушая звук его голоса. Егор подошел ближе. – Мне скучно, Стасик. А с тобой весело. Представляешь, в Москве не нашлось, с кем бы так повеселиться. А помнишь, как раньше? Ты поднимаешь счет, я отыгрываюсь. А? Как было интригующе, согласись. Ты обманул, и я обманул. Ты украл, и я украл. Ты разбил кому-нибудь нос, и я разбил кому-нибудь нос. Ты унизил, и я унизил. Бесконечное соревнование. – Ты нарушил правила! – И ты нарушил, – сыто улыбнулся Егор. – А теперь я отыгрался. Тридцать четыре, тридцать четыре. Больше тебе не встречаться со своей Жанной. Как я тебя, а? Ты оценил? Твой ход. Даю тебе шанс. Если не поднимешь счет сейчас, тогда это сделаю я. Позволю себе вольности, и твоя новая герлфренд узнает меня не только через объектив камеры. – Он внимательно оглядел лицо Стаса, считывая его реакцию. – Оу, неужели ты не сказал Марьяне Михайловой, что она участвует в нашем маленьком реалити-шоу? Ты не сказал, что я наблюдаю за ней? – И как я подниму счет? Нос тебе сломать? – Не дожидаясь ответа, Стас рванул из объятий здоровяка, но тот сдавил его до хруста в плечевых суставах и позвоночнике. Стас еле сдержал стон и замер. – Итак, – начал Егор, – ты сейчас пойдешь вниз, к реке, и искупаешься у меня на глазах. Если ты это сделаешь, я от тебя отстану, вот честное пионерское, отстану. Даже увезу обратно, к этому рыбаку. А? Давай? – Нет, – отрезал Стас. Егор перевел холодный взгляд на здоровяка. – Я же говорил, что он не захочет. Начинаем. Охранник сжал запястье Стаса и вытянул его левую руку вперед, приближая к Егору. – Начнем с пальцев. Когда-то я сломал тебе два, помнишь? – Егор наморщил лоб. – Э… какие это были пальцы? Кажется, средний и безымянный? И как они? Гнутся? – Он обхватил указательный палец Стаса и резко вывернул вбок. – А этот был в порядке? Хоть убей, не помню. Стас взвыл. От боли, пронзившей руку от ладони до самого плеча, даже ноги ослабли. Он попытался вырваться. – Искупаешься? – напирал Егор. – А, выкормыш? Еще раз даю тебе шанс: искупаешься? – И схватился за мизинец. Не дожидаясь ответа, заломил его вверх. – А теперь? Боль снова пронеслась по всей руке, к шее, достала до самого темечка. Стас подавил вскрик, но тягучий сип все равно вырвался наружу. – А один… один ты ко мне подойти боишься? – простонал он. – Ничего в тебе… не изменилось… гнида. Егор наклонился к лицу Стаса. – В тебе тоже ничего не изменилось. – И добавил громче: – Большой палец будем ломать? Егор и его подручный загоготали, и в этот момент Стас почувствовал, как ослабла хватка. Он резко присел, высвобождаясь из объятий здоровяка, и немедля бросился на брата. Коротким ударом в нос заставил его замолкнуть. От неожиданности и боли Егор не удержался, осел в траву и зажал ладонями лицо. Стас навалился на него сверху, не обращая внимания на покалеченные пальцы, и принялся бить врага здоровой рукой, целясь точно в солнечное сплетение. Он все больше подминал брата под себя, а тот совсем обмяк. Стас понимал: вот-вот его оттащат от Егора, а потом сломают не только пальцы. И принял единственное решение, показавшееся ему верным, – схватил Егора за грудки и перекинул через себя, кубарем покатившись вместе с ним с обрыва. Прямо к бурлящей реке. * * * Стас все так же смертельно боялся воды, это правда, но кое-что в нем все же изменилось. Больше двух лет он занимался скалолазанием, был отлично натренирован и физически вынослив. Егор об этом не знал. Сам он остался на прежнем уровне: изящный, высокий и далекий от спорта парень. Измазанные в глине и зеленом соке травы, они рухнули к основанию обрыва. До воды оставалось метров пять-семь. Стас легко скинул с себя Егора и навалился на него. Он хладнокровно выбирал, куда бить. Пару раз ударил брата в лицо, в кровь разбив ему губы и, судя по хрусту, сломав нос (аллилуйя, неужели он сделал это?), потом трижды – в солнечное сплетение и печень, сильно и точно. Егор скорчился, уткнув грязное окровавленное лицо в траву, из его легких с хрипом вырвался воздух. Стас навис над братом, отдышался и только сейчас посмотрел на негнущиеся онемевшие пальцы левой руки. Указательный в районе сустава был сдвинут вправо, а мизинец торчал вверх. – А ну-ка, иди сюда, – прорычал Стас, кидаясь на Егора. – Давай так: ты сломал пальцы мне, а я сломаю пальцы тебе… Тут он почувствовал, что на его плечи легли тяжелые ладони и дернули назад, опрокидывая как игрушечного солдатика. Стас упал на спину, его схватили за раненую ладонь, до хруста стиснув сломанные пальцы, и потащили по берегу. Боль пронзила тело от руки до пяток. Здоровяк в черной униформе поволок Стаса к реке, и он мгновенно вспомнил, что рядом вода. Вода. – Нет… нет-нет-нет, – заскулил он. – Пожалуйста… не надо… не надо… Он молил о пощаде, пока его спину скребли обкатанные речные камни. Охранник зашел в бурлящую реку, при этом Стасу подняться на ноги он не дал, и тот утопал в воде по горло. – Ну что? Окунемся? – Одной рукой здоровяк сильнее сжал Стасу сломанные пальцы, а второй обхватил его затылок и погрузил в толщу воды. Стас барахтался и бил ногами по склизким камням, поднимая волны и брызги и потеряв всякую способность думать. Он успевал лишь вдохнуть и снова оказывался в воде. Раздался хлопок. Звук ударил о речную рябь и дробью прогрохотал по берегам. Из кустов вспорхнули ночные птицы. Здоровяк отпустил Стаса и ринулся из воды. Стас ухватился за камень, но течение, подхватив его онемевшее от страха тело, понесло в глубь реки. – Стас! – услышал он сквозь клокочущий шум. – Сейчас, сейчас! – прокричали уже над его головой. В подмышки ему вцепились сильные руки и потянули из воды. И пока его волокли на берег, Стас кашлял и отплевывался. Он ощущал себя куклой, которую то толкают в воду, то вытаскивают из нее, а он никак не может повлиять на эти процессы. Уже на берегу, лежа на спине и продолжая надрывно кашлять, он увидел перед собой лицо Роберта. – Ну? – спросил друг, тяжело дыша. Стас попытался ему хоть что-то сказать, но только захрипел и закашлялся. Наверху взревел мотор «Тахо», вспыхнули фары, шаркнули шины. – Кто это был? Местные, что ли? – нахмурился Роберт. Стас покачал головой и снова закашлял. – Роб, посмотри… его рука… – Это был голос Марьяны. Она крикнула: – Константин Михайлович, у него что-то с руко-ой! Через пару мгновений над Стасом склонился рыболов. За его плечом висело ружье. Мужчина положил оружие на камень и внимательно оглядел лежащего на берегу Стаса. – Покажи руку, – велел он. – У меня пятеро детей, из них трое мальчишек. Поверь, я знаю, что такое сломанные пальцы. Стас подал ему левую руку. Константин Михайлович обхватил его за локоть и потянул вверх, заставляя встать на ноги, а потом, не говоря ни слова, дернул за указательный палец. Послышался тихий хруст, Стас поморщился, чуть не прикусив язык. Мужчина тем временем приступил к мизинцу. – Пальцы не сломаны, просто вывих, – сообщил он. – Марьяна, перевяжите крепко. Пара дней – и все будет в порядке. Девушка кивнула. – Пошли. Мы приехали сюда на твоей машине, там же есть аптечка? – Есть. – Стас пошел вслед за Марьяной, держа у живота, как ребенка, собственную руку. – Как вы меня нашли? – Это деревня. Джип приметный. Константина Михайловича здесь все знают и уважают, поэтому и помогли. Они забрались по тропинке наверх и направились к машине. Здоровой рукой Стас открыл багажник и из-под груды альпинистского скарба вынул автомобильную аптечку. – А это что у тебя? – Марьяна указала на снаряжение. – Скалолазанием занимаюсь. – Надо же, – искренне удивилась девушка. – Знаешь, лучше б я занимался плаванием, – ответил Стас мрачно. Девушка тихо рассмеялась. – Скалы – это тайное желание быть подальше от воды, максимально высоко над уровнем моря. Было б забавно, если бы ты еще и парашютным спортом заинтересовался. – Она приладила аптечку на крыше машины и распаковала бинт. – Давай руку. Пока она перевязывала ладонь Стаса, он раздумывал, сказать ли ей о Егоре. Если он признается в их аморальном соревновании, Марьяна снова его возненавидит, если не признается, то однажды она окажется с Егором один на один.