– Это национальная русская забава. В Новосибирске все так делают. От смеха у Стаса заслезились глаза. – Я попудрю нос, – объявила Марьяна, вытирая костяшкой пальца потекшую от смеха тушь, и поднялась. Не слишком твердой походкой она направилась в сторону коридорчика, где располагался женский туалет. Стас смотрел ей вслед, пока девушка не скрылась за углом – Она классная… но, по-моему, мы ее напоили, – прокомментировал Роберт. – Скажу честно, сначала она мне не понравилась. Ну… знаешь, как бывает: смотришь на другого человека, а видишь собственные недостатки. – Он склонился над столиком, отодвинув почти опустошенный бокал. – На твоем месте, старик, я бы уже… – Роб, давай без этого, – поморщился Стас. – Ты же сам говорил, что я гений по вопросам облажаться. Так вот. Везде, где можно было облажаться, я уже облажался. Мне с ней не светит. Роберт поднял руки, делая вид, что сдается. – Понял, не лезу. – Он еще больше приглушил голос. – Я все думаю про эту «башню молчания». И прихожу к выводу, что надо покопаться в истории Леногорска и области. Если буду способен, то сделаю это сегодня, когда разойдемся. Стас нахмурился. Его собственные мысли тоже все чаще возвращались к увиденному в альбоме бабки Константина Михайловича, особенно после того, как они на себе испытали, что один из нарисованных ею символов работает. – И еще у меня из головы не выходят те исчезновения, – добавил Роберт. – Исчезновения тел из больничного морга. Где эти тела? Куда они делись? Кто их унес?.. – Предлагаю заканчивать посиделки, – услышал Стас голос Марьяны над головой и вздрогнул от неожиданности. Обернулся. Девушка стояла позади, опираясь локтями на спинку его кресла. Выглядела она доброжелательной и раскрепощенной, и в тот момент Стасу показалось, что она простила его за все, буквально за все. Неожиданно улыбка исчезла с лица Марьяны. Она замерла, оцепенела, а потом последовал ее панический выдох: – Ребята, посмотрите… Роберт и Стас как по команде уставились на девушку. – Нет… не на меня. Посмотрите на стол… на стол… пиво… Они быстро перевели взгляды на свои бокалы с недопитым пивом. Из-за яркой желтизны света, льющегося с потолка, Стас не сразу понял, что видит. Первым это осознал Роберт. Он вытаращился на свой бокал и выдавил: – Вашу ж ма-ать… какого хрена… И только после этого на дне своего бокала Стас разглядел вместо пива темно-красную жидкость с розовой пеной. Стеклянные бока посуды были измазаны красными разводами, словно за столиком бара «Соломон» только что пировали вампиры. Стас посмотрел на бокал Марьяны, наполовину наполненный… кровью. И замер, ощущая рвотный позыв, который морозом по коже и накопившейся во рту слюной дал о себе знать. – Это нам кажется, просто кажется. Марьяна задергала головой, прижала ладонь ко рту. Сквозь пальцы ее ладони просочились капли темной густой крови. Девушка бросилась в туалет, из которого только что вернулась. Роберт сидел с каменным лицом. В золотистом свете лампы его кожа приобрела болезненный оттенок. – Это нам кажется, – повторил Стас, глубоко вдохнул и медленно выдохнул, справляясь с тошнотой. Потом повернулся к бару. – Можно нам счет? Бармен кивнул, не замечая ничего необычного. Стас достал из заднего кармана мятые купюры. – Брось, – остановил его Роберт, шумно сопя носом. – Я вас позвал… я и заплачу. Стас все равно положил деньги на стол. – Проверю Марьяну. Роберт остался сидеть и почти не шевелился, глядя прямо перед собой. Дойдя до женского туалета, Стас постучал в дверь. Он понимал, что никого, кроме Марьяны, там нет – все посетители давно разошлись. – Мари, ты в порядке? Мари? Не услышав ответа, он забеспокоился. Постучал громче. – Марьяна! Дверь приоткрылась. Из туалета вышла Марьяна, бледная, с воспаленными глазами и влажным лицом. – Это ужасно, – прошептала она. – Стас… это ужасно… – Нам все показалось. Просто мы устали. – Думаешь, это была коллективная галлюцинация? – продолжала шептать девушка, выглядела она немного безумной. – Стас, это было на самом деле. Мы пили… кровь… кровь пили… Стас… – Ладно, – не выдержал Стас, – мы пили кровь. Теперь мы можем ехать? Он ждал от Марьяны обвиняющего возгласа, вроде: «Ты опять подавляешь меня, гребаный абьюзер», но девушка молча кивнула. – Ну вот и отлично. Никакого такси, поедем на моей машине. Я протрезвел за последние две минуты. И на это Марьяна тоже кивнула. Казалось, она не в состоянии возражать. Они преодолели коридор и вышли в зал бара. Роберт уже стоял у выхода и наблюдал, как бармен убирает бокалы на поднос. Бокалы с недопитой кровью (да, она там все еще была). – Наконец-то, – сказал Роберт, увидев Марьяну и Стаса. – Я думал, вы на пару блеванули в туалете. – Он толкнул дверь, сообщая на ходу: – Если я не умру от ужаса в ближайшую ночь, то буду готов к бою часов в девять утра. Но сейчас я ни на что больше не способен. Считайте, что я умер. Хотя… какого кровососа этим удивишь? – Выдав это, он направился по широкому крыльцу гостиницы к двери с вертикальной неоновой вывеской «Золотой колос». – Он что, шутит на тему крови? – Марьяна мрачно посмотрела ему вслед. Обратилась к Стасу: – Может, все же такси? Ты уверен, что сможешь вести машину? – Смогу. Во мне два литра выпитой крови и ни одного промилле. Лицо Марьяны вытянулось. – И ты туда же? Вы оба сумасшедшие, раз отпускаете такие шуточки. – Это называется мрачным весельем. Марьяна покачала головой, но, кажется, именно «мрачное веселье» помогло ей выйти из состояния ужаса. Бледность с ее лица почти сошла, и зрачки были уже не такими огромными. Стас направился к машине. Он уселся в кресло с ощущением, что не водил лет двести, что даже руль крутится по-особому, совсем не так, как раньше. Пока вез Марьяну до дома, думал о кошмаре, который приснился ему в дороге, и о том, что случилось в баре. Неужели Полина уже знает, что виновный в ее гибели найден, и доводит их чертовщиной? Если так, то следующий Гул смерти они не переживут, это как пить дать. Осталась одна надежда – Бежов. Когда фары осветили уже знакомый двор у восьмого дома по улице Пролетариата, Марьяна завела странный разговор: – Я все думаю о рыболове. Твое решение насчет него… твой поступок… он ненормальный. – Очень, – ответил Стас. Что еще он мог ответить? Да, это ненормальный поступок. Настолько ненормальный, что может стоить им жизни. Но теперь Стас был уверен, что, даже если бы они передали Константина Демьянова в мертвые руки Полины, вряд ли это избавило бы их от проблем с Гулом смерти. «Не верь им, не верь мертвым…» – совет, услышанный в сорок пятой школе, охваченной странным локальным землетрясением, он помнил до сих пор. Стас притормозил у подъезда. – Нет, ты не понимаешь, что я хочу сказать, – возразила Марьяна. Отстегнула ремень безопасности и повернулась к Стасу. – Я не знаю даже, как пояснить… Ты меня не только ужаснул, но и поразил, удивил этим поступком. Прости, мы с Робертом поначалу испугались, но потом поняли, мы оба поняли… твое решение… для него нужна большая внутренняя сила и бесстрашие. Кажется, даже Полина понимает это. Понимает, что ты не пойдешь у нее на поводу, что ты будешь бороться не за себя, а с ней. И после того, что она устроила нам в баре, она может обрушить гнев на нас в любое время, так как мы бросили ей вызов. – Марьяна наклонилась к Стасу, приближая лицо. – Как думаешь, есть ли у нас шансы? Таких моментов в жизни Стаса было немало. Моментов, когда не нужно гадать, чего хочет девушка. Она дышит неровно, смущается или, наоборот, раскрепощается и приближается, приближается. В случае с Марьяной Стас не был до конца уверен, чего она хочет. Да и сам он не позволял себе чего-то от нее хотеть. К тому же из головы не выходил образ Полины, вдруг оказавшейся в машине на обратном пути из Степной Мари; ее ведьмовские зеленые глаза, бурая гнилая кожа и смрад изо рта. Губы Марьяны раскрылись, и Стас напрягся: только бы снова на него не пахнул невыносимо сладкий запах мертвечины. Ему захотелось зажмуриться и отвернуться – и это было самое идиотское желание, родившееся в столь интимный момент. – Марьяна… мне нужно ехать, – выдавил он. – Мы найдем Бежова и постараемся выжить. Сближение прекратилось. Марьяна выпрямилась.