Часть 61 из 78 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Но Мари…
– Твоя Мари – взрослая девочка. Она знает, где нас найти. А вот если мы сегодня не вытащим свои задни- цы из этого дерьма, то несдобровать всем, в том числе и Марьяне, так что…
– Вот же черт… – На этот раз кулак Стаса угодил в спинку переднего сиденья. – Ладно, пойдем. Оставим ключи в замке.
– Почему нет? – кивнул Роберт. – Вряд ли кто-то рискнет угнать машину у того, кто приехал на кладбище ночью.
– Надо взять фонарик.
– Возьмем.
– И лопату.
Лицо Роберта вытянулось, но он ничего не ответил.
Они оставили автомобиль на стоянке у часовни, захватили с собой саперную лопату из багажника Стаса и фонарь и быстрым шагом направились к главным воротам Новомихайловского кладбища.
Стас несколько раз обернулся, надеясь, что увидит Марьяну, но она так и не появилась.
* * *
– За время, что ты отсыпался, я навел справки у администрации кладбища, – рассказал Роберт, пока они шли по тропинке между забором и оградками с надгробиями, освещая путь фонарем. – Нам нужен участок захоронения под номером тысяча сто тридцать три. Марьяна говорила, что у семьи Бежовых здесь довольно большой участок, захоронено несколько человек, красивые стелы и памятники, все такое… – Он обернулся на Стаса. – А ты знаешь, что тут раньше были склады, когда-то принадлежащие военному госпиталю? Ну и сам госпиталь, конечно. За складами появилось стихийное кладбище, там начали людей хоронить.
– Откуда ты знаешь? – спросил Стас.
Спросил ради приличия, а не для того, чтобы узнать ответ. Ему было все равно, кому и по какой причине не повезло оказаться на этом кладбище.
– Весь день изучал историю Леногорска, копался в Интернете, позвонил паре знакомых профессоров из Новосибирска с просьбой использовать связи в научных кругах и помочь мне отыскать местные архивы, – ответил Роберт в его любимой манере всезнающего скромника. – Склады были построены еще до революции, в тысяча девятьсот восьмом году, если не ошибаюсь. А кладбище устроили позже, ближе к двадцатым. Тогда часть складов использовали под конюшни и казармы. Кладбище разрослось и стало официальным… Но это не самое главное, Стас. Главное, что одним из врачей госпиталя был эмигрант из Ирана, считался очень крутым хирургом. Его звали Мохсен Мостави. Он переехал сюда с семьей, но его дети, а потом и жена умерли от тифа в тридцатом. Их тела пропали.
Стас обернулся на друга.
– Это сейчас важно?
– Не знаю, посуди сам: Мостави был последователем зороастризма и очень религиозным человеком. Зороастризм считается одной из древнейших религий, уникальной, высоконравственной. И «башни молчания», о которых я говорил, по большому счету не так ужасны, как может показаться. Да и их уже давно не используют в Иране, они запрещены. Но мне кажется…
Стас остановился, посмотрел на Роберта. Лицо друга покрылось потом и блестело.
– Что кажется?
Роберт облизал губы.
– Мне кажется, что Мостави похоронил свою семью в «башне молчания», что он тайно построил ее, возможно совсем небольшую, и выставил на ней тела родных. А потом, после смерти Мостави, точнее, после его расстрела в тысяча девятьсот тридцать восьмом году это сооружение было разрушено или что-то в этом духе. И еще кое-что… – Роберт набрал воздуху в грудь и медленно выдохнул, чтобы продолжить более спокойно: – После смерти семьи рассудок Мостави помутился. В журналах есть записи, где говорится, что его операции стали проходить менее успешно. Он все чаще ошибался, пациенты гибли десятками. И… их тела тоже пропали.
В голове Стаса начала выстраиваться жуткая картина.
– Так, Роб, ты хочешь сказать, что его тайная «башня молчания», возможно, стала местом погребения умерших пациентов? Или даже убитых им пациентов?
– Не знаю… возможно. Нет никаких упоминаний о найденной «башне молчания» или подобном сооружении в окрестностях Леногорска и вообще по всей Тверской области. Но она есть, и она сохранилась до наших дней, я уверен процентов на семьдесят. И еще я уверен, что Мостави отступил от канонов зороастрийского обряда погребения, возможно, он пытался… ну… воскресить своих родных или что-то в этом духе. А может, просто слетел с катушек и начал убивать пациентов, а потом относил их тела в свою «башню»… Приверженцы зороастризма верили, что зло рождается в сердце человека, когда он видит зло там, где его нет. И если это принять, то получается, что Мостави породил зло.
Стас оглядел бледное лицо Роберта.
– Ты молодец. – Он перевел взгляд на наручные часы. – У нас двенадцать минут. И мне тоже есть что тебе рассказать. Знаешь, кажется, я уже видел эту «башню». В детстве… когда мой дед утонул у меня на глазах. Я тогда упал в воду. И заметил на дне кусок круглой кирпичной стены, заросшей водорослями, и кости.
Роберт округлил глаза, став еще бледнее.
– Почему ты никогда не говорил об этом?
– Я не помнил. Только сегодня вспомнил, когда был на озере. На Рокоте.
– Рокот? Это то озеро, за Леногорском? Озеро, где нельзя купаться? Какого хрена ты там делал?
Стас не сводил с Роберта взгляда.
– Это вторая важная вещь, которую я хочу тебе сказать. Если я сегодня не выживу, так хотя бы ты будешь знать, что я видел, и это тебе поможет.
– Так, старик, давай без драматизма…
– Мы с Марьяной поехали сегодня на Рокот, – перебил Стас, говоря быстро, почти тараторя. – Мы там переспали, прямо на берегу. Марьяна потеряла со мной девственность. И у меня было ощущение, что само озеро заставило нас совершить это, понимаешь? Озеро. Потому что я ничего такого не собирался делать, похоже, как и Марьяна. Но как только мы зашли в воду, мы будто… не знаю… выпили виагры. Мы не думали ни о чем: что нас могут увидеть, что это чертов Рокот, что, в конце концов, под рукой нет презерватива… Тотальное отключение мозгов. Будто озеро хотело от нас… грехопадения и жертвы в виде невинности Марьяны и ее крови. Понимаешь? Ты понимаешь, Роб? Было ощущение, что мы с ней открыли что-то вроде местных Врат ада. Ты понимаешь?
По мере того как Стас сообщал подробности его сегодняшнего утра, Роберт все шире открывал рот. Потом схватился за лоб, таращась на Стаса, и ответил:
– Конечно, я понимаю… понимаю… хотя нет. Не понимаю. Как двадцатилетняя девушка с шикарными формами осталась девственницей в наше время? Е-мое, старик. Ты меня убил. Сегодня ночью ты утверждал, что тебе с ней не светит, а утром ты ее…
– Заткнись, Роб, – разозлился Стас. – Ты меня вообще слышишь? Я тебе говорю про озеро. В озере обитает что-то. Оно – средоточие всего зла, что тут творится. И, скорее всего, «башня молчания» Мостави, о которой ты говорил, имеет к этому прямое отношение. Некоторые мертвецы во время Гула смерти, так или иначе, упоминали какую-то башню. Наверняка именно ее. Ту, что на дне Рокота, ведь Рокот – искусственное озеро. Возможно, когда его наполняли водой, залили и спрятанную Мостави башню с трупами и костями. Теперь тебе понятно, куда я клоню?
Роб медленно кивнул. Стас посмотрел на часы: 22:52.
– У нас восемь минут. Как долго нам еще идти?
– Да мы почти пришли, – выдавил Роберт, все еще находясь в шоке. – Осталось три участка на северо-запад.
Стас удивился.
– Как ты ориентируешься? Тут же вообще никакой системы.
– Карту запомнил. Целый день ведь тебя ждал, времени было предостаточно. – В голосе Роберта послышалась претензия. – Пока ты получал удовольствие в объятиях девственницы, я работал, искал информацию, копался в архивах, изучал карту кладбища и его историю…
Стас не стал его дослушивать, развернулся и торопливо зашагал дальше.
На семейный участок Бежовых, ухоженный и обнесенный невысокой каменной оградкой, они вышли через пару минут.
У каждой стелы лежали свежие и искусственные цветы, серыми гранитными плитами была выстлана площадка для посетителей, по бокам стояли две деревянные скамьи с коваными спинками.
Стас бегло оглядел мраморные надгробия, надписи и лица, но могилу Андрея Бежова нашел именно Роберт.
– Вот, – приглушая голос, оповестил он и остановился у крайней слева могилы. – Бежов Андрей Саимович. Дата смерти: пятнадцатое июня две тысячи четырнадцатого года. – Роберт перевел взгляд на Стаса, заметно нервничая. – Стас, у нас осталось две минуты. Вот скажи мне, есть ли шансы, что этот Бежов вообще покажется? На что ты рассчитываешь? На авось, как всегда?
– На себя, – ответил Стас. – Немного – на тебя. Еще меньше – на Бежова.
Роберт вздохнул и покачал головой, всем видом намекая, что Стас и по прошествии девяти лет не изменился. Он обвел взглядом кладбище, луч фонаря скользнул по десяткам ближайших памятников и надгробий, по венкам, букетам цветов, жухлой траве и разношерстным оградкам.
– А если они все вылезут из своих могил? – тихо-тихо спросил он.
– Будет зомби-апокалипсис, – так же тихо ответил Стас. – Примерно как в «Живой мертвечине».
Он сказал это ради шутки, чтобы хоть немного унять напряжение, но вышло зловеще. Роберт даже не улыбнулся. Поежился и снова глубоко вздохнул.
Луч, мелькнув по оградке, остановился на могильной насыпи у надгробия с именем Андрея Бежова. Стас почувствовал под подошвами кроссовок земную дрожь, зашелестели пластмассовые и тканевые цветы в венках, повсюду застучали металлические задвижки на оградках.
Сквозь рваные сизые тучи блеснула луна. Стало ощутимо холоднее. С низин на пригорок, где стояли Стас и Роберт, принесло белесый туман, он быстро заполонил кладбище с тысячами могил, заглатывая кресты и гранитные камни, скрывая их с глаз.
– Господи, Господи, – зашептал Роберт, его губы задрожали, – пусть мы останемся живы, пожалуйста, Господи…
Его шепот заглушил далекий и уже знакомый гул.
В нем смешалось все: крики, бормотание, плач, смех и разговоры. Пришедший словно из-под земли гомон давно усопших людей, тысяч, миллионов мертвых, все нарастал, становясь невыносимым, заставляя вибрировать воздух Новомихайловского кладбища.
Стас огляделся, взял у Роберта фонарь и выключил, сунув его в карман ветровки. Посмотрел в напряженное лицо друга, освещенное лунным светом, набрал воздуху в грудь и крикнул:
– Андрей! – Звук его голоса вырвался в темноту вместе с клубами пара. – Я пришел навестить тебя! Бежов!
– Может, орать – это лишнее? – прошептал Роберт.
Гул стих, сменившись гробовой – действительно, гробовой – тишиной. Слышно было лишь тяжелое дыхание Стаса и Роберта.
Стас вновь осмотрел округу, вглядываясь в темные силуэты надгробий и крестов в клубах тумана.
– Андрей! – снова крикнул он и легонько пнул в основание надгробия.
– Ты что творишь? – зашипел на него Роберт. – Ты знаешь, как это называется?
– Тебя это возмущает?