Ведь должен же был такой вопрос, хоть немного задеть его самолюбие, ан нет. Он даже не переживал по этому поводу, потому как говорил, что природу не обмануть, а доказывать обратное, да ещё случайному знакомому, скучно и довольно глупо. И второй вопрос, когда спрашивали, как подобает. – Заранее просим прощения, но позвольте поинтересоваться, кем приходится вам это прекрасное создание? И тогда, взглянув на Катю он с гордостью отвечал. – Она моя невеста. –– Проживая в лучшем Парижском отеле, Катя была окружена невиданной красотой и изысканной роскошью. А при посещении французских салонов и магазинов, ей покупалось всё, на что падал её восхищённый взгляд. Александр Васильевич называл Катю «золотой рыбкой», в отличии от сказочной тем, что он, выполнял любое её желание, а «рыбка», принимала это как должное. Их первая близость случилась там же, в Париже, но не сразу, а лишь на второй неделе пребывания. В тот вечер, вернувшись из театра, они сидели в больших мягких креслах и обмениваясь впечатлениями пили шампанское. Когда тема театра была исчерпана, Дементьев рассказал смешную историю, случившуюся с ним много лет назад, во время его первого посещения Парижа. История оказалась действительно занятной, и Катя долго от души смеялась. Не в силах остановиться, в какой-то момент она запрокинула голову назад, но вместо огромной хрустальной люстры, весящей прямо над ней, увидела лицо Александра Васильевича. Их глаза встретились. Нежно обхватив Катю за шею, он приподнял ей голову и осторожно поцеловал в губы, она не противилась. Затем ещё раз, и ещё, и наконец они слились в долгом страстном поцелуи. Покрывая поцелуями её шею, грудь, руки, Дементьев услышал сладостный стон, и тогда, подхватив на руки отнёс Катю в спальню. Накопить сил на старость невозможно, к сожалению. Кто же думает иначе, то попусту занимается самообманом. Одному Богу известно, какой она у нас будет, эта старость. Однако наблюдая за Александром Васильевичем, Катя думала, что этому мужчине старость не грозит. Всегда элегантный и подтянутый, он с лёгкостью выдерживал ежедневные многочасовые прогулки по городу, а вечерами театр или кабаре, и обязательно ресторан, и снова прогулки, но уже при луне. В момент их близости она уверовала в свою правоту, поскольку он не сопел, не кряхтел, не потел, что происходило обычно с его ровесниками. Ей не пришлось притворяться, ибо она действительно испытала удовольствие. Давно позабыв Александра Лаврова, сейчас этот человек напомнил ей о нём. Да, Дементьев был намного старше его, но схож с ним своим естеством, своим неподдельным отношением к ней, своим темпераментом и страстью. Ни с чем не сравнимой страстью поистине влюблённого мужчины. А ещё у Кати было ощущение, будто он всю жизнь копил силы для этой ночи. Позже, она позволила себе пошутить по этому поводу, на что получила странный ответ. – А ежели это так и есть? На утро Катя проснулась в постели одна. Не придав этому значения, раскинув руки она сладко потянулась и чуть было не смахнула стоящую на столике у изголовья плоскую овальную корзинку с белоснежными тюльпанами. Взяв корзинку в руки, среди цветов она обнаружила чёрную бархатную коробочку, перевязанную зелёной шёлковой лентой. – Боже! Какая красота! Да это просто царский подарок! – с восхищением воскликнула она, открыв коробочку. Через минуту, накинув пеньюар, Катя стояла у зеркала. Подняв руками волосы, она любовалась изумрудными каплевидными серьгами, висящими в её ушах на брильянтовых бантиках. Неожиданно, из комнаты, граничащей со спальней, послышался женский голос. В следующий момент, широко распахнув двери, Катя увидела Дементьева, сидящего за столом с газетой в руках, и служанку, ставившую на стол поднос с завтраком. В отличии от служанки, которая поздоровалась и спросила не будет ли у мадам каких распоряжений, Александр Васильевич никак не отреагировал на появление Кати. Делая вид, что всецело поглощён чтением утренней прессы, на самом деле он с нетерпением ожидал её реакции на его подарок, и Катя не заставила себя ждать. Позволив служанке уйти, она подошла к столу и осторожно взяв из рук Дементьева газету положила её на стол. Затем села к нему на колени, и обняв за шею, прошептала на ухо. – Спасибо, дорогой! Они, великолепны! Александр Васильевич был несказанно рад, что подарок пришёлся Катеньке по душе. С того дня их отношения кардинально изменились, они стали близкими людьми, однако, называть своего будущего мужа – Александром, а тем более – Сашей, Катя наотрез отказалась. В зависимости от настроения она называла его на – ты, или на – вы, при этом обязательно добавляя полное имя и отчество. Шли дни, и Дементьев ждал откровенного доверительного разговора, когда они расскажут друг другу о себе всё без утайки. Ему не терпелось рассказать Кате о своей жизни, о мучительном времени безнадёжно влюблённого человека, и ещё многое о чём, но она не шла на разговор. Говорить на эти темы, выслушивать, а тем более расспрашивать о чём-либо ей совершенно не хотелось. Зачем?! Ведь ей так хорошо сейчас, а эти разговоры лишь растеребят душу, напомнив о том, что она старается позабыть. Может как-нибудь потом, а нынче ей хочется жить настоящим, купаясь в удовольствиях и блаженстве. Глава XXXVII Месяц в Париже пролетел незаметно, и вот, Катя и Дементьев уже в Ницце. Этот город на Лазурном берегу, слыл модным морским курортом, поскольку обладал мягким лечебным климатом и прекрасными пейзажами. Защищённый от ветров высокими Альпами, он круглый год привлекал сюда богатых людей со всей Европы. В нём царило размеренное ощущение жизни и совершенное спокойствие, позволяющее вкусить все прелести отдыха на взморье. Посещение Ниццы в 1856 году, членами Российской императорской семьи, положило начало тому, что в город стала активно стекаться русская аристократия, которая охотно скупала там недвижимость и землю. Поэтому русскоговорящих людей, возможно было встретить повсюду, и на удивление много. Александр Васильевич и Катя выбрали для проживания «Hotel de Rom», в котором предпочитали останавливаться представители монарших семей Европы. Отель находился на знаменитой Английской набережной, построенной специально, чтобы отдыхающие господа могли любоваться морскими пейзажами. Осень была в разгаре, купальный сезон закончился, и потому, с утра до позднего вечера, главным времяпровождением как местной, так и приезжей публики, стали прогулки по широким, мощённым каменными плитами набережным. Эта пешеходная зона была отделена от проезжей части и череды зданий, стройным рядом великолепных пальм и редкими деревьями не большой величины. С некоторой части набережной возможно было рассматривать суда, стоящие в порту. Держа Дементьева под руку, Катя могла подолгу любоваться этим видом, но особенно в вечернее время, когда, выходя из порта, какой-нибудь кораблик попадал на лунную дорожку. Эта картина настолько завораживала её, что она приходила в себя лишь после того, как покинув блестящую полоску лунного света, кораблик пропадал в темноте. А вот впервые посетив казино, Катя не ощутила ни восторга, ни удовольствия. Её поразили господа и дамы, которые в порыве азарта, забывая о своём статусе, представляли собой всё что угодно, только не аристократов. Достаточно проигравшись, они напивались, и как правило вели себя развязно, посылая в адрес крупье и казино неистовые проклятия и ругательства. И даже мотивируя тем, что мол новичкам всегда везёт, Александру Васильевичу не удалось уговорить Катю сыграть хотя бы раз. Ипподром, вот что привело Катю в восторг! Там тоже проигрывали и выигрывали большие деньги, но это было совсем другое, другой азарт и иные ни с чем несравнимые впечатления. Там, ради достижения победы, молодые поджарые скакуны с развивающимися на ветру шёлковыми гривами сливались воедино со своими наездниками. И побеждали те, у кого это получалось лучше всех. Наблюдая в бинокль за очередным заездом, Катя вдруг спросила Дементьева. – Александр Васильевич, а у тебя в имении конюшня имеется? – Конечно, да ещё какая! – Обожаю лошадей! Жаль ты меня в седле не видал, ахнул бы! – Не сомневаюсь, – ответил Дементьев, незаметно поцеловав Катю в плечо. – А подари мне рысака! Молоденького да бойкого, и что б был он только моим, – сказала вдруг Катя, отвлекшись от полностью захватившего её зрелища. – Выбирай! – неожиданно ответил он, указав на скачущих по кругу лошадей. – Из этих? – спросила Катя. – А почему бы и нет? Выбирай! – Ну нет! Спасибо конечно, но я предпочитаю наших, Орловских. – Скажите пожалуйста…, – широко улыбаясь ответил Дементьев, и добавил, целуя Кате руку, – Будет тебе Орловский, выберешь, какого пожелаешь. Им хорошо было вдвоём. Несмотря на большую разницу в возрасте, их пара выглядела довольно органично. Дементьеву нравилось, как Катя к нему относилась, как принимала его ухаживания и ласку, без высокомерия, без жеманного кокетства и глупых каприз. Нравилось, с каким вниманием и интересом слушала его рассказы о Ницце, где он находился, уж не помня в который раз. А главное, она ни разу не дала повода приревновать её, к тому огромному количеству мужчин, кои смотрели на неё открыв рты и пытались завести знакомство. Кате же нравилось, что рядом с ней, находиться человек, обладающий массой положительных достоинств, главное из которых – надёжность. -– По прошествии полутора месяцев, проведённых рядом с любимой, Дементьев был вынужден признать, что переоценил свои физические возможности. С каждым днём он всё больше чувствовал усталость и недомогание. За длительные прогулки по городу он расплачивался болями в спине и ногах, а любовные утехи выматывали его до такой степени, что утром он просыпался абсолютно разбитым, будто и не спал вовсе. Ему стоило больших усилий держаться так, чтобы Катя не догадалась о его немощи, иначе, по его мнению, их свадьба могла не состояться. А тут ещё эта нервотрёпка из-за отношений с детьми. Дело в том, что сразу по приезду в Париж, в тайне от Кати, Александр Васильевич послал письмо детям в Ниццу, в надежде увидеться там с ними и с внуками. Он был абсолютно уверен, что даже при существующем между ними противостоянии, ему не откажут во встрече. Однако ответа пришлось ждать очень долго, ибо пришёл он лишь через полтора месяца. Вечером того дня Катя и Александр Васильевич собирались посетить оперный театр. Катя была у парикмахера, когда в её отсутствие Дементьеву принесли письмо. Прочитав его, он побледнел, пошатнулся и теряя силы выронил из рук. А сделав всего несколько шагов, схватился за сердце и еле успел сесть на край дивана. В этот момент, перед служанкой с обедом на подносе, консьерж распахнул двери гостиной. Заметив падающего с дивана господина, он ринулся к нему и успел подхватить. Катя вернулась, когда доктор уже заканчивал осмотр лежащего в спальне Александра Васильевича. Управляющий отелем рассказал ей что произошло, а помощница доктора настоятельно попросила оставаться в гостиной. Взволнованная случившимся, Катя не находила себе места. Она без конца ходила по комнате, и периодически поглядывая на дверь спальни, пыталась понять, что могло стать причиной сердечного приступа у человека, пышущего здоровьем? Вдруг, на полу у ножки стола она увидела лист бумаги. Это было письмо для А.В. Дементьева от его детей. Только сейчас Катя вспомнила, что трое его детей, две дочери и сын, со своими семьями проживают здесь в Ницце, и это многое проясняло. Например, ещё в Париже, она заметила, с каким нетерпением Александр Васильевич всегда ожидал доставки почты. Он объяснял это интересом к сводкам с финансовых бирж, а также тем, что в любой момент могла прийти депеша от управляющего из Петербурга. Но сейчас, что-то подсказывало Кате, что его нетерпение, и даже некоторая нервозность, были связаны с ожиданием именно этого письма, а также то, что его содержание вполне могло спровоцировать сердечный приступ. Катя немедля прочла письмо, не задумываясь об этической стороне своего поступка. Из письма стало ясно, что, узнав о разводе родителей, все трое отпрысков, встали на сторону матери. Поступок отца они сочли предательским, а его решение жениться на Петербургской куртизанке, возмутительным и не приемлемым для них. Посему, отцу отказывалось во встрече с детьми и внуками о которой он просил. P.S. дети обращались к отцу с просьбой, не показываться со своей спутницей в местах, где собирается высшее общество, ибо это подорвёт репутацию семьи, членом которой он боле не является. – Ах вы сукины дети! – вырвалось у Кати, после того как она дочитала письмо. – Довести отца до сердечного приступа! А ведь наверняка живёте на его денежки. Не уж-то войны хотите? Только ежели я права, то она даже не начнётся. Для военных действий требуются немалые деньги, а их у вас очень скоро будет катастрофически не хватать. Или я, буду не я! Наконец из спальни вышел доктор. Маленький, полненький, лысенький, с пенсне на носу, и с кожаным саквояжем в руках. Увидев красавицу Катю, доктор немного оторопел, в горле у него запершило, и он попросил стакан воды. Далее, сидя на стуле не выпуская саквояж из рук, он медленно пил воду, не сводя с Кати глаз. Наконец Кате это надоело, и она громко спросила. – Доктор! Я хотела бы услышать ваше мнение по поводу состояния Александра Васильевича. Насколько оно серьёзно, и каковы могут быть последствия? – О! Вам не стоит беспокоиться мадам, ничего смертельного! – словно очнувшись от сна выпалил доктор. Он говорил по-русски, но очень сильно картавил. Поставив пустой стакан на стол, а саквояж на пол, доктор продолжил озвучивать диагноз пациента. – Сердечный приступ на почве нервного потрясения. Граф сказал, что получил дурное известие. Вот нервы и не выдержали, плюс возраст. – Возраст? – удивилась Катя. – Увы мадам – это факт. Графу противопоказаны различного рода потрясения, а также переутомление и перевозбуждение. В его возрасте – это серьёзные враги.