– Все дело в том, – продолжил ворон, – что он снова ушел. – Кто? – Твой… дедушка. – Дедушка Лезек? Но куда он мог подеваться? Он же давно умер. – Твой… э-э… другой дедушка, – намекнул ворон. – У меня нет… Откуда-то из глубины снова всплыли неясные воспоминания. О лошади… О комнате, полной шепотов… О странного вида ванне… О полях пшеницы… – Вот так всегда. Вот что бывает, когда детям пытаются дать образование, вместо того чтобы просто сказать им правду, – покачал головой ворон. – Я думала, мой другой дедушка тоже… умер, – неуверенно произнесла Сьюзен. – ПИСК. – Крыса говорит, что ты должна пойти с ней. Это очень важно. В воображении Сьюзен возник образ похожей на карающую валькирию госпожи Ноно. Какая глупость… – Нет, только не это, – запротестовала девочка. – Уже почти полночь, а завтра у нас экзамен по географии. Ворон удивленно открыл клюв. – Ушам своим не верю, – сказал он. – Ты действительно считаешь, что я послушаюсь какую-то костлявую крысу и говорящего ворона? Я немедленно возвращаюсь домой! – Никуда ты не вернешься, – возразил ворон. – Да ни один человек, в котором бурлит хоть капелька крови, не откажется от такого. Ты же ничего не узнаешь, если сейчас уйдешь. Разве что получишь образование. – У меня совсем нет времени! – воскликнула Сьюзен. – А, время… – протянул ворон. – Что есть время? Не более чем привычка. И оно не имеет к тебе никакого отношения. – Но как такое может… – А вот это тебе и предстоит выяснить. – ПИСК. Ворон возбужденно запрыгал на месте. – Можно я скажу? Можно? – закричал он и даже сумел наконец сфокусировать оба глаза на Сьюзен. – Твой дедушка… – начал было он. – Он… самый… настоящий… взаправдашний… Сме… – ПИСК! – Когда-нибудь она все равно узнает, – возразил ворон. – Смерд? Мой второй дед происходит не из благородного семейства? И вы подняли меня среди ночи только для того, чтобы сообщить это известие?! – Я не говорил, что твой дедушка смерд, – возразил ворон. – Я хотел сказать, что он – С… – ПИСК! – Ну, хорошо, будь по-твоему! Два странных существа ввязались в долгий спор друг с дружкой, а Сьюзен тем временем потихоньку отступала. Потом она подобрала подол и бросилась прочь через двор и влажную от росы лужайку. Окно все еще было открыто. С трудом забравшись на карниз и ухватившись за подоконник, она подтянулась и нырнула в окно спальни. После чего Сьюзен легла на кровать и закрылась с головой одеялом… Чуть позже она поняла, что, сбежав, поступила не совсем разумно. Но менять что-либо было уже поздно. Ей снились лошади, кареты и часы без стрелок. – Думаешь, мы перегнули палку? – ПИСК? «С…» ПИСК? – А ты как хотел? Чтобы я вот так, запросто взял и выложил ей, что ее дедушка – Смерть? Вот так просто? А где такт, где понимание ситуации? Людям нравится драма. – ПИСК, – многозначительно заметил Смерть Крыс. – У крыс все по-другому. – ПИСК. – Ладно, хватит на сегодня, – сказал ворон. – К твоему сведению, вороны не относятся к ночным животным. – Он почесал клюв лапой. – Кстати, ты занимаешься только крысами или мышами, хомяками, ласками и прочими мелкими тварями тоже? – ПИСК. – А полевками? Как насчет полевок? – ПИСК. – Обалдеть. Никогда бы не подумал. Значит, ты еще и Смерть Полевок? Поразительно, и как ты везде успеваешь? – ПИСК. – Понял, понял. Есть люди дня, а есть создания ночи. Тут нельзя забывать, что созданием ночи просто так не станешь; от того, что вы ночь-другую не поспите, крутизны и загадочности у вас не прибавится. Для перехода из одной категории в другую требуется нечто большее, нежели плотный грим и бледная кожа. И наследственность в этом деле имеет далеко не последнее значение. Ворон вырос в далеком Анк-Морпорке, на постоянно осыпающейся, увитой плющом Башне Искусства, нависшей над Незримым Университетом. Вороны от природы птицы очень разумные, а периодические утечки университетской магии, которая имеет тенденцию усиливать всякие аномальные черты, довершили дело. Имени у ворона не было, животные обычно не обращают внимания на подобные условности. Волшебник, который считал себя владельцем птицы, называл ворона Каркушей – не обладая чувством юмора, он, подобно большинству людей, обделенных этой чертой, искренне гордился наличием того, чего у него в действительности не было. Ворон долетел до дома волшебника, ввалился в открытое окно и устроился на привычном месте, то есть на черепе. – Бедное дитя, – сказал он. – Такова доля твоя, – многозначительно отозвался череп. – Впрочем, не могу ее упрекнуть. Она честно пытается быть нормальной, – продолжил ворон. – Ага, – согласился череп. – Я всегда говорил: думать надо, пока голова на плечах. Потом будет поздно. Хозяин зернового элеватора в Анк-Морпорке решил, что пора принять самые экстренные меры. Смерть Крыс слышал, как возбужденно лают терьеры. Ночь обещала быть напряженной. Вообще, описать мыслительный процесс Смерти Крыс достаточно сложно. Трудно даже утверждать, что этот процесс у него в черепе происходит. Однако в данный момент Смерть Крыс испытывал определенные сомнения по поводу правильности своего решения привлечь к переговорам ворона. Но люди всегда считали слова такими важными… Крысы не отличаются способностью предвидеть будущее – разве что в общем смысле. И в этом самом общем смысле Смерть Крыс был очень, очень встревожен. Он не ожидал столкнуться с такой штукой, как образование. На следующее утро Сьюзен даже не пришлось становиться невидимой. Экзамен по географии касался в основном флоры равнины Сто[3], основных статей экспорта равнины Сто[4] и фауны равнины Сто[5]. Предмет не составлял особого труда, главное тут было запомнить общий знаменатель. Девочки должны были раскрасить карту. Использовался в основном зеленый цвет. На обед подавали «Пальцы Мертвеца» (читай – сосиски) и Пудинг с Глазными Яблоками (с обычными маленькими яблочками) – здоровый противовес урокам физкультуры. Уроки физкультуры относились к компетенции Железной Лили, которая, по слухам, брилась, поднимала гантели зубами и подбадривающие крики которой, когда она носилась вдоль боковой линии, сводились к фразам типа: «А ну, схватили мяч, бабы!» Когда начиналась физкультура, госпожа Ноно и госпожа Перекрест предпочитали наглухо задраивать окна. Госпожа Ноно яростно изучала логику, а госпожа Перекрест в одеянии, напоминающем, по ее мнению, тогу, усиленно занималась аритмикой в спортивном зале. Своими успехами в спорте Сьюзен могла поразить кого угодно. По крайней мере, в некоторых его видах – к примеру, в хоккее на траве и лапте. Главное, чтобы игра была связана с размахиванием палкой. Тут Сьюзен поражала как в прямом смысле слова, так и в переносном. Вид приближающейся к воротам Сьюзен, в глазах которой горела дьявольская расчетливость, заставлял любого вратаря усомниться в надежности защитных доспехов и броситься на землю, а тем временем мяч, летящий на высоте пояса, со свистом врывался в ворота.