Стоун бросилась вперед – ей не терпелось поговорить с ним в участке. – Джованни Манчини, вы арестованы по делу об убийстве Гордона Корделла. Вы не обязаны говорить что-либо. Однако это может навредить вашей защите, если вы не упомянете при допросе то, на что впоследствии собираетесь ссылаться в суде. Все, что вы скажете, может быть использовано как доказательство против вас. Она не стала обращать внимания на его ошарашенное выражение лица, которое объяснила шоком от того, что его в конце концов поймали. – У нас есть ордер на обыск этого дома, – продолжила инспектор, положив бумагу на кухонный стол. Один из констеблей попросил Манчини вытянуть вперед руки. Казалось, что эта просьба вывела мужчину из того состояния ступора, в котором он пребывал. – Вы должны быть чертовски… – Уверяю вас, что мы не шутим, – заверила его Ким, пока эксперты во главе с Митчем входили в дом. – И смотрите не пропустите эти кроссовки «Рибок»! – крикнула она им через плечо. – Вы не можете меня арестовать, – брызгал слюной Джованни. – У вас нет никаких доказательств. И не может быть, потому что я этого, твою мать, не делал. Слегка улыбнувшись, Ким распорядилась, чтобы Манчини увели в машину. – Ну что, готова? – спросил Брайант. – Только гляну, что здесь есть, – инспектор прошла через переднюю. Она открыла дверь в спальню слева от себя. В комнате царили бардак и грязь, как будто в ней жил тинейджер. В нос ей ударили ароматы застарелого пота и даже испортившейся еды. Форма санитара, висевшая на ручке шкафа, подтвердила, что комната принадлежит Джованни. «Ну что ж, ребята, удачной вам охоты», – подумала инспектор о криминалистах, закрывая дверь. Комната напротив была, в отличие от первой, чистой и прибранной. Двуспальная кровать застелена, нигде никаких следов грязи. – М-м-м, немного странно, правда? – обратилась Ким к Брайанту. – Кажется, эти двое очень близки, и в то же время, как только его сын попал в серьезную переделку, Манчини-старший немедленно исчез… Глава 83 Прежде чем войти в допросную № 1, Ким перевела дыхание. Если повезет, то она сейчас закроет дело, которое было не так просто раскрыть. И длинное и подробное признание, полученное в пятницу, в самом конце рабочей недели, было именно тем, чего ей так не хватало. Джованни, закованный в наручники, в одиночестве сидел у стола. Инспектор тоже села, включила магнитофон и громко и четко назвала в микрофон себя, Брайанта и Манчини как лиц, присутствующих на допросе. – Джованни Манчини, прошу вас подтвердить, что вы отказались от своего права иметь адвоката во время данного допроса, – обратилась она к задержанному. – Я не сделал ничего плохого, – ответил он. – Не могли бы вы ответить на вопрос, мистер Манчини? – не отставала от него Ким. – Да, я отказался от своего права, – Джованни закатил глаза. – Потому что не сделал ничего плохого, – повторил он, повернувшись прямо к магнитофону. Несколько мгновений Стоун изучала его, ожидая, когда в комнате установится тишина. – Мистер Манчини, где вы были в понедельник вечером? – задала она первый вопрос. – Я уже говорил. Я… мы были дома. – Может быть, вы подумаете и попробуете ответить еще раз? Вспомните, чтобы я была уверена, что мы говорим об одном и том же дне. – Мы были дома, – Манчини покачал головой. – Я и мой Па. Вместе. – Спасибо, что вы ответили и за своего отца, но у меня есть свидетель, который утверждает обратное. – Ваш свидетель или ошибается, или врет, – Манчини покраснел. – На моего свидетеля можно положиться во всем, что касается вас, мистер Манчини. – Но вы же не пытаетесь примерить на меня убийство этой задницы. – Джованни покачал головой и попытался сложить руки на груди. Только потом он понял, что это ему не удастся. – А во вторник вечером? – спросила инспектор, подумав о том дне, когда Сола Корделла вынесли с дороги. – Я имею в виду поздним вечером. – Не помню. – Он пожал плечами. – Много времени прошло. Может, телик смотрел… – А вы вообще когда-нибудь выходите из дома? Чтобы купить еду, сигареты? – Не курю и никогда не выхожу из дома. – Вы в этом уверены? – Ага. У Ким возникло подозрение, что за подтверждением этих слов ей вновь придется обратиться к соседке, которая, казалось, лучше самого Манчини помнит, что и когда он делал. А еще ей показалось, что на вопрос о его местонахождении в момент убийства Наты Мэнселл и ее матери Манчини ответит ей то же самое. Пора менять вектор допроса. – Мистер Манчини, мы можем найти на одежде в вашем доме голубые волокна – скажем, с тряпки для уборки? – Это вроде тех, что используются в больницах, – Джованни нахмурился, – из микрофибры или чего-то в этом роде? – Именно, – ответила детектив. – Наверное, сможете, – задержанный снова пожал плечами. – Мой отец иногда приносит… – Замолчал, как будто только что понял, что это, в сущности, было фактом воровства, в чем его отца и обвинил доктор Корделл. – А к чему это вы? – задал он встречный вопрос. – Мы полагаем, что эти волокна могут совпасть с теми, которые были найдены на ране доктора Корделла, а кроме того, на трупе Филлис Мэнселл, матери Наты Мэнселл, которая была свидетельницей по делу об обвинении вашего отца. – Э нет, подождите-ка! – громко запротестовал Манчини. – Кто, черт побери, эта Филлис, или как там ее… – Я только что объяснила вам, что она – убитая мать Наты Мэнселл, хирургической сестры больницы Рассел-Холл, которую нашли вчера с почти тридцатью ножевыми ранениями. Но о ней мы поговорим позже. Сейчас нас интересует доктор Корделл. Задержанный медленно побледнел. – Ладно, если вы не можете ответить на этот вопрос, то, может быть, расскажете мне о ваших любимых кроссовках «Рибок»? Они ведь принадлежат вам? – Конечно. Я не вор какой-нибудь. Ким уже поняла, что Манчини готов отрицать что угодно, и то, что он с одинаковой страстью отрицал оба обвинения, заставило ее задуматься, не будет ли Джованни с такой же страстью отрицать обвинение в том, что он, например, лепрекон[58]. – И у вас есть чек на них? – Может быть… – Мужчина в очередной раз пожал плечами. – Где-нибудь… – А где вы их покупали? – Да не помню я… – А они не кажутся такими уж старыми, – Ким недоверчиво взглянула на него. – Им всего пара месяцев. – И вы уже не помните, где купили их? Джованни быстро высунул язык и облизал нижнюю губу, прежде чем снова покачать головой. Он лгал. – Мистер Манчини, вам будет лучше это вспомнить, – посоветовала ему детектив. – Но это же просто обувь. – И она говорит о том, что вы мне лжете. А почему? – Я правда не помню. – Может быть, вы вспомните после того, как я кое-что про них расскажу… – С этими словами Ким открыла папку, лежавшую перед ней. – Эта модель выпускается всего два года. В общей сложности было продано триста тридцать тысяч пар, из них в Англии – шестьдесят две тысячи. Девятый размер, третий по популярности – его у нас было продано семнадцать тысяч пар, – Ким подняла глаза на Манчини. – В штаб-квартире компании «Рибок» работают очень милые люди. У них есть масса интересной информации, но, вы знаете, мистер Манчини, что они так и не смогли мне сказать? Он покачал головой, а потом произнес «нет» для записи.