– Они не смогли объяснить, почему след от ваших кроссовок полностью совпадает со следом на пиджаке доктора Гордона Корделла, хотя вы и утверждаете, что во время убийства находились дома. Может быть, поможете мне разобраться с этим, мистер Манчини? – Ким откинулась на спинку стула. Он твердо выдержал ее взгляд и почти минуту не отводил глаза, прежде чем ответить: – Инспектор, знаете, я думаю, что мне нужен адвокат. Глава 84 – В обоих случаях симптомы совпадают, Пенн, – сказала Стейси, рассматривая истории болезни Джесси Райан и ее брата Джастина, умершего в возрасте трех лет и одного месяца. – Апноэ, проблемы с питанием, диарея, астма, приступы лихорадки и дальше по списку… – закончила она, ощущая спиной холодок. – А это значит, что или им так сильно не повезло и из-за генетического сбоя родились два ребенка с одинаковым набором бо… – Отцы разные, – заметила констебль, не зная, имеет ли это какое-то значение. – Или перед нами совсем другой сценарий, – нахмурившись, закончил Пенн. – Но ты же не думаешь, что миссис Райан нарочно делала своих детей больными? – спросила Стейси, не в силах даже представить себе уровень ярости или возмущения, который могло бы вызвать у женщины подобное предположение. – Я думаю так же, как и ты. – Черт… А ведь это действительно возможно, – призналась констебль. Пенн нажал несколько клавиш на клавиатуре. – Делегированный синдром Мюнхгаузена. «Пациент может придумывать, преувеличивать или вызывать умственные или физические проблемы у людей, находящихся под его опекой, для того чтобы получить заботу и психологическую поддержку», – прочитал он текст на экране. Стейси вспомнила слезы и разговоры о страхах и переживаниях в беседе с миссис Райан и реакцию последней на приход соседки. Тогда констебль заметила у нее на лице наслаждение, но объяснила это тем, что мать радовалась тому, что ей помогают в поисках ее ребенка. А еще миссис Райан говорила о том, какие хорошие доктора и как она их всех знает по именам… – Продолжай, – попросила Стейси. – В большинстве случаев речь может идти о трех основных заболеваниях, наличие которых могут подтверждать до ста трех различных симптомов. Наиболее частые среди них – апноэ, проблемы с дыханием и питанием… – Пенн помолчал. – Разве ты не говорила, что Джесси была слишком худой? – Они объясняли это постоянной диареей, – девушка кивнула. – Другие симптомы могут включать в себя: задержку в развитии, тошноту, кровотечения, инфекционные заболевания или сыпь… – Пенн помолчал и снова стал читать. – Она обычно наносится теркой для сыра. – Что?! – воскликнула Стейси. – По-видимому, это самый легкий способ. Он кликнул на ссылку и продолжил чтение: – Боже, а вот это я помню. Женщина по имени Лиза Хайден-Джонсон. В две тысячи первом году родила недоношенного сына, которому требовалась постоянная медицинская помощь. Женщине настолько понравились внимание и любовь, которую она получала благодаря больному ребенку, что, когда ее сыну стало лучше, она выдумала очень сложную историю о его тяжелой болезни. – А как об этом стало известно? – спросила констебль. Ей было интересно, откуда он берет такую информацию. – Эта женщина появилась на телевидении и рассказала всей нации о том, что у ее сына смертельная аллергия на пищу, из-за которой он не может есть и его приходится кормить через трубку в животе. А еще она сказала, что мальчик прикован к инвалидному креслу из-за церебрального паралича и кистозного фиброза. Она смогла убедить и врачей, и самого мальчика в том, что он болен, вследствие чего ему сделали несколько вполне бессмысленных операций. Прочитав дальше, сержант продолжил: – Хайден-Джонсон стала медийной особой, и пожертвования полились рекой. Деньги, машина, даже круиз на корабле. Ее сын получил награду от благотворительной организации «Мужественные дети» и встречался с политиками и членами королевской семьи. – Ты шутишь? – не поверила Стейси. – Хотел бы я, чтобы это было шуткой… – Пенн покачал головой. – Все это продолжалось несколько лет, до две тысячи седьмого года, пока один врач-педиатр что-то не заподозрил. Он назначил более углубленное обследование, а в день этого обследования Хайден-Джонсон заявила, что подверглась сексуальному нападению. Когда ее допрашивала полиция, все выплыло наружу. – И?… – спросила Стейси. Она услышала подробности и теперь хотела узнать концовку. – Ее признали виновной в жестоком обращении с ребенком и приговорили к почти трем годам тюрьмы. – Это еще хуже, чем насилие над ребенком, – заметила констебль. – Ведь оно часто случается спонтанно, тогда как здесь требовалось тщательное планирование и подготовка. – Здесь еще говорится, что врачами могут манипулировать, чтобы сделать их соучастниками ненадлежащего обращения с ребенком. И те начинают ставить необычные или редкие диагнозы, таким образом заставляя ребенка тратить все больше времени на тестирование… – Пенн продолжил читать про себя. – А ведь миссис Райан пару раз запрашивала второе мнение, да? – спросил он затем. – Кажется, три раза, – ответила констебль. – Обычное дело, если родитель недоволен тем, что ребенка лечат не так, как ему кажется правильным. Называется это «подбор врача». – Боже, – выдохнула Стейси. Она слышала этот термин, но никогда не задумывалась над его значением и не сталкивалась с ним в жизни. – Здесь говорится, что единственный способ лечения – это полное разделение ребенка и родителя, потому что извлечение выгоды из болезни может превратиться в процесс длиною в жизнь. – То есть если все это правда, то улучшение здоровья Джесси связано только с тем, что мать переключилась на ее брата? – Как бы омерзительно это ни звучало, но, наверное, малыш вызывал больше сочувствия. Да, звучит омерзительно, но, скорее всего, Пенн прав. – Ты понимаешь, что это означает в случае с Джастином? – спросила Стейси. – То, что его, возможно, убила собственная мать. Констебль согласно кивнула. Но самым главным являлось то, что Джесси все еще жива и должна появиться в больнице, где ей должны были сделать ангиографию. – Боже, Пенн, я искренне надеюсь, что мы найдем ее первыми… Глава 85 – Думаю, что я уже могу доехать до этой гребаной застройки с закрытыми глазами, – сказал Брайант, когда они во второй раз за день въехали в Холлитри. – Как вариант, можно было сидеть в офисе, поедая кексы Пенна и дожидаясь адвоката Манчини, – ответила Ким. – А кстати, что с ним? – Понятия не имею, – ответила инспектор и с трудом сдержалась, чтобы не добавить: «И меня это абсолютно не колышет», поняв, насколько по-детски это прозвучит. – Кстати, кексы вкусные, – заметил Брайант. Стоун постаралась не обращать внимания на раздражение, не дававшее ей покоя. – Я чувствую, Брайант, что здесь что-то есть, – сказала она, когда сержант припарковал машину за фургоном Митча, то есть по эту сторону от полицейской ленты, натянутой между двумя мусорными ящиками и охраняемой констеблем. Группы соседей стояли с сигаретами и напитками в руках, таращась на дом Манчини. Ким быстро оценила картину перед собой и нахмурилась. – А я могу сказать тебе, чего здесь нет, – продолжил разговор Брайант. – Манчини-старшего. – Я тоже об этом думала, и мне кажется, что мы встретимся с ним попозже. Заседание дисциплинарной комиссии назначено на три, и я уверена, что к этому времени он появится. – Несмотря на все то, что здесь случилось? – Если младший Манчини сделал это в качестве извращенной мести за попрание доброго имени своего отца, то старший Манчини появится. И если эти преступления никак с ним не связаны, то он тоже появится. Брайант даже не попытался вылезти из машины. – В чем дело? – спросила Ким, нажимая на дверную ручку. – А ты помнишь, как старший следователь по делу Йоркширского Потрошителя зациклился на письмах и аудиопосланиях от Джека из Уирсайда[59], в то время как настоящий убийца продолжал убивать? Ким нахмурилась, не уверенная, что понимает, что он имеет в виду. – Брайант, я иду по следу гребаных вещественных доказательств! – воскликнула она. – Чего ты от меня хочешь? Чтобы я проигнорировала тот факт, что у нашего парня есть мотив, возможности и средства и что криминалисты смогли связать его обувь с первой жертвой? Боже, да если прокурор будет в отпуске, я сама готова выступить обвинителем! – Она помолчала, стараясь успокоиться. – Что, черт побери, с тобой происходит? Почему тебя не устраивают прямые улики? – Ната Мэнселл говорила что-то о выборе. Что она, по-твоему, имела в виду? – Да что угодно, – Ким пожала плечами. – Выбор женатого мужчины в роли любовника, выбор стороны при фальшивом обвинении, выбор того, что она съела на завтрак… Откуда, черт возьми, мне знать?