Кому-то в радость, а кому – назло. Уп-с! А вот это уже объясняет все метаморфозы, произошедшие с В. В. Иванько, и нашей загадочной славянской душе не в пример ближе. Наверное, как все партийные чинуши, после крушения КПСС бывший первый секретарь комсомола испытал стресс. Впрочем, не обязательно. Известно же немало фактов, как в конце эпохи Советской власти «первый помощник и резерв» пошел против партии на местных выборах. Валера тоже мог «бузить» - уж я-то знаю эту его черту. А мне, наверное, надо последний раз съязвить и дальше, заценив стихи, уважать поэта. Перефразирую Нерона: «Какой умер карьерист, чтобы родить поэта!» И как не вспомнить тут Платона: «Государства процветали, если бы философы были властителями или если бы властители были философами». И к чести Иванько В. В. надо сказать, что ни в какие прятки он с прошлым не играл, а вполне откровенно заявил, что он возродился к новой жизни. И смысл её – жить и быть свободным от всяких разных идеологий: «кому-то в радость, а кому назло». Что ж, пожалуй, заново придется знакомиться с человеком Иванько В. В. – поэтом, восставшим из-под обломков рухнувших иллюзий, нашедшим новый идеал. Я это к тому, что дело красит человека, а не память. Стихи не проза – читается быстрей. И вскоре я уже прочел все гранки, принесенные Галиной Федоровной. Впрочем, нет – ещё читал, когда аудитория вернулась к свои внезапно прерванным делам. Читал, размышлял и вместе с автором переживал… Вот Вы послушайте: Про царя Я как-то брёл в заброшенном лесу, И дня осеннего уж близился конец. Заметил вдруг лежащий на виду В траве монарший золотой венец. Находка вызвала не радость, а испуг, Хоть он сапфирами и золотом сиял. Как странно очутился здесь он вдруг? Как на тропу заросшую попал? Взглянув вокруг, увидел старика, Что на пеньке берёзовом сидел В одежде царской, а в руке – клюка, И с головой седою словно мел. С глазами полными унынья и тоски, Глядящими на солнечный закат, С губами, как сомкнутые тиски… И видно, что он встрече был не рад. Я взял корону и поднёс царю. Но он из рук моих находку не принял. Тогда я старцу тихо говорю: - Ведь это ты убор свой потерял. Но он сидел, как каменный, на пне. Взгляд от садящегося солнца не отвёл. Ну что же больше оставалось мне? И я костёр, чтоб обогреть его, развёл. Когда же солнце скрылось на ночлег, Оттаял он от пламени костра. Бескровными губами молвил мне: - Как я от жизни, милый друг, устал.... И завязался между нами разговор Сначала трудно и безрадостно – в натяг. Но постепенно таял его взор, И много он поведал про себя. Как он монархом против воли стал. Как без любви женился на княжне. И как солдат на смерть он посылал В междоусобной длительной войне. Как заточал указом в кандалы. На казнь самых строптивых отправлял. И как от яств ломилися столы, Когда народ голодный вымирал. Когда чума косила города, Он пир в свой день рождения справлял. А утром, приказав седлать коня, Он свору на охоту собирал. Когда ж казна пустела иногда От войн охот и праздничных балов, Налог он увеличивал тогда И без того на бедный свой народ.