— Малышка, моя девочка. Она должна была жить, должна была… Продолжала кричать я, когда чьи-то холодные пальцы схватили меня за плечи и стали резко трясти. — Аля. Девочка, очнись. — Голос был до боли знакомым, но из-за пережитых эмоций трудно было сконцентрироваться и понять, кому он принадлежал. — Посмотри на меня, Аля, посмотри. Мольба была настолько искренней, что я, обмякая в чужих руках, всё-таки поддалась и, замолчав, приоткрыла дрожащие от слез веки. Надо мной стоял Константин Михайлович. Он смотрел на меня сочувствующим взглядом, отчего стало ещё хуже. Схватив его за рукава халата, я, превозмогая боль, привстала и у самого его лица прошептала: — Это он убил мою девочку… Он… А потом снова по щекам покатились слёзы. И я, откинувшись на подушку, закрыла лицо ладонями, сдерживая очередной крик души. — Аля, девочка, выслушай меня, — снова заговорил врач, на что я замотала головой. Я не хотела ничего слышать. Не сейчас. Мне и без этого было плохо. Настолько, что даже дыхание причиняло нестерпимую боль. — Уходите, пожалуйста. Не надо. — Твоя девочка жива, Аль. Операция прошла благополучно. Все обошлось. Не веря в услышанное, я медленно убрала от лица руки и посмотрела на врача пристальным взглядом, пытаясь понять, правду ли он сказал. Константин Михайлович не дернулся. Не отвернулся. Стойко выдержав мой взгляд, он подошёл ближе и продолжил: — Твоя девочка жива, но на данный момент в тяжелом состоянии. Самостоятельно дышать пока не может. Поэтому мы вынуждены были поместить ее в кувез. Сейчас она в реанимации. Ей необходим ежеминутный уход. Но также она нуждается в твоей поддержке. Поэтому сейчас ты соберешься и успокоишься, а завтра — я разрешу её навестить. Моё рыдание было беззвучным. Зажимая рот ладошкой, я качала головой из стороны в сторону, пропуская через сердце слова врача. Он говорил правду. Я чувствовала это. Каждое его слово, интонация, эмоция на лице кричали о том, что он искренен, как никогда. Первоначальные страх и боль стали потихоньку отступать, уступая место усталости. Покрасневшие от слез глаза закрылись и я, находясь на грани реальности и сна, тихонько прошептала в ответ: — Спасибо вам. Спасибо, что спасли… А после задремала… Глава 15 Полтора месяца спустя Я стояла у окна, прижимая к груди маленький сверточек. Моя малышка тихонько сопела во сне, морща курносый носик. Сегодня был день нашей выписки. День, когда я должна была собрать всю свою храбрость в кулак и дать Алексею отпор. Он должен был понять, что я не отступлю от своего решения — развестись. Понять и отпустить. Два последних месяца только и делала, что настраивала себя на этот разговор. Из ночи в ночь прокручивала в голове, что ему скажу, но сейчас, стоя у окна, чувствовала, как возвращается прежний страх. Потому что понимала, что так просто он нас не отпустит. За это время Леша неоднократно обещал измениться. Клялся в любви. Просил простить. И в какой-то момент я готова была сдаться. Но, когда приходила навестить доченьку, воспоминания о пережитом ужасе возвращались, и моя решимость развестись крепчала с новой силой. Прижимая малютку к груди, я клялась ей, что не сдамся. Ради неё вытерплю всё и в итоге останусь победителем в этой жестокой войне под названием жизнь. Алексей отпустит нас. Я найду способ этого добиться. Даже, если придётся идти на крайние меры, я сделаю все, чтобы оказаться на свободе. В безопасности. Подальше от любимого, причинившего нам столько боли. Продолжала ли его любить? Нет… Теперь кроме отчаянного страха и ненависти во мне не осталось чувств. Я больше не лелеяла себя иллюзиями. Он убил во мне наивность, растоптав её со всей жестокостью. Заставил повзрослеть за одну ночь. И понять, что выживает в этом жестоком мире только сильнейший. И именно такой я планировала стать. *** — Алевтина Сергеевна, Алексей Вениаминович приехал. Вы готовы? — молодая няня, все это время помогавшая по уходу за ребёнком, заглянула в палату и мило улыбнулась. — Ваш папа ждёт не дождется встречи с вами. — Да, мы идём, Ань, — коротко кинула я, прижимая к груди свою маленькую Аврору, так похожую на отца. Алексей встретил нас у входа в больницу. Не изменяя себе, он купил огромный букет роз, который больше не вызывал во мне восторга. Сейчас, смотря на опасную красоту цветов, я сравнивала их с любовью мужа. И понимала, насколько сильно они похожи. За красотой цветка скрывались шипы, которые ранили больнее ножа. Смотря на них, в голову приходило одно простое слово "боль", которое и объясняло моё теперешнее к ним отношение. Я все чаще стала возвращаться памятью туда, где ещё год назад чувствовала себя счастливой. Белые ромашки наполняли жизнь смыслом и надеждой. И в противовес розам были мягкими на ощупь и ранимыми на вид. Думая о них, вспоминала Рому, который продолжал приходить в мои сны. Только теперь вместо слов поддержки, друг задавал вопросы. Он хотел знать, почему я его предала. И как смогла променять чистоту и нежность белого цветка на кровавый бархат роз. Я не знала ответы на эти вопросы. Поэтому каждый раз, просыпаясь посреди ночи в холодном поту, оставляла их без ответа и продолжала проклинать тот день, когда впервые встретила Алексея. Уже дома, поднявшись наверх, уложила Аврору на нашу постель и, обложив её со всех сторон подушками, вышла из спальни. Я была твёрдо настроена поговорить с мужем и немедленно покинуть дом. Поэтому не видела смысла относить дочь в детскую. Подойдя к кабинету, вспомнила, чем в прошлый раз закончился мой сюда визит, и немного помедлив, всё-таки постучалась. Не дожидаясь ответа, толкнула дверь и была удивлена, что та оказалась не запертой. Но не успела переступить порог, как столкнулась с мужем. — Ты, что тут делаешь? — меняя мягкий тон, которым ещё полчаса назад со мной разговаривал, на сердитый Леша остановил меня в дверях. — Нам нужно поговорить, — сдерживая дрожь, ответила я. — Иди в спальню. Я сейчас приду. — Нет. В спальне Аврора. Давай поговорим здесь. — продолжая настаивать на своём, сказала я и ловко протиснулась между дверью и Лешей в кабинет. Вот только крепкая рука не дала ступить дальше одного шага. Схватив меня за локоть, Леша прижался губами к моему затылку и сквозь зубы процедил: — Я сказал, иди в спальню. И не выводи меня из себя. Выдернув локоть из цепких лап, я бросила на мужа взгляд, полный презрения, и хотела было выйти, как снова услышала непонятный шорох позади себя. Резко обернулась, но никого не увидела. А муж тем временем снова схватил меня за руку и выпихнул из кабинета в длинный коридор, выходя следом. Не дожидаясь пока он закроет дверь, я быстрыми шагами пошла в сторону спальни, надеясь, что до его прихода, успею отнести малышку в детскую. Но Алексей успел нагнать раньше, чем я переступила порог комнаты. Сдавив мою ладонь, он поволок меня в сторону детской и, только оказавшись на месте, отпустил. — Давай говори, что хотела. Я, конечно, не ожидала, что будет легко. Но все равно не могла ничего с собой подделать. Внутренний страх давал о себе знать. И стоило огромных усилий, говорить твёрдо, скрывая дрожь: — Я ухожу от тебя. — коротко бросила я, молясь, чтобы на этом все и закончилось. — Что? — засмеялся муж в ответ. И от его безумного смеха тело покрылось мурашками. — Ты, конечно, шутишь. — Нет, Леш. Я, правда, хочу развестись. Муж замолчал также резко, как начал смеяться. Теперь он смотрел на меня взглядом палача. А я, кусая губы, чувствовала, как начинаю сдаваться, пятясь назад. — Я хочу сказать, что мы не подходим друг другу, — пытаясь сгладить нависшее над нами напряжение, продолжила я, когда спина соприкоснулась с холодной стеной. — Ты ещё обязательно встретишь кого-нибудь и будешь счастлив. Но… Но не успела я договорить, как зверь сорвался с цепи. В считанные секунды Алексей подлетел ко мне и со всей дури врезал кулаком в лицо. Хватаясь за щеку, я сползла вниз, но на этом боль не закончилась. Схватив меня за волосы, муж потянул на себя. И когда я снова поднялась, впился пальцами в шею, прожигая меня обезумившим взглядом. Его голос был тверд, как металл, и ядовит, как плющ. — Ты никуда не уйдёшь, сука. Не позволю. Слышишь меня, не позволю. Ты уже однажды попыталась, помнишь? Я чуть не убил тебя? Хочешь повторения? Отвечай! — заорал он, врезаясь кулаком в стену у самого уха. Глотая слёзы, я попыталась разжать пальцы мужа. Но он только сильнее сдавил их. Чувствуя, что ещё немного и потеряю сознание, стала биться в его руках. Муж с остервенением отбросил меня в сторону противоположной стены и снова навис над моим скрученным телом: — Я просто хотел дать тебе второй шанс. Хотел, чтобы у нас все было хорошо. Но ты снова меня предала, тварь. Убью, суку, убью. Кричал он, пиная меня ногами. Я не понимала, о чем он говорит. Боль сковывала тело и туманила рассудок. Но даже она отошла на второй план, когда на заднем фоне я услышала тихий плач. Пока Алексей продолжал наносить удары по моему животу, моя малышка звала меня к себе. Стараясь хоть как-то защититься от ударов, стала думать о доченьке. Мысли о ней отвлекали от боли и не давали пасть духом. Получая удар за ударом, я молилась лишь о том, чтобы с Авророй все было хорошо. — Давай вставай, сука. Пошли. Схватив меня за волосы, Алексей волоком потащил за собой. Не поспевая за ним, я то и дело падала, отчего боль в голове становилась острее. С каждым шагом детский плач становился громче, и я поняла, что муж ведёт меня в спальню. — Успокой эту маленькую дрянь. Иначе я вас обеих убью. Бросив меня на кровать, Алексей схватил телефон и трясущимися от злости руками стал искать чей-то номер. Я прижала малышку груди, боясь, что он исполнит свое обещание. Аврора, почувствовав моё тепло, быстро успокоилась. — Немедленно приезжай сюда! Немедленно! Прокричал Алексей и отшвырнул телефон в стену. Посмотрел на меня испепеляющим взглядом. Потом на Аврору. — Я думал, она поможет вернуть любовь. Но она её только уничтожила. Вот теперь мне действительно стало страшно. Страшно настолько, что внутри все перевернулось. Прижимая дочь сильнее, я попыталась успокоить мужа: — Лёш, давай ты успокоишься, и мы ещё раз поговорим. Я уверена, мы найдём… Холодные пальцы схватили меня за лодыжки и потянули на себя. За считанные секунды я оказалась на полу. Алексей без слов расстегнул ширинку и, навалившись сверху, задрал мою юбку до самой груди. Аврора снова начала плакать. Молясь, чтобы он не отыгрался на плачущем ребенке, я, не сопротивляясь, молча, раздвинула ноги и позволила ему себя изнасиловать. Детские крики стали сопровождаться тяжёлым дыханием мужа. Вдалбливаясь в меня своим телом, он прижался к уху и прошептал: — Будь хорошей девочкой, Оля, и я позволю тебе и твоему ребёнку жить. Зажав рот ладонью, я сдержала судорожный плач. Сейчас я окончательно поняла, что муж был не просто сумасшедшим тираном, но вдобавок ко всему психом, который видел во мне бывшую жену. Теперь не осталось сомнений, что он был причастен к её смерти. И мы с ребенком могли стать следующими жертвами. Кончив, Алексей сполз на пол, а потом и вовсе покинул спальню. Подорвавшись, я схватила дочь на руки и, захлебываясь слезами, прижала её к груди. — Прости, малышка. Прости, что приходится пройти через такое. Прости, моя звёздочка. — Лихорадочно шептали мои губы, покрывая маленькое личико поцелуями. — Я люблю тебя, солнышко. Мама не даст тебя обидеть.