Хотела отнести её в детскую, но на выходе снова столкнулась с мужем. Зайдя обратно, отвернулась к окну, но Алексей, не церемонясь, вырвал из рук ребёнка и громко крикнул: — Заходи. Схватив малышка за ладошку, я, не обращая внимания на вошедшего, жалобно попросила не причинять ей боли. На что Леша, отпихнув мою руку, резко ответил: — Будет уроком. В следующий раз прежде, чем снова решишь меня бросить, десять раз подумаешь. И пройдя мимо меня, направился к двери. Я обернулась и кинулась за ним, когда увидела в дверях взволнованную Наташу. Не веря своим глазам, остановилась. И на моих глазах муж передал ребёнка блондинке. — Наташа?.. — встревожено прошептала я. — Прости, — одними губами ответила девушка, когда Алексей выпихнул её из спальни. — Убирайся. Сказал он ей. И только сейчас до меня дошло, что моего ребёнка хотят забрать. Не помня себя от гнева, вцепилась в мужа ногтями, пытаясь оттолкнуть от двери. Но он одним ловким движением, перехватил мои руки и, прижав животом к стене, ударил об нее головой. Последнее, что я услышала перед тем, как потерять сознание, был удаляющийся плач моей Авроры. Глава 16 Две недели. Две бесконечно долгих недели прошли с тех пор, как меня разлучили с дочерью. Четырнадцать дней ада. Когда в каждом звуке слышишь детский плач. В каждой кошмаре проживаешь один и тот же момент, как на повторе: Алексей отдаёт Аврору Наташе и громко хлопает дверью. Просыпаюсь в холодном поту. Со слезами на щеках. И с застрявшим в горле криком. Я беспомощна. И разбита. Ненавидя себя за это, продолжаю искать выход из сложившейся ситуации. Перебираю в голове все возможные варианты побега, но не на одном из них не могу остановиться. Когда на кону жизнь собственного ребенка, любая идея кажется рискованной. У меня нет права на ошибку. Любое слово, жест, да даже просто брошенный в неподходящую минуту взгляд, может привести к необратимым последствиям. Муж связал мои руки невидимой плетью, а горло — удавкой. Он обещал прикончить нас всех, при малейшем намеке на непослушание. Я не могу сбежать. Не могу позвать на помощь. Слова мужа о том, что моя малышка остается живой ровно до тех пор, пока я рядом с ним, пульсируют в висках неприятной болью. Я вынуждена терпеть его издевательства. Которые за последние недели стали еще изощрённее. Каждую ночь, ставя меня на колени, он учит, как быть хорошей девочкой. Спина вдоль и поперёк исполосована плетью. А, когда дело доходит до секса, то, сминая в грязных руках моё тело, называет меня Олей. Я даже не заметила, когда успела привыкнуть ко второму имени. Наверное, тоже начала потихоньку сходить с ума. Набираю в очередной раз Наташин номер и слушаю длинные гудки. Настолько длинные, что, кажется, к тому моменту, как женский голос начинает оповещать о том, что абонент не отвечает, проходит не минута, а целая вечность. Швыряю телефон о кровать и падаю следом за ним, зарываясь лицом в покрывало. Тело начинает сотрясаться в рыданиях. Мне больно. Невыносимо больно. Душа превратилась в бездонную дыру. Сколько бы я не лелеяла себя надеждой, что вскоре Алексей сжалится над материнским сердцем и вернет Аврору назад, время шло, а ничего не менялось. Я по-прежнему оставалась один на один со своей проблемою, которую невозможно было решить одним телефонным звонком. Подпрыгиваю на месте, когда за спиной раздается стук. В комнату заглядывает равнодушное лицо Джей. Хватаюсь за грудь в районе сердца и начинаю тяжело дышать. — Алев… — Что случилось? — резко обрываю я, не в силах слушать холодный голос управляющей. Обычно пустые глаза женщины расширяются от удивления. — Я хотела сказать, — немного взволновано говорит она, а я злюсь, чувствуя, что еще немного и выставлю ее за дверь, — что к вам пришли. — Кто? — теперь пришла моя очередь удивляться. — Молодой человек. Он не назвал имени и в дом не прошел. Просил позвать вас на улицу. Не видя перед собой дороги, от застывших в глазах слез, отталкиваю Джей от двери и бегу вниз. Потом к выходу. Во двор. Оглядываюсь, но никого не вижу. На негнущихся ногах иду к воротам, глотая слезы. Не верю тому, о чем думаю. Этого просто не может быть. Какой сегодня день? Двадцать пятое июня. Неужели он пришел? Неужели не смотря ни на что, он здесь. Судьба ли? Или просто совпадение. Ко мне навстречу выходит охранник. Приветствует. А я вместо ответа, киваю в сторону ворот. Нажимает на пульт, и они разъезжаются, открывая вид на безлюдную улицу. Перевожу дыхание и переступаю через черту, отделяющую меня от такой долгожданной встречи. Рома стоит чуть в стороне, облокотившись плечом о дерево. Смотрит под ноги. Я застываю на месте, когда его взгляд осторожно начинает подниматься вверх. Задерживается на ногах, груди, губах… А потом мучительно больно бьет по глазам, и я отступаю. Его, всегда искусно скрывающий эмоции, взгляд полон тоски. Смотрит прямо, не моргая. Словно через расстояние в три метра пытается передать мне всю силу своей печали. И у него получается. Чувствую дрожь. Обнимаю себя за плечи. Прижимаюсь спиной к холодному металлу высоких стен. Наш немой диалог продолжается еще несколько секунд, потом Рома отталкивается от широкого ствола и делает шаг на встречу. Второй. Третий. Подходит почти в плотную и переводит взгляд с глаз на трясущиеся губы. Прикусываю их, не в силах нарушить молчание. — Привет, — тихо говорит он, а по моему телу разливается приятное тепло, отчего становиться еще холоднее. — Ты изменилась. — Правда? — отвечаю я, разглядывая его лицо. Уголки губ ползут вверх, но глаза по-прежнему остаются грустными. — Да. Повзрослела. — Рома касается моей щеки обветренными подушечками пальцев и скользит вдоль влажных дорожек вниз, к губам. — Ты плачешь… Почему? Так странно. Ещё несколько минут назад бежала к нему с надеждой, что он был послан судьбой для моего спасения. А сейчас, стоя под пристальным взглядом угольно-черных глаз, теряюсь, забывая дышать. Ещё вчера не мечтала о нашей встрече. Но он здесь. Самый родной мой человек. Который когда-то знал все мои секреты. Защищал от хулиганов. Лечил мои содранные колени подорожником. Дарил самые нежные цветы в мире. Стоит напротив меня и ждет ответа с застывшим в глазах вопросом. И я знаю, что стоит мне попросить о помощи, как он кинет все на свете и примчится. Но перед глазами проносятся страшные картинки, а в ушах эхом отдается голос Алексея: — Аврора будет жить ровно до тех пор, пока ты рядом… Ко мне снова возвращается страх, убивающий последнюю надежду на спасение. Я не могу ничего ему рассказать. Слишком рискованно. Я готова жертвовать собственной жизнью, собственным счастьем ради того, чтобы моя дочь оставалась жива. Пусть даже вдалеке от меня. Главное, что дышит. Растет. И улыбается. Со временем я обязательно найду способ её забрать. И сбежать. Настолько далеко, чтобы ни одна живая душа не смогла найти нас. Никогда. Невидимые кандалы сдавливают сердце, причиняя нестерпимую боль. Сдерживаюсь из последних сил, чтобы не заплакать. Натягиваю на лицо слабую улыбку и выдавливаю: — Не имеет значения. Тебе лучше уйти. Это единственное верное решение. Рома должен немедленно уехать. И не дай бог, чтобы Леша узнал о его визите. Темноглазый парень отдергивает руку и отворачивается. Стоит так несколько секунд, потом снова поворачивается в мою сторону и заглядывает в красные от слез глаза. От былой грусти не остаётся и следа. Теперь его взгляд полон отчаяния и боли. И мне кажется, что он полностью отражает моё внутреннее состояние. — Ты права. Мне не следовало приезжать. Все и так было ясно. — он кидает взгляд в сторону высокого забора, а потом лезет во внутренний карман кожаной куртки и что-то достаёт. — Я, что приезжал, — говорит он, протягивая ко мне ладонь. — Хотел отдать, — отпускаю глаза вниз и встречаюсь взглядом с помятой фотографией. На ней моё улыбающееся лицо. Сияющие глаза. Ямочки на розовых щеках. Развивающиеся на ветру волосы. Мне там не больше семнадцати. И я не помню, когда в последний раз чувствовала себя настолько счастливой. — Прости, что помята. Просто эти два года носил её с собой, не выкладывая. Здесь, — рукой указывает на сердце, — а сейчас пришло время проститься. Дрожащими пальцами забираю свою фотографию. И лишь на мгновение касаюсь Роминой руки. Но этого хватает, чтобы понять, как же сильно мне его не хватало. Как сильно сердце соскучилось по его теплу. Неосознанно делаю шаг навстречу и обнимаю за торс, прижимаясь щекой к широкой груди. За два года он изменился. Возмужал. Окреп. Превратился из мальчишки в мужчину. Теперь рядом с ним, я ощущала себя ещё большей девчонкой, чем прежде. И это приятное чувство, перебивало собой неприятные мысли, которые лишь на мгновение остались за бортом. И вернулись в тот момент, когда спину пронзила острая боль. Рома сдержанно обнимает в ответ, а я, как ошпаренная, дергаюсь и, разжимая наши объятия, резко отхожу в сторону. Мне так о многом хочется его спросить. Узнать, как он меня нашёл? Но вместо этого, бросаю скользкий взгляд в его сторону и тихо отвечаю: — Прощай, — хочу уйти, но что-то сдерживает. Кожей чувствую пронзительный взгляд. Боюсь повернуться в его сторону. Стою, затаив дыхание. Жду, сама не зная, чего. Хотя, нет. Знаю. Мне хочется, чтобы он схватил меня в охапку и унес далеко отсюда. Чтобы нашёл Аврору. Спас её. Принес ко мне. Ведь он всегда так делал. Что же изменилось сейчас? Ответ приходит сам собой. Изменились мы оба. Теперь он не тот. И я давно уже не его Ромашка. Из мыслей меня выводит рев двигателя. Поднимаю глаза и только сейчас замечаю, стоящий неподалёку мотоцикл. Парень сидит верхом на железном монстре, как он любил его называть, и больше не обращает на меня внимания. Позволяю себе в последний раз проводить его взглядом, чтобы запечатлеть в памяти последние минуты нашей встречи. Его плечи напряжены и, кажется, стали чуть шире. Все в его внешности говорит о том, что передо мной взрослый и уверенный в себе мужчина. Надевает шлем, чуть наклоняется вперёд и даёт по газам. Монстр с диким рёвом вырывается вперёд и Рома со скоростью света проносится мимо. Наши взгляды встречаются лишь на секунду. Но этого достаточно, чтобы почувствовать всю силу своего отчаяния, взявшего в плен моё сердце, душу, мысли. Стою посреди улицы, смотрю вслед удаляющемуся мотоциклу и дрожу. Не смотря на двадцати пяти градусную жару, чувствую холод. Озноб. Обхватываю себя руками в надежде согреться, но это мало помогает. Передергиваю плечами и, опуская взгляд в землю, иду к воротам. Прошу охранника не говорить хозяину про Ромин визит. Молодой парень с каменным лицом кивает, но я мало верю в то, что он содержит слово. Поэтому уже сейчас настраиваю себя на очередной скандал, в котором снова узнаю силу кулака своего мужа. Глава 17 — Я спрашиваю, тварь, кто это был? — очередной удар по щеке и я, сползаю вниз по стене, так глупо надеясь, что это остановит мужа. Но он продолжает нависать надо мной, как грозовая туча. Прожигает уничтожающим взглядом. Тело напряженно и грозится размазать меня по стенке. Все случилось именно так, как я предполагала. Кто-то из рабочих рассказал Алексею о неожиданном визите молодого парня к его жене. И теперь он, конечно, хотел знать, кто осмелился появиться на пороге его дома. Вот только я не могла ничего рассказать. Все те угрозы, которые сыпались в сторону Ромы, заставляли держать язык за зубами и терпеть из последних сил удары супруга. — Я убью тебя и твоего хахаля, если сейчас же мне все не расскажешь, — снова кричит Алексей, хватая меня за волосы. — Говори быстро, кто это был? И снова удар. Головой об стену. Хватаюсь за ушибленное место, но муж ещё сильнее натягивает волосы, отчего боль становится невыносимой. — Сука хотела сбежать с ним, да? Тебе мало было прошлого раза, когда я чуть тебя не убил? А ведь мог. И сейчас могу. Так назови мне хотя бы одну причину, почему я должен сохранить тебе жизнь, — последние слова Леша произносит угрожающе тихо. И от его шепота по телу пробегает неприятная дрожь. Понимаю, что он снова говорит об Ольге. А вернее о причине её смерти. Видимо когда-то его первая жена изменила, за что расплатилась собственной жизнью. А теперь эта участь могла грозить и мне. — Я убью сначала тебя. Потом его. А потом и твою маленькую дрянь, которую ты, сука, нагуляла. Упоминание о дочери заставляет сердце больно сжаться. Алексей знает, на что надавить, чтобы я сдалась. И у него получается. Глотая слёзы, поднимаю на него раскаивающийся взгляд и тихо произношу: — Это был Рома. Прости. Я не знала, что он придёт. Вот только мой жалостливый голос не срабатывает. Алексей по-прежнему пускает стрелы из глаз и сквозь стиснутые зубы рычит: — Я не верю тебе, тварь. Ни одному твоему лживому слову. И снова бьёт меня по щеке, а потом несколько раз об стену. Последнее, что слышу перед тем, как упасть в обморок, это ненавистно брошенное слово: "уничтожу". Когда прихожу в себя, в комнате пусто. За окном глубокая ночь. Превозмогая головную боль, пытаюсь встать. Но затекшее тело не сразу поддается, и я снова падаю на пол. Чувствую, как от обиды, глаза наполняются влагой. Бью кулаком по идеально ровной поверхности полов и тут же зажимаю рот ладонью, чтобы не закричать от резкой боли в руке. Если Алексей меня услышит, то обязательно продолжит своё наказание, закончив его насилием. Вот только моё и без того измученное тело больше не выдержит его издевательств. Поэтому я должна быть тихой. Приподнимаю голову и прислушиваюсь к звукам. Вокруг мертвецки тихо. Снова решаюсь встать. Поднимаюсь медленно, держась за стену. Ноги до сих пор ватные. Плохо слушаются. Но у меня получается дойти до постели и тихонько лечь. Кусая подушку зубами, даю волю слезам. Вспоминаю угрозы мужа. Чувствую, как страх разливается по венам. Сейчас мне страшно не за себя. Я не боюсь умереть. Я боюсь того, что после моей смерти Аврору некому будет защитить. Но даже не об этом мои мысли. Я думаю о Роме. И о последнем брошенном мужем слове. Уничтожу. Я отчётливо помню, с какой ненавистью и злобой Алексей его произнёс. И сейчас мне было страшно за друга. Потому что Алексею ничего не мешало исполнить свою угрозу. А после убить меня и… Мысли путаются. Понимаю, что должна что-то сделать, но не могу ничего придумать. Взгляд падает на лежащий на тумбочке телефон, который освящает лунный свет, и пальцы тянуться за трубкой. Встаю с постели, выглядываю в коридор. Никого нет. Тихо. Закрываю плотно дверь. Отхожу подальше к окну и начинаю набирать выученные когда-то наизусть цифры. Пальцы дрожат, но я борюсь с волнением, не давая себе возможности отступить назад. Длинные гудки режут слух. Рома не спешит отвечать на звонок. То ли не хочет. То ли, на самом деле, не слышит. Сглатываю, то и дело, оглядываясь на дверь. Если попадусь, то эта ночь станет последней в моей жизни. Спустя, как мне показалось, вечность — трубку всё-таки поднимают и я на эмоциях начинаю тараторить, не давая возможности собеседнику вставить слово: — Рома, привет. Я не могу долго говорить, поэтому выслушай меня, пожалуйста, не перебивая. Я… — Привет, Аль, — отвечает голос в трубке, и я не сразу его узнаю. Единственное, что понимаю, на другом конце провода девушка. Может, я ошиблась в цифре? Но тогда, откуда она знает моё имя? — Простите, — теряюсь я, не зная, как быть, — я, наверное… — Нет, Аль, ты попала по адресу. Просто Рома сейчас не в состоянии ответить, — ядовито отвечает девушка, и я с ужасом узнаю в ней свою лучшую подругу Зою.