Я ошарашено вылупила глаза. Она что серьёзно? — Мама перестань говорить глупости, — начиная злиться, откинулась на спинку кресла и, сложив руки на груди, надула губы, — этот букет не от моего парня. Так что можешь успокоиться. — Это ещё интереснее, — последовав моему примеру, мама сложила руки на груди, и, облокотившись о стол, стала ждать более развернутого ответа. Мне ничего не оставалось, как рассказать родителям правду. — Когда я возвращалась домой, Алексей нагнал меня и извинился за бабушкину откровенность. Я сказала, что не обижаюсь, но видимо он не поверил. И сегодня утром мне принесли этот букет, как дополнение к вчерашнему извинению. — закончила свой рассказ я. И вновь одарив мать серьёзным взглядом, добавила. — Теперь все? Я могу идти? — Ну, хорошо, — мама пропустила мой вопрос мимо ушей, — предположим, что все так и было. Но как же ты поняла, что букет именно от Алексея? Я пожала плечами, искренне ответив: — Просто больше некому… Видно было, что мама не поверила, но, на моё счастье, больше допрашивать не стала. А только сухо добавила: — Там в прихожей письмо. Забери. — и вышла из комнаты. Я только сейчас вспомнила, что совсем про него забыла. Подпрыгнув с кресла, я подбежала к отцу и, поцеловав его в щетинистую щеку, отправилась за письмом. Уже в комнате, удобно устроившись на кровати, разорвала конверт и, прижав к носу листок бумаги, вдохнула его пыльный запах. Я делала так каждый раз, стараясь уловить Ромин аромат. "Здравствуй, Ромашка. У меня не так много времени, чтобы сказать тебе то, что хочу. Но, как обычно, постараюсь уложиться в несколько строк. За последние двенадцать месяцев службы не было ни дня, чтобы я не думал о нас. Вспоминая, наши мелкие разногласия, понимаю, какими они были глупыми и нелепыми. Но тому есть простое оправдание, мы были детьми. Обычными детьми, которые даже в песочнице могли найти из-за чего повздорить. Сейчас я — солдат. У меня есть долг и ответственность за его исполнение. Я делаю то, что мне приказывают. Но даже не смотря на это, в первую очередь я остаюсь человеком, у которого есть воля и желание создавать, а не разрушать. Я вернусь. Я верю в это. Мы встретимся, чтобы снова взять друг друга за руки и пойти в одном направлении. Мы построим Мир и будем счастливы. Потому что обречены на это. Обнимаю тебя, моя ромашка. И убегаю служить Родине." Отложив письмо на подушку, я натянула на колени одеяло и, уткнувшись в него носом, тихо заплакала. Ведь только сейчас поймала себя на мысли, что за целый день ни разу о нем не вспомнила. Я понимала, что не могу противиться чувствам, которые пробудил во мне Алексей. Но также понимала, что для Ромы это будет равносильно предательству. Ведь никогда прежде мы не делили друг друга ни с кем. А теперь ему придётся принять тот факт, что моё сердце разломлено на две части, одна из которых ему больше не принадлежит. Заливаясь слезами, я не знала, смогу ли написать в ответе об этом. Но была уверена в одном, как раньше уже не будет. Даже если у нас с Лешей ничего не выйдет, я больше не стану той Алей-ромашкой, которая еще год назад провожала лучшего друга в армию и клялась в том, что дождется. Сегодня я предала его, впервые в жизни впустив в своё сердце ещё одного мужчину помимо него. Глава 3 Прошла неделя с тех пор, как я в первый и последний раз видела Алексея. За эти семь дней кроме букета роз, не было никаких предпосылок к скорой встречи. Почти с этим смирившись, я стала потихоньку возвращаться к прежней жизни, где не было места новым чувствам. Каждую ночь, повторяя выученные наизусть цифры номера телефона Алексея, я умоляла сердце не биться так часто при воспоминании о нём. Я предупреждала его, что если оно ослушается, то нам двоим, придётся несладко. Мы будем страдать из-за того, что чувства не взаимны. Что ничего не значим для синеглазого похитителя наших дней и ночей, которые уже семь дней были заполнены мыслями о нем. Изо дня в день я повторяла себе, что эта ночь станет последней, когда, тоскуя, я плакала, уткнувшись носом в подушку, и обещала, что завтрашнее утро расставит все по местам и я перестану мечтать о несбыточном. Вот только осуществить это в действительности было сложнее, чем я думала. Потому что, не смотря на уговоры, запреты и обещания, сердце продолжало отбивать имя Алексея, скучая по тому волнению, которое мы испытали, находясь рядом с ним. Взглянув на себя в зеркало, я выдавила слабое подобие улыбки и грустно прошептала: — Да, кто ты такая, Алевтина Воскресенская, чтобы заинтересовать такого мужчину? Как тебе вообще пришла в голову такая мысль? У него таких, как ты — вагон и маленькая тележка. На кой чёрт ты ему сдалась? Эта была та правда, которую не хотело признавать сердце. Но сегодня, в конце концов, я встала на сторону разума и решила, что больше никаких "нас" в моём рисующем красивые картинки воображении — не будет. Теперь только "я" и "он". И у каждого своя налаженная временем жизнь. — Ты ему не нужна. Опомнись, дурочка. И спустись уже с небес на землю. На этих словах я поставила жирную точку в отношениях, которые даже не успели начаться. И, схватив с прикроватной тумбочки, телефон, поспешила на встречу с подругой. Мне необходимо было проветриться. Отвлечься. Чтобы навести в голове порядок, развеять туман и собраться с мыслями. — Мам, я к Зое. — крикнула я, выбегая из дома. — До десяти вернусь. К Зое идти я, конечно, не собиралась. Сказала так, чтобы не переживали. А встретиться мы договорились на пляже, где в это время часто собиралась молодежь со всего посёлка. Погулять им особо негде было, поэтому они сами находили себе развлечения. То устраивали вечерние посиделки у костра с песнями под гитару, то ночные купания с искрящимся шампанским и громким смехом. Мы же с подругой были из числа немых зрителей, которые любили наблюдать за тем, как веселятся другие. Устроившись под деревом и облокотившись спиной о ствол, я стала ждать прихода подруги, которой пока нигде не было видно. В поле моего зрения попал Костян, который, как и я, сидел один, уставившись куда-то вдаль. Поначалу хотела подойти к нему, но пришедшие мысли о Роме остановили. Я вспомнила, что до сих пор ничего ему не ответила. Хотя несколько раз пыталась… Начинала и бросала, не находя нужных слов. За своими мыслями, не заметила, как на горизонте появилась Зоя. Помахав перед моим лицом ладошкой, подруга осуждающе спросила: — Опять в облаках летаешь? Тряхнув головой, вздохнула и просто ответила: — Нет. О Роме вспомнила. — Ахах, ну, в этом я не сомневалась. Плюхнувшись на траву рядом со мной, Зоя достала из сумки пакет с чипсами и протянула мне. — Бери. На голодный желудок плохо думается, — я улыбнулась. До чего же она забавная. Так часто мечтала похудеть, сбросив лишние килограмм, которые по её словам обступили со всех сторон, и в тоже время ела всякую ерунду, наподобие этих чипсов. — Ну, что, чем будем заниматься? Я пожала плечами: — Не знаю. Наверное, как обычно, слушать местных певцов. — Надоели. — недовольно фыркнула подруга. И о чем-то задумалась. — А давай, на дискотеку? — Ты, конечно, пошутила? — скептически заметила я. — Нет. Я вполне серьёзно, — протянула Зоя и мечтательно заулыбалась, — потанцуем, развеемся. Надоело уже сидеть. Всю молодость просидим. — Ну, нет, — запротестовала я, — ещё на дискотеки не ходили. Там же одни малолетки собираются. — Ну, не скажи. Я, когда сюда шла, одним глазом заглянула в сторону клуба. И ты не поверишь. Там такие тачки стоят, что нам и не снилось. А может там нас судьба дожидается? — я не могла разделить с подругой её энтузиазма. Мне совсем не хотелось идти в это шумное место, где собирались одни четырнадцатилетние подростки. Поэтому, покачав головой, решила настоять на своём. — Нет, Зой. Если хочешь, пошли погуляем. Но в клуб я не пойду. — Скучная ты, Алька. — надулась подруга в ответ. — Не скучная, просто мне это не интересно. Ответила и задумалась. А что если и, правда, скучная? Может, в этом причина того, что Алексей пропал. Вот что ему со мной ловить? Обычная деревенская девчонка, которая даже в моде не соображает, наряжаясь в бесформенные дырявые джинсы, на которые настоящие леди никогда не посмотрят. Я ведь совсем ничего не знаю о том мире, в котором он живёт. О чем ему со мной говорить? О цыплятах и курицах? Или об очередном запое дяди Миши? Чем больше я думала о нас, тем больше понимала, что слишком велика пропасть между нами. И, наверное, всё-таки к лучшему, что он не появляется, не пишет и не звонит. — Привет, Аль, — от мыслей меня оторвал подошедший к нам Костян. — Привет, — грустно улыбнулась я, вспомнив о Роме. — Что там Ромыч? Давно писал? Как он там? — я знала, что они редко списываются. Поэтому старалась каждый раз при встрече передавать от друга привет. — Неделю назад писал. Привет передавал. — соврала я. Но угрызения совести не почувствовала. Прекрасно зная, что Рома за это только спасибо скажет. — Служит. Очень, пишет, по всем соскучился. — Я тоже, — почти про себя ответил Костян и сел рядом со мной. Он был не из местных. Приезжий. Лет пять, как жил в нашей деревне. И за это время кроме Ромы друзей не завёл. Сторонился общения и людей. Любил одиночество и свободу. Я часто называла его "отшельником". Он знал об этом и не обижался. — Ещё год, — также тихо отозвалась я, прекрасно понимая его чувства. Этот год был трудным для нас всех, потому что никогда прежде мы не расставались. — Ну, всё. С меня хватит, — подала голос Зоя и вскочила на ноги, — да, сколько можно: Рома, Рома, Ромочка, — передразнила нас подруга и, сложив руки на груди, серьёзно добавила, — Вы просто на нем помешались. — никогда не понимала чувств подруги. За что она ненавидела Рому. Что он сделал такого, чем заслужил не любовь. Она всегда относилась к нему свысока, из-за чего Роме приходилось отвечать тем же. Покрутив у виска пальцем, подруга дала понять, что мы сошли с ума. — Все разговоры только о нём. — А тебе-то что с того? — сквозь зубы процедил Костян, одарив Зою недовольным взглядом. — Ты смотри, как он заговорил. — не унималась подруга, — с тобой вообще не разговаривали. Так что сиди и помалкивай. — Зоя, — прикрикнула я, понимая, что подруга может наговорить много лишнего. — Что Зоя? — обиженно отозвалась она. — Я просто сказала правду. Только вы так ослеплены этим своим кощеем, что не видите очевидного. Отвернувшись от нас, Зоя села на траву и, склонив голову, замолчала. Только сейчас ко мне пришла мысль, что возможно она просто ревновала меня к Роме, не желая делить нашу дружбу ещё с кем-то. Я посмотрела на Костю извиняющимся взглядом, а он, махнув рукой, встал и, бросил: