Людовику XVI наши надежды Каждый выражал в эту неделю. Сир, сегодня вечером вам следовало бы Вместо того, чтобы тянуть короля[26], потискать королеву. Он только посмеялся! Вот еще советчики! Короли не совокупляются как кролики… И все осталось по-прежнему… Наступил март, похожий на фокусника, у которого ничего нет в руках, зато в карманах лежит много разных вещей, начиная с весны. В тот день любопытствующие парижане сбежались в Булонский лес, чтобы присутствовать на первых скачках на английский манер, которые граф д’Артуа, герцог де Лозон и маркиз де Конфлан устроили в Саблонской долине. В час в открытой коляске приехала Мария-Антуанетта. При ее выходе из экипажа не прозвучало ни единой здравицы; народ с глухим ворчанием просто расступился, пропуская ее. Однако она была очень хороша под весенним небом, оживлявшим ее глаза, дарившим бархатистость ее щекам и лучистость улыбке. У нее была высокая прическа с «кесако» с тремя перьями, закрепленными на затылке. Светлый редингот облегал контуры ее бедер и груди, а в руке она держала длинную позолоченную трость. Она пошла к графу д’Артуа, который бежал ей навстречу. – Антуанетта! – воскликнул он. – Мы ждали только вас, чтобы начать. – Господин де Лозон здесь? – спросила королева. – Уже давно, как и все, кто интересуется скачками. Но не все такие, поскольку ваш супруг отказался приехать, а моего брата Прованса лошади вообще приводят в ужас… Ведь такую тушу можно взгромоздить на лошадь только с помощью лебедки! Артуа расхохотался и изогнулся, с гордостью демонстрируя изящную талию. – Кстати, как поживает ваш «хрю-хрю»? Мария-Антуанетта, похоже, нисколько не оскорбилась тем, что принц так назвал ее мужа. – Великолепно! Толстеет. Но вы ничего не рассказываете мне о вашей жене. Принц скривился. – Графиня тоже округляется, правда, по иной причине. Скоро она станет в ширину такой же, как в высоту. – Тем более героическим выглядит ваш супружеский подвиг, мой маленький Шарль. Артуа лицемерно скривился. – Кое-кто до сих пор удивляется, как я это смог. Ах, Антуанетта, если бы вы знали, как черна ее кожа! Как подумаю о вашей, которой Амур дал божественный цвет роз! И нет никого, кто бы эти розы сорвал! Но пойдемте… Он повел королеву к бельведеру, возведенному специально для нее и возвышавшемуся над беговой дорожкой. Павильон был полон жокеев, конюхов и сеньоров, одни были в ливреях, другие в сапогах и камзолах. Мария-Антуанетта без малейшего смущения пошла сквозь эту толпу смеющихся, перекликающихся и разговаривающих людей с такой горделивой осанкой, что все они освобождали ей дорогу. – Шарль, – сказала она, – я совсем не вижу знакомых лиц. – Мир скачек – это несколько особый мир, моя красавица. Однако здесь находятся очень благородные дворяне… Смотрите… Принц тут же назвал своей спутнице, показывая их издалека, сеньоров с весьма древними гербами. И вдруг радостно воскликнул: – О! Я вижу маркиза де Виллета… Что он здесь делает? – Маркиза де Виллета? Где он? – Вон тот молодой человек с большим носом, в сливовом камзоле… вне всяких сомнений, это он… Прошлым летом его недолго подозревали в авторстве памфлета, в котором вас не пощадили… – «Пробуждение Авроры»? – Он самый… Бедняга неспособен на такой мужской подвиг… Знаете стишок, сочиненный про него? – Нет, и мне не терпится его услышать. – Слушайте, это жемчужина: Виллет все меняет местами, Сражается он или ласкает. Он не видит врага своего, А любовница не видит его… Мария-Антуанетта засмеялась. – Очаровательно придумано, – сказала она. – Шарль, вы должны переписать мне это чудо, чтобы я положила его в свой архив, как драгоценный экспонат. – Вы получите его завтра же… Но я вижу Лозона… К ним с трудом пробирался между группками собравшихся высокий молодой человек с томным, нежным и одновременно гордым лицом с почти женскими чертами. – А, вот, наконец, и вы, месье де Лозон! – вскричала Мария-Антуанетта. Герцог взял протянутую ему руку королевы и понюхал ее, словно розу. – Ах, мадам, какую честь вы мне оказываете! Ваше присутствие наверняка сильно поспособствует улучшению породы лошадей… – Наглец! Но скажите, почему я вчера не видела вас в моем кружке? – Очевидно, он проводил время со своими колдунами, Антуанетта, – лукаво заметил Артуа. – Он же помешан на магии, а желание увидеть дьявола лишило его сна. – И вы его увидели? – спросила королева. – Нет, мадам, но в качестве компенсации он сегодня позволил мне увидеть прекраснейшую женщину Франции. Артуа поднял указательный палец. – Берегитесь, Антуанетта, Дон Жуан, в сравнении с ним, всего-навсего неловкий волокита. В эту самую секунду в мире по нему страдают, не соврать бы, десятка два сердец. – Однако же вы женаты, месье де Лозон! – заметила молодая женщина с наигранной суровостью. – Настолько мало, мадам, что об этом даже не стоит и вспоминать. – Как я сочувствую бедной Амели де Буффлер! – прошептала королева. – Я вас покидаю, – сказал Артуа, – мне надо подбодрить моего жокея, несколько добрых слов пойдут ему на пользу; вот уже неделю он сидит на воде и хлебе. Он ушел. Они видели, как он переходит от группы к группе, жестикулирует, хлопает по животу каких-то дворян, расталкивает лакеев из конюшни; наконец он затерялся в толпе, в той стороне, где были выстроены лошади, готовящиеся к старту. – Итак, мой друг, – сказала Мария-Антуанетта, – вы мне не ответили… Почему же вас не было у меня вчера? Лозон сделал неопределенный жест. – Артуа вам только что объяснил: я занимался колдовством. – Не выдумывайте сказки, вы были у любовницы. Она вас так сильно приворожила, эта княгиня Чарторыйская? – Меня? – переспросил герцог с невинным видом. – Ни одна женщина не может похвастаться тем, что сделала меня своим рабом. И сладким голосом пропел финал песенки Бомарше: Мудреца запомните совет (Заключен великий в нем секрет): Всякая женщина достойна поклонения, Но лишь немногие заслуживают сожаления.