Мария-Антуанетта начинает отстраняться от окружающих ее корыстных друзей. Она наконец ясно разобралась в действиях госпожи де Полиньяк. В начале 1783 года она предложила своей фаворитке должность воспитательницы Детей Франции, с которой госпожа де Гемене была вынуждена уйти в отставку вследствие банкротства своего мужа, задолжавшего двадцать восемь миллионов. По настоянию Безенваля герцогиня, после многих вздохов и ужимок, согласилась принять должность, но с условием присовокупления к ней пенсиона в восемьдесят тысяч ливров. Это при том, что несколькими месяцами ранее ей было подарено поместье Фенестранж, а герцог де Полиньяк возглавлял почтовое и конюшенное ведомства. За семь лет только они вдвоем получили более шестисот тысяч ливров ренты, не считая милостей, пенсий и мест, которыми были осыпаны их блажайшие родственники. «Я ничего не хочу для себя, ни должностей, ни почестей», – повторяет фаворитка при каждом случае. Однако эти отказы и скромность вызваны ее ленью и страхом быть вынужденной что-то делать; но едва речь заходит о ее муже и ее семье, она, улыбаясь и обвораживая, демонстрирует невероятную алчность и доводит до гениальности способность получать желаемое. Впрочем, чего стесняться? Все тащат из государственной казны; одни запускают в нее руку, другие подставляют шапку. Разве граф де Прованс не получил двенадцать миллионов ливров на уплату своих долгов, а граф д’Артуа не требует четырнадцать для погашения своих? До сих пор Мария-Антуанетта не сталкивалась с исключениями из этого печального правила: все, кто приближался к ней, видели в ней лишь королеву и думали только о том, чтобы извлечь выгоду из интереса или симпатии, проявленных ею к ним. Но появился Ферзен, гордая и бескорыстная душа, и никогда сомнительная интрига или денежный вопрос не пятнали их любовь. И теперь она убеждена, что на чистую нежность он, что бы ни случилось, всегда отплатит ей чистым золотом своего ревниво сохраненного для нее сердца, а не фальшивой монетой лести и лицемерия. Аксель сдержал слово. Он остался во Франции. В сентябре 1783 года он был назначен полковником – владельцем Королевского шведского полка. Охваченная радостью, Мария-Антуанетта с веселой небрежностью интересуется государственными делами и, уступая настояниям Полиньяков, назначает Калонна генеральным контролером финансов взамен д’Ормессона, совершенно растерявшегося из-за дефицита бюджета. Способен Калонн справиться с этой задачей или нет, королеву мало интересует. В ее глазах министр финансов хорош только тогда, когда в любой момент способен выдать ей деньги, в которых она нуждается. А бывший интендант Фландрии приходит во власть, потрясая невероятной программой. «Никакой мелочной экономии! – заявляет он. – Тратьте больше, чтобы двор был блестящим! Чтобы миллионы весело кружили в воздухе. Роскошь и расточительность внушают доверие и улучшают кредит». Никогда еще прежде Мария-Антуанетта не слышала таких разумных вещей. Она счастлива, ее шкатулка приятно позвякивает, она любит и любима. Отныне она уверена, что Ферзен ее не покинет; если он куда-нибудь и уедет, то лишь затем, чтобы проинспектировать свой полк, расквартированный на севере, а когда им придется расставаться, даже на день, они будут обмениваться письмами. Теперь она думает только об этом друге, которому обещала себя, и подчиняет все свои поступки этой любви. Король Швеции намеревается посетить Францию под именем графа Гаги? Она устраивает в его честь 21 июня 1784 года праздник в Трианоне. Официально этот праздник, который она захотела сделать еще более пышным и роскошным, чем все прочие, королева Франции дает в честь короля Швеции, но на самом деле влюбленная женщина посвящает его Акселю Ферзену. Он приехал и идет вдоль ряда венгерских гайдуков и лакеев в алых ливреях, она видела только его. Он одет в белое, как и другие приглашенные, но именно он истинный король, самый благородный, самый красивый; со спокойной величественностью несущий корону на голове, горделиво поднятой оттого, что он любим королевой. Это для него она захотела быть красивее, чем обычно, для него надела платье из белой парчи, браслеты и серьги, которые больше никуда не надевает. Она идет к нему, и складки ее длинной муаровой мантии безукоризненно белого цвета кажутся похожими на крылья огромных северных птиц. Они обменялись лишь несколькими словами, но их взгляды сказали все, и тут же она оставляет его, потому что должна уделить внимание своим гостям, которые прибывают сотнями. Один в толпе, Ферзен не расстается со своей мечтой, сообщницей которой является окружающая его феерия. Вокруг него музыка, игра света и красок. На сцене маленького театра представляют «Разбуженного» Мармонтеля. Не он ли сам этот разбуженный, который, открыв глаза, думает, будто видит наяву волшебный сон? И не он ли, обращаясь к Марии-Антуанетте, поет, стоя перед дирижером, между зажженными канделябрами: Приди, моя Роза, верни мне Мое безумие или мой рассудок… По окончании спектакля приглашенные расходятся по освещенному саду. Спрятанные в ветвях фонарики образуют над гуляющими светящиеся арки; разноцветные глиняные плошки, укрытые вдоль бордюров, льют на лужайки топазовый, рубиновый и изумрудный свет. В роще пастух играет на флейте; два фавна отвечают ему дуэтом на рожке и гобое. На речке и озере гондолы, увешанные гирляндами из венецианских фонарей, катают музыкантов и певцов. Симфония скрипок чередуется с хорами, исполняющими пасторали. Ферзен видит двух проходящих мимо него мужчин; один маленький, толстый и нескладный; у другого крестьянская походка, он идет, выпятив живот. Это Людовик XVI и король Швеции… И пока два этих нелепых персонажа удаляются, молодой человек горделиво распрямляется во весь рост. И вот толпа устремляется к Храму Амура. Зажгли пять тысяч вязанок дров, сложенных позади него. Дерево во рвах трещит, пламя поднимается, лижет колонны, касается роз на ротонде, огонь прогоняет темноту до облаков, где его встречает граница ночи и пурпура. Вдали фанфары славят апофеоз Амура. Ферзен подходит к Марии-Антуанетте. Королева едва заметно улыбается, и он понимает, что эту яркую музыкальную ночь она посвящает ему. Со своей стороны королева находит на его невозмутимом лице выражение обожания, которое он вынужден скрывать на людях. Стоя рядом, думая об одном, они смотрят на костер, в центре которого сын Венеры продолжает улыбаться, настраивая свой лук. Они еще не принадлежат один другому; между ними еще лишь нежность жениха и невесты, восторги первых поцелуев и благоговейный пыл открывающих друг друга душ. Но сегодня вечером кажется, что пламя вокруг храма, посвященного богу любви, соединяет их, окутывает, словно желая унести в вихре искр на небо. Внезапно Мария-Антуанетта вскрикивает от удивления. – Смотрите! – шепчет она. Ферзен наклоняется. В реке, текущей у них под ногами, появляется огненное отражение божка. Их взгляды встречаются; они поняли. Амур, устав их ждать, сам пришел к ним… Все больше уставая от пышности двора, Мария-Антуанетта жаждет покоя, уединения, где вокруг нее будет лишь кружок избранных друзей. Но вокруг нее постоянно возникают проблемы, заставляющие интересоваться делами королевства. В начале 1785 года ей с большим трудом удается предотвратить братоубийственную войну между Францией и Австрией, вознамерившейся вторгнуться в Голландию, чтобы открыть для себя устье Эско[47]. Она в одиночестве защищает Иосифа II перед Советом и общественным мнением, ставшим на сторону Нидерландов. Она давит на короля и министров, обращается к брату. Император отказывается от своего плана; однако пусть голландцы выплатят ему компенсацию. Но Иосиф II требует 9 500 000 флоринов, а республика готова уплатить только 5 миллионов. Мария-Антуанетта примиряет противников. Разницу оплатит Франция. Народ начинает находить, что королева ему слишком дорого обходится. А сюрпризы еще не закончились. В Версальском дворце начинаются длительные реставрационные работы, из-за чего жить в нем будет некомфортно. Мария-Антуанеттаа, никогда не любившая Версаль, хватается за этот предлог, чтобы попросить себе новую резиденцию. У нее имеется великолепный аргумент: ее сын, дофин, чахнет, и никто не может понять причину его недуга. Врачи посоветовали сменить обстановку. Куда ехать? Она делится своими планами с Калонном, который на каждую ее просьбу отвечает: «Если то, что ваше величество желает, возможно, это уже сделано; если невозможно, то будет сделано». Калонн хлопает себя по лбу и восклицает: – Мне пришла великолепная идея! Как раз в этот момент герцог Орлеанский намеревается продать свой замок Сен-Клу. Поместье приобретается на имя королевы, и таблички, прикрепленные к ограде парка, сообщают, что это ее собственность. Узнав об этой покупке, парламент приходит в возбуждение. Д’Эпременель заявляет на заседании, что ошибочно с политической точки зрения и аморально, чтобы дворцы принадлежали королеве Франции. Народ возмущен растратами Австриячки. Разве у короля не достаточно замков? Разве у его жены нет Трианона, что ей понадобится еще и этот замок? Разве она не знает, что уже разорила финансы государства? Разве не видит она нищету всего королевства – следствие ее легкомыслия и безмерных трат? Недовольные повторяют при дворе шепотом, во всех салонах громко, на улицах криком новую кличку, данную ей. Отныне Мария-Антуанетта навсегда останется Мадам Дефицит. Все подданные, прежде такие почтительные, такие восторженные, вскоре получают новый предмет для упражнений в сарказме над своей государыней. Мария-Антуанетта беременна в третий раз и 2 марта 1785 года производит на свет второго сына, герцога Нормандского. Вскоре начинаются поиски отца и быстро приходят к согласию: этот новый побег на дерево Бурбонов добавил Ферзен. Когда эти слухи приносят Марии-Антуанетте, она только пожимает плечами. Главное заинтересованное лицо, король, ничего не говорит и как будто не оскорбляется близостью своей жены со шведом. Да он бы и побоялся; добряк, руководствующийся страхом, он принял разумное решение мириться со всем и подчиняться требованиям королевы. А Мария-Антуанетта находит удовольствие в том, чтобы с какой-то извращенной беззаботностью играть с огнем и позволять выставлять авторитет королевской власти на посмешище. Господин де Бомарше, часовщик, музыкант, финансист и торговец оружием, замешанный в 1774 году в историю о выкупе оскорбительных для королевы памфлетов, к тому же человек, тесно связанный с полицией, вдобавок ко всему прочему еще и пишет пьесы. Одна из них, «Севильский цирюльник», имела в 1775 году большой успех. Комеди Франсез получил «Женитьбу Фигаро», новую комедию автора; но цензура запретила ее постановку. Людовик XVI приказал прочитать ему пьесу и счел ее отвратительной; он не нашел в ней ничего, кроме дерзостей и вольнодумства, нападок на королевскую власть и дворянство, выпадов против судейской системы и государственных институтов. Короче, произведение, достойное костра. Но хитрый и ловкий Бомарше посещает разные аристократические салоны. Количество его сторонников растет, они кричат о тирании и репрессиях. Хор настолько впечатляющ, что Людовик XVI дает разрешение сыграть пьесу, но затем тайным приказом вновь запрещает чуть ли не в момент поднятия занавеса. Водрёй, покровитель искусств и изящной словесности, набирается дерзости нарушить королевский запрет. Он ставит крамольную пьесу в своем доме в Женневилье перед графом д’Артуа и частью двора. Людовик XVI, не выдержав давления, наконец сдается, убежденный, что пьесу ждет грандиозный провал. 27 апреля 1784 года «Женитьбу Фигаро» играют в Комеди Франсез, и это триумф! Теперь Бомарше, с высоты пьедестала, на который его вознесла слава, дразнит своих врагов и издевательски высмеивает Месье, который жалуется брату. Король решает покарать эту дерзость. И вот писатель в тюрьме, не в Бастилии, а Сен-Лазаре, вместе со сбродом самого низкого пошиба. Мария-Антуанетта возмущена. Как смел Месье подобным образом обойтись с самым острым умом королевства?! Она принимает сторону писателя, томящегося в темнице; она вытащит его оттуда. Но этого мало: она решает, что узник имеет право на публичную компенсацию. Ею станет постановка «Севильского цирюльника» в Трианоне, на сцене ее маленького театра. Бомарше получает приглашение; распределяют роли, репетируют; королева будет Розиной, граф д’Артуа – Фигаро, Водрёй – Альмавива. Назначена дата представления: 19 августа 1789 года… Но за четыре дня до того над головой королевы, словно гром среди ясного неба, грянет дело о колье. Два придворных ювелира, Бёмер и Бассанж, создали колье, для которого подобрали очень дорогие бриллианты. Оно было единственным в мире и стоило около двух миллионов ливров. В 1779 году, после рождения Мадам Руаяль, Людовик XVI хотел подарить его жене, но та отказалась. В дальнейшем ювелиры безуспешно пытались продать колье иностранным монархам, а однажды Бёмер в Трианоне бросился к ногам Марии-Антуанетты, умоляя купить колье, иначе он разорен и ему остается только одно: утопиться в реке. Королева его сурово отчитала и прогнала. Он ушел в отчаянии, а она с тех пор больше не слышала об украшении. И вот в начале августа 1785 года Мария-Антуанетта в разговоре с госпожой Кампан узнаёт пугающую новость: Бёмер приходил к ее первой горничной и сообщил, что находится в страшном затруднении. 1 февраля он продал королеве колье при посредничестве кардинала де Рогана, великого раздатчика милостыни Франции, показавшего подписанные Марией-Антуанеттой письма, разрешающие ему совершить данную покупку. Цена была установлена в миллион шестьсот тысяч ливров, платежи должны были осуществляться в четыре приема; срок первого наступал как раз в начале августа. Но к этой дате ювелиры не только не получили ни единого экю, но и узнали, что показанные им письма были поддельными. Мария-Антуанетта упала с небес. Она тотчас вызвала к себе Бёмера, который лично подтвердил ей, словами и письменно, то, что говорил госпоже Кампан. Королева убеждена, что столкнулась с хитроумным мошенничеством, задуманным принцем де Роганом, человеком, которого она всегда ненавидела. Она идет к королю и рассказывает ему об этой невероятной авантюре. Они договариваются о дальнейших действиях, и 15 августа, в полдень, в момент, когда великий раздатчик милостыни в священническом облачении намеревается отправиться в часовню, Людовик XVI зовет его в свой кабинет. Допрошенный в присутствии хранителя печатей Миромениля и министра двора барона де Бретёйя, Луи де Роган смущается, что-то невнятно бормочет и, наконец, признаётся, что действительно купил колье, полагая, что тем самым сделает приятное королеве, которой оно предназначалось. Нет сомнений в его невиновности. Однако король приказывает его арестовать и препроводить в Бастилию. Несколько дней спустя за решеткой оказывается его главная сообщница, госпожа де Ламотт. Остальные соучастники: Калиостро, мадемуазель д’Олива и Рето де Виллет – тоже скоро будет задержаны полицией: первый в Париже, вторая в Брюсселе, третий в Женеве. Верженн, предвидя скандал, в котором окажутся скомпрометированы королева и корона, хотел бы замять дело, но Мария-Антуанетта, уверенная в своей невиновности, требует публичного наказания преступников. Кардинал, которому Людовик XVI предоставил право выбора суда, перед которым он предстанет, просит судить его в парламенте, который, увлекшись делом, пытается распутать нити подлой интриги… Принц де Роган, после своего отзыва из Вены и получения должности великого раздатчика, тщетно пытался войти в милость к Марии-Антуанетте. Письма, мольбы, ходатайства третьих лиц в его пользу не принесли этому честолюбивому придворному ничего, кроме оскорбительных для его самолюбия отказов. Кардинал уже отчаялся войти в близкое окружение королевы, когда познакомился с графиней де Ламотт. Хорошенькая женщина не слишком строгих нравов, Жанна де Валуа была потомком узаконенного бастарда короля Генриха II. Проведя детство в нищете, она вышла замуж за некоего графа де Ламотт, почти такого же нищего, как сама. Парочка, в которой муж снисходительно смотрел на то, как жена привечает мужчин, способных дополнить свои вздохи звоном монет, поначалу жила благодаря займам, мошенничествам и разного рода махинациям. Сблизившись с кардиналом, графиня легко разглядела слабую сторону этого человека, которого амбиции и досада лишили всякого здравого смысла. Впрочем, имевший два миллиона ливров дохода принц де Роган был мужчиной, которым вполне может заинтересоваться привлекательная женщина, оказавшаяся в затруднительном материальном положении. Наконец, госпожа де Ламотт, которая с некоторого времени усердно посещала Версаль, под большим секретом объявляет своему покровителю, что заручилась при дворе поддержкой всемогущей особы; и особа эта не кто иная, как королева. Мария-Антуанетта, тронутая несчастной судьбой правнучки Генриха II, решила вернуть ее семье земли, богатство и статус[48]. Более того, государыня почтила ее своей дружбой и иногда дает деликатные и секретные поручения. И свои слова графиня подкрепляет доказательствами; она показывает кардиналу письма, написанные ей Марией-Антуанеттой, в которых та называет ее «моя дорогая графиня» и «мое дорогое сердечко». Госпожа де Ламотт желает показать своему благодетелю, что не является неблагодарной, и предлагает ходатайствовать за него перед королевой. Принц де Роган, обезумев от благодарности, вручает молодой женщине для передачи Марии-Антуанетте длинный мемуар, в котором оправдывается перед ней. Через несколько дней графиня приносит ответ, написанный рукой самой королевы. Та уверяет, что больше ни в чем его не винит, но рекомендует соблюдать сдержанность. Роган благодарит запиской и, опять же при посредничестве госпожи де Ламотт, между Марией-Антуанеттой и великим раздатчиком милостыни якобы завязывается переписка. Графиня, которой в Версале не удалось попасть дальше прихожей Мадам и которая не имела возможности ни разу поговорить с королевой, пишет королевские письма сама, потом показывает их Рето де Виллету, бывшему жандарму, своему секретарю и любовнику, который так же преуспел в искусстве любви, как и в разного рода мошенничествах. А кардинал тем временем, желая вымолить прощение, требует встречи с Марией-Антуанеттой, которая в этом ему по-прежнему отказывает. Наконец госпожа де Ламотт решает, что ее протеже достаточно помариновался. Она нашла в Пале-Рояле некую девицу Ле Ге, именуемую баронессой д’Олива, уличную девку, которая похожа на королеву. За плату девица соглашается сыграть главную, но пассивную роль в комедии, смысл которой ей непонятен. Госпожа де Ламотт информирует кардинала, что Мария-Антуанетта согласна встретиться с ним 24 июля, в одиннадцать вечера, но не в Версальском замке, а в окружающей его роще. Рогана не удивляют ни время, ни место, вся эта таинственность его увлекает и укрепляет в надежде, что королева желает составить его богатство и счастье. Графиня, ее муж и Рето де Виллет построили сцену со знанием дела. Баронесса д’Олива одета в белые платье и шаль, причесана, как королева. Ее тщательно проинструктировали и поставили в тени деревьев… В назначенный час кардинал в темном рединготе и в шляпе с опущенными полями является на свидание. Он замечает в темноте фигуру в белом. Королева! Весь дрожа, он подходит к ней и падает на колени. Псевдо-Мария-Антуанетта протянула ему розу и прошептала: «Вы знаете, что это значит…» И вдруг чей-то крик: «Сюда идут Мадам и графиня д’Артуа!» «Быстрей! Быстрей!» – торопит госпожа де Ламотт, увлекая принца, и все актеры растворяются в ночи. Держащий розу в зубах кардинал никогда еще не был так близок к райскому блаженству. Он уже видит себя в фаворе у Марии-Антуанетты, членом Королевского совета, первым министром, вершителем судеб Франции. Он и не догадывается, что один из людей его окружения, которому он слепо верит, действует заодно с госпожой де Ламотт. Это некий Жозеф Бальзамо, называющий себя Калиостро, франкмасон, чудотворец, маг, фокусник; он прочитал на кофейной гуще, картах и звездах знаки, предвещающие скорый и полный триумф великого раздатчика милостыни. Тем временем графиня решает, что настал момент пожинать плоды своей изобретательности и своих трудов. Рето вновь берется за перо, и в один прекрасный день кардинал получает письмо, в котором Мария-Антуанетта просит его одолжить ей шестьдесят тысяч ливров. Несколько месяцев спустя новая просьба, уже на сто тысяч ливров, которые, как и в предыдущий раз, должны быть переданы через госпожу де Ламотт. Роган, которому известны финансовые затруднения Марии-Антуанетты, с восторогом дает эти деньги, которые должны принести ему милости и конкретные выгоды от государыни. В шкатулку супругов де Ламотт льется веселый каскад экю. Теперь они покупают дома, держат открытый стол и разъезжают в карете. Их внезапное богатство и роскошь производят сенсацию; своими доверительными рассказами они ловко поддерживают слух о своем большом фаворе у королевы. Бёмер и Бассанж, ищущие любую возможность, чтобы помочь себе, решают воспользоваться этим кредитом доверия госпожи де Ламотт и просить ее использовать свое влияние, чтобы уговорить Марию-Антуанетту приобрести разорительное для них колье. Графиня просит показать ей украшение, осматривает его, обещает свою помощь и оставляет ювелиров в состоянии дрожи от волнения и надежды. Она уже придумала гениальный способ использовать доверчивость принца де Рогана, которая, кажется, не имеет границ. И вот Рето снова за работой. На голубой бумаге с виньетками и золотыми обрезами, уже столько раз успешно служившей ему, он, даже не пытаясь изменить почерк, составляет письмо для кардинала. В этом совершенно конфиденциальном послании Мария-Антуанетта делится с Роганом своим жгучим желанием купить, без ведома мужа, колье, которое Бёмер и Бассанж намереваются разобрать, и просит его, из дружбы к ней, провести переговоры по этому делу. Принц, который, как и все, знает о любви королевы к бриллиантам, находит ее просьбу совершенно естественной. Еще одно маленькое усилие, и всем его неприятностям придет конец. Он вступает в контакт с Бёмером и Бассанжем. Обнадеженные статусом кардинала, ювелиры готовы на все условия. Разве не видели они писем, подписанных Марией-Антуанеттой Французской, позволяющих великому раздатчику милостыни действовать от имени королевы? 1 февраля заключается сделка купли-продажи, и колье передается графине, которая должна будет отнести его королеве. Через несколько дней Рето де Виллет и господин де Ламотт выезжают в Лондон продавать бесценное украшение по частям.