После завтрака Мартин Бек пошел в сарайчик и принялся развешивать и чистить сети. Это занятие требовало большого терпения, и он решил, что заботы о снабжении семьи рыбой на будущее предоставит сыну. Он уже почти закончил чистить последнюю сеть, когда услышал за спиной стук мотора, оглянулся и увидел, что мыс как раз огибает рыбацкая лодка и направляется прямо к нему. Он тут же узнал мужчину в лодке. Его звали Нюгрен, на соседнем островке у него была маленькая верфь, и он был их ближайшим соседом. Поскольку у них на островке не было пресной воды, за водой они ездили к нему. Кроме того, у него был телефон. Нюгрен выключил мотор и крикнул: – Вам кто-то звонил. Вы должны позвонить как можно скорее. Я записал номер на листке бумаги возле телефона. – Не знаете, кто это был? – спросил Мартин Бек, хотя это ему уже было ясно. – Это я тоже записал. Мне сейчас нужно в Шёрхольм, а Эльза ушла собирать землянику, но дверь в кухню открыта. Нюгрен снова запустил мотор и, стоя на корме, направил лодку в широкий пролив. Он помахал рукой перед тем, как скрыться за мысом. Мартин Бек некоторое время смотрел ему вслед. Потом пошел на причал, отвязал лодку и поплыл к причалу Нюгрена. Он греб и думал, проклиная все на свете, что в этом весь Кольберг: едва только забудешь о его существовании, он тут как тут. На листке бумаги под настенным телефоном в кухне у Нюгрена было неразборчиво нацарапано: «Хаммар 54-10-60». Мартин Бек набрал номер, и, пока ждал соединения, у него впервые появилось предчувствие, что его предали. – Хаммар, – сказал Хаммар. – Это Бек. Что случилось? – Послушай, Мартин, мне ужасно неприятно, но, к сожалению, я вынужден попросить тебя вернуться как можно скорее. Возможно, тебе не удастся отгулять отпуск до конца. – Хаммар несколько секунд помолчал. – Я имею в виду, если ты, конечно, захочешь. – Не удастся отгулять отпуск до конца? Я практически еще и одного дня не пробыл в отпуске. – Мне действительно очень неприятно, Мартин, но я не стал бы просить тебя, если бы в этом не было крайней необходимости. Ты можешь приехать еще сегодня? – Сегодня? А что, собственно, случилось? – Было бы хорошо, если бы ты успел приехать еще сегодня. Дело в том, что это очень важно. Ты обо всем узнаешь, когда приедешь. – Пароход отправляется через час, – сказал Мартин Бек и посмотрел в засиженное мухами окно на сверкающую под солнцем водную гладь. – Неужели это в самом деле так важно? Разве Кольберг или, например, Меландер… – Нет. За это должен будешь взяться ты. Похоже на то, что кое-кто исчез. 3 Когда Мартин Бек открывал дверь в кабинет шефа, было без десяти час и он пробыл в отпуске ровно двадцать четыре часа. Старший комиссар Хаммар был коренастый мужчина с бычьей шеей и густыми седоватыми волосами. Он неподвижно сидел в своем вращающемся кресле, положив руки на стол, и сосредоточенно занимался тем, что, как утверждали злые языки, было его самым любимым занятием – другими словами, ничегонеделанием. – А, это ты, – кисло сказал он. – Самое время. Через полчаса тебе нужно быть в МИДе. – В Министерстве иностранных дел? – Именно так. У тебя встреча вот с ним. Хаммар брезгливо держал визитную карточку за один уголок кончиками указательного и большого пальцев, словно это был лист салата с толстым червем. Мартин Бек прочел фамилию. Она абсолютно ничего ему не говорила. – Высокопоставленная особа, – произнес Хаммар, – утверждает, что он в очень близких отношениях с министром. – Он помолчал и добавил: – Я о нем тоже никогда в жизни не слышал. Хаммару было пятьдесят девять лет, и в полиции он служил с 1927 года. Политиков он недолюбливал. – Ты не выглядишь таким обиженным, каким мог бы выглядеть, – сказал Хаммар. Мартин Бек с минуту поразмышлял над его словами и пришел к выводу, что слишком сбит с толку, для того чтобы разъяриться. – А в чем, собственно, дело? – Об этом мы поговорим после того, как ты вернешься от этого господина. – Ты сказал, что кто-то исчез. Хаммар с измученным выражением лица посмотрел в окно, потом пожал плечами и сказал: – Все это совершеннейшая чушь. Честно говоря, я получил приказ… Приказано не давать тебе подробной информации, пока ты не побываешь в Министерстве иностранных дел. – Так, значит, мы теперь выполняем их приказы тоже? – Существует, как известно, целый ряд министерств… – задумчиво произнес Хаммар. На минутку его взгляд затерялся в летней зелени. Потом он продолжил: – С той поры, когда я начинал, у нас было множество министров внутренних дел и министров здравоохранения. Большая часть из них знали о полиции столько же, сколько мне известно о колорадском жуке. Другими словами, только то, что она существует. Ну, до свидания, – ни с того ни с сего попрощался он. – До свидания, – сказал Мартин Бек. Когда он уже был в дверях, Хаммар словно очнулся и сказал: – Мартин. – Да. – Одну вещь я все же должен тебе сказать. Можешь не браться за это дело, если не захочешь. Мужчина, который был близок к министру, оказался высоким, угловатым и рыжим. Он посмотрел на Мартина Бека водянистыми глазами, потом вскочил и, вытянув вперед правую руку, церемонно вышел из-за стола. – Рад, – заявил он, – рад, что вы нашли время. Они долго и от души трясли друг другу руки. Мартин Бек ничего не говорил. Государственный деятель вернулся к своему вращающемуся креслу, схватил погасшую трубку и впился в мундштук большими желтыми лошадиными зубами. Потом упал в кресло, откинулся в нем, прикрыл пальцем чубук трубки, чиркнул спичкой и холодным испытующим взглядом посмотрел на посетителя сквозь клубы дыма. – Будем на «ты», а? – наконец объявил он. – Важный разговор я всегда начинаю с этого первого шага. Он способствует прямоте и откровенности. Потом все идет намного лучше. Меня зовут Мартин. – Меня тоже, – тихо сказал Мартин Бек и добавил: – К сожалению. Если только это не усложнит нам жизнь. Государственный деятель оцепенел. Он строго посмотрел на Мартина Бека, словно подозревал, что тот над ним насмехается. Потом расхохотался: – Да, конечно. Это шутка. Ха-ха-ха! Он осекся и бросился к телефону. Нервно нажимал на кнопки и бормотал: – Да-да, ужасно смешная шутка. В его голосе не было ни искорки веселья. – Принесите мне документы по делу Альфа Матcсона, – прорычал он в трубку. Вошла дама среднего возраста с папкой в руке. Она подошла к нему и положила папку на стол перед ним. Он не удостоил ее ни единым взглядом. Когда она закрыла за собой дверь, он устремил на Мартина Бека холодные, лишенные всякой индивидуальности рыбьи глаза и одновременно медленно открыл папку. В ней был всего один лист бумаги, исчерченный какими-то карандашными пометками. – Речь идет об очень деликатном и чертовски неприятном деле, – наконец сказал он. – Ага, – произнес Мартин Бек. – Каком? – Вы знаете Альфа Матcсона? Мартин Бек покачал головой. – Нет? А ведь он довольно известен. Журналист. Главным образом пишет в еженедельниках. А также для телевидения. И для кино. Талантливый автор. Прошу. Он выдвинул ящик и принялся копаться в нем, потом обшарил другой ящик, а затем поднял бумагу, покрывавшую столешницу, и нашел то, что искал. – Не выношу беспорядка, – заявил он и бросил злой взгляд в сторону двери. Мартин Бек изучал найденный предмет, который, как выяснилось, оказался красиво заполненным формуляром с некоторыми данными о человеке по имени Альф Матссон. Он действительно был журналистом, работающим в крупном еженедельнике, одном из тех, которые сам Мартин Бек никогда не читал, но которые с тихим отвращением и чувством несправедливости видел в руках у своих детей. Кроме того, он узнал, что Альф Сикстен Матссон родился в Гётеборге в 1934 году. На формуляре была обычная фотография для паспорта. Мартин Бек, наклонив голову набок, смотрел на молодого мужчину с усами, короткой ухоженной темной бородкой и круглыми очками в металлической оправе. Лицо настолько было лишено всякого выражения, что казалось, будто оно принадлежит роботу, а фотографию, очевидно, сделали в каком-то автомате. Мартин Бек отложил картотечный формуляр в сторону и бросил вопросительный взгляд на рыжего мужчину перед собой. – Альф Матссон исчез, – делая ударение на каждом слове, сказал тот.