Мартин Бек принялся рассматривать присутствующих. Троих журналистов он знал, это были пожилые люди из Стокгольма, через минуту он узнал еще нескольких человек. Большинство журналистов были людьми молодыми. – Господа, результаты всего расследования вплоть до настоящей минуты полностью в вашем распоряжении, – наконец заключил окружной начальник и сел. Больше ему, очевидно, сказать было нечего. На вопросы сначала отвечал Ларссон. Большую часть вопросов задавали трое молодых репортеров, все время перебивая отвечающего и друг друга. Мартин Бек обратил внимание, что большинство журналистов сидят молча и вообще не делают никаких записей. Он подумал, что их отношение к людям, проводящим расследование, основано на понимании и сочувствии. Фотографы зевали. В комнате из-за табачного дыма уже почти ничего не было видно. Вопрос: Почему до сих пор не было ни одной пресс-конференции? Ответ: Сотрудники, ведущие расследование, очень перегружены. Кроме того, публикация некоторых подробностей могла бы затруднить расследование. Вопрос: Будет ли кто-либо арестован в ближайшее время? Ответ: Не исключено, однако на данной стадии, к сожалению, мы не можем сказать ничего определенного. Вопрос: Имеется ли у вас какая-нибудь версия? Ответ: Мы можем сказать лишь то, что расследование идет точно по плану. (После этой ошеломляющей серии полуправды комиссар уставился на окружного начальника, однако тот сосредоточенно изучал свои отполированные ногти.) Вопрос: Некоторых из моих коллег подвергли критике. Полиция полагает, что эти коллеги умышленно или неумышленно исказили факты? (Этот вопрос задал репортер с буйным воображением, чьи статьи произвели столь глубокое впечатление на Кольберга.) Ответ: К сожалению, да. Вопрос: Не произошло ли это потому, что полиция оставила нас, журналистов, без какой-либо достоверной информации? Причем делала это нарочно, чтобы эту информацию мы добывали сами? Ответ: Гм, гм. (Некоторые менее болтливые репортеры начали уже проявлять признаки отвращения к происходящему.) Вопрос: Вы идентифицировали жертву? (Комиссар Ларссон быстро взглянул на Ольберга и предоставил право ответа ему, потом сел и демонстративно вынул из кармана сигару). Ответ: Нет. Вопрос: Можно ли предположить, что она из Муталы или окрестностей? Ответ: Нет, вряд ли. Вопрос: Почему? Ответ: Потому что в этом случае мы бы наверняка смогли установить ее личность. Вопрос: Только ли по этой причине вы полагаете, что она приезжая? (Ольберг тупо уставился на комиссара, тот целиком был поглощен своей сигарой.) Ответ: Да. Вопрос: Дал ли какие-либо результаты осмотр дна озера и волнолома? Ответ: Мы обнаружили целый ряд предметов. Вопрос: Имеют ли эти предметы связь с преступлением? Ответ: На это трудно ответить. Вопрос: Сколько лет было жертве? Ответ: Двадцать пять – тридцать. Вопрос: Можете ли вы уточнить, сколько времени она уже была мертва, когда ее обнаружили? Ответ: На это тоже нелегко ответить. От трех до пяти дней. Вопрос: Вы предоставили для публикации в газетах словесный портрет. Нельзя ли получить более точный словесный портрет, более определенный? Ответ: Он у нас имеется, пожалуйста. У нас также есть отретушированная фотография лица. Мы будем вам обязаны, если вы сможете ее опубликовать. (Ольберг взял со стола листы бумаги и начал их раздавать. Воздух в помещении был тяжелый и влажный.) Вопрос: На теле были какие-нибудь особые приметы? Ответ: Насколько нам известно, нет. Вопрос: Вы в этом уверены? Ответ: Совершенно точно, на теле особых примет не было. Вопрос: Обследование зубов дало что-нибудь? Ответ: Зубы были здоровые. (Наступила неловкая пауза. Мартин Бек заметил, что сидящий впереди него репортер по-прежнему разукрашивает звезду.) Вопрос: Что дал опрос жителей? Ответ: Материалы в данный момент находятся в стадии обработки. Вопрос: Можно ли предположить, что труп бросили в воду где-то в другом месте и к волнолому его принесло течением? Ответ: Вряд ли. Вопрос: Можно ли в таком случае сказать, что полиции предстоит расследовать идеальное преступление? На этот вопрос ответил окружной начальник: – Любое преступление вначале кажется идеальным. На этом пресс-конференция закончилась. Когда Мартин Бек выходил из комнаты, его догнал один из пожилых репортеров, взял за рукав и спросил: – Вы в самом деле ничего не знаете? Мартин Бек покачал головой. В кабинете Ольберга двое сотрудников обрабатывали материалы опроса жителей. Кольберг подошел к столу, несколько секунд смотрел на протоколы опроса, потом пожал плечами. Пришел Ольберг. Он снял пиджак и повесил его на спинку стула, потом повернулся к Мартину Беку и сказал: – Начальник хочет с тобой поговорить. Он еще в кабинете. Окружной начальник и советник полиции сидели за столом. – Бек, – сказал начальник, – насколько я понимаю, в вашем пребывании здесь уже нет особой необходимости. У нас просто нет для вас работы. – Да, вы правы. – Кроме того, полагаю, теперь не имеет смысла проводить расследование именно здесь. – Возможно. – В общем, если быть кратким, я не буду вас здесь больше задерживать, тем более что вы наверняка нужны где-нибудь в другом месте. – Я того же мнения, – присоединился к нему советник полиции. – Я тоже, – сказал Мартин Бек. Они обменялись рукопожатием. В кабинете Ольберга по-прежнему было тихо. Мартин Бек не стал нарушать эту тишину.