Я бы оставила Предсказания этого ужасного континента позади и не обращала внимания на тот факт, что я не знаю, существует ли еще магия в жизни за границей или она давно ушла в прошлое. Торговые отношения и союзы между тридцатью континентами, возможно, когда-то процветали, но три королевства Алемары уже более пятидесяти лет держат свои корабли в тихих гаванях. Их пугает грохот борьбы за власть за рубежом, в которой они не хотели бы участвовать, и союзы, разрушенные между монархиями, слишком боящимися увидеть трещины друг друга, отражающиеся на их собственных фасадах. – Этот эмиссар и мой отец расстались не по-дружески, – слышу я Уэслина, когда прихожу в себя. – Я бы не исключал, что он может установить за нами слежку. – Это сделает нашу дорогу еще более трудной, – говорит Нейтан, складывая руки на груди. – Ты знаешь, сколько еще людей путешествуют с ним? Уэслин отрицательно качает головой. – Мы могли бы задержаться достаточно надолго, чтобы позволить ему продвинуться вперед. – Нейтан делает паузу, размышляя. – Или уходим прямо сейчас и удваиваем темп. – Ты забываешь одну важную вещь, – наконец-то произношу я, расстроившись. Хотя они продолжают скрывать от меня условия этого ультиматума, я отчаянно хочу узнать, на что именно король Жерар так неохотно соглашается и связано ли это с дальнейшим ограничением таких людей, как я. – Келнэр, похоже, не был так уж шокирован, обнаружив нас здесь. Кто-то, должно быть, сказал ему. Меня так и подмывает обвинить Каролетту, но, полагаю, я просто не беспристрастна. На мгновение воцаряется тишина. – Это обострит отношения с Эрадайном? – спрашивает Элос, поскольку никто, похоже, не горит желанием называть какие-либо имена. – Я не знаю. Уэслин снова качает головой, очевидно, слишком расстроенный, чтобы помнить, что он злой. – Отчет Келнэра может усилить подозрения Джоула в том, что Тилиан начал мобилизацию. – Не обязательно, Уэс. Тихий голос Энслей удивляет всех нас. – Если бы Келнэр заметил нас дальше по дороге, например, ближе к границе, то у него было бы больше оснований подозревать, что что-то происходит. Но прямо сейчас у него нет реальных доказательств, подтверждающих это утверждение. Он не знает, куда ты направляешься и зачем, или даже что ты вообще собираешься куда-то за пределы Гроуввуда, – она проводит ладонью по своему предплечью. – Он, конечно, не знает, что Элос и Рора – оборотни. Я удивленно моргаю, глядя на нее. Она назвала меня по имени. Уэслин хватается за край стойки, лицом к комнате. – Надеюсь, что ты права. В любом случае, я ясно дал понять, что он должен уехать сегодня вечером. Возможно, нам стоит остаться до завтра, как сказал Нейтан. Дадим ему шанс вырваться вперед. – Нет необходимости ждать так долго, – говорю я, принимая решение. – Каждый потраченный впустую день – это на день ближе к крайнему сроку, который король Эрадайна установил для Тилиана, и затягивание наших действий не поможет Финли. Если Келнэр поедет по дороге, нам просто придется полностью ее избежать. Мы отправимся к границе через глухую местность и уедем сегодня. – Но этот опа… – Элос и я ходили по нему раньше. Это не будет проблемой. Моя уверенность крепнет перед лицом его сомнений. Нейтан изучает меня на мгновение дольше, затем медленно кивает. – Никакой хвост Келнэра не сможет последовать за нами туда. На нас могут напасть, может быть, медведи, волки и койоты, но, по крайней мере, они не обладают магией как в Долине. Это гораздо безопаснее. Немного странно быть тем, кто составляет план, но остальные смотрят только на Уэслина, ожидая подсказки, и Уэслин не отказывается от моих указаний. Вместо этого он еще мгновение оценивающе смотрит на меня, затем натянуто кивает и хватает кусок пергамента с рабочего места Ферина. – Я отправлю письмо в Роанин с вороном, чтобы рассказать отцу, что случилось. Убедившись, что Келнэр уже уехал, мы покидаем Гроуввуд под золотистой дымкой раннего вечера, петляя между соснами за магазином Геонена и следуя по остаткам тропы, которая, вероятно, использовалась для того, чтобы направлять горожан по безопасной петле через лес. Теперь она ни к чему не ведет, настолько заросла, что почти неотличима от окружающих сорняков. Однако мы с Элосом уже использовали этот путь раньше, так что он служит нашей отправной точкой в дикую природу. Это четырехдневное путешествие через глухую местность до границы с Гленвэйлом. Мы проводим дни в основном в тишине, пересекая склоны у подножия Пурпурных гор. Справа от нас, насколько хватает глаз, простираются луга, и красивые цветы покрывают извилистую землю: эхинацея, кореопсис, сорняк-бабочка и голубые, окрашенные рассветом полотна из блестящих розовых, желтых, оранжевых и пурпурных цветов. Слева от нас горы служат постоянными стражами. Елово-пихтовый лес, выстилающий их зубчатые вершины, мерцает сине-серым в солнечном свете, в то время как нижние грани представляют собой лоскутное одеяло из смешанного дуба. Чем ближе мы подходим к подножию хребта, тем более неровной и каменистой становится почва, и я не раз слышу, как Каролетта и Дом ворчат. Но мы должны следовать в тени хребта, пока он резко не закончится дальше на северо-восток. Там, где кончаются горы, – кончается и Тилиан. Мы могли бы проследить дальше на восток, где земля выравнивается ближе к побережью королевства. Такой маршрут, скорее всего, превратит четыре дня в три. Но дорога лежит на восток, а здесь нет поселений под открытым небом, только продуваемая ветром трава и полевые цветы. Скрытность вполне стоит более медленного темпа. К счастью, к концу второго дня мои новые ботинки начали ломаться. В ту первую ночь я провела время, массируя подошвы ног и желая, чтобы замена моих покрытых волдырями подушечек на более здоровую кожу не требовала интенсивного ухода, как это делают все попытки исцеления. На третий день нашего похода в тишине с больными лодыжками температура становится почти невыносимой. Воздух густой и влажный, такой тяжелый, что я почти чувствую его соленый привкус, а мои брюки прилипают к икрам, как перчатки. По крайней мере, это все, что есть: тепло. Летнее солнце. Ни зыбучих песков, ни облаков пыли, что царапают кожу. Эта мысль заставляет мое сердце биться чаще. – Надо остановиться, – объявляет Элос позади, когда мы достигаем одинокой пары поникших ив. – Разбейте лагерь на ночь. – Нет, у нас еще есть добрый час или два до захода солнца, – возражает Уэслин. – Мы должны продолжить путь. – Его королевское высочество прав, – пыхтит Дом, мускулистые предплечья мужчины блестят от пота. – Нет необходимости тратить впустую этот день. Я слегка качаю головой. Не знаю, стойкие они или просто глупые, но с учетом того количества времени, которое мы провели в походе по такой жаре, без тени, не стоит продвигаться еще дальше. Элос упирает руки в бока, тяжело дыша. – Ты бы предпочел инсульт или солнечный удар? Хмурый взгляд Дома обещает грядущую опасность, но Нейтан отходит от Энслей, в чьей компании он постоянно пускается в философские рассуждения о каком-то тексте или о чем-то другом и заразительно смеется. – Я согласен, мы должны остановиться, сэр, – кивает он Уэслину, прикрывая лоб ладонью. – Если продолжим, то обязательно столкнемся с неприятностями. – Я бы не отказалась от небольшой передышки, – вставляет Каролетта. – Ты всегда хочешь отдохнуть, – рычит Дом, переминаясь с ноги на ногу. – Кроме тех случаев, когда я нахожусь на спарринг-ринге, сбивая тебя с ног. Энслей слегка улыбается, стоя в начале колонны. – Хватит, – прерывает их перебранку Уэслин, вытирая пот с шеи. – Мы остановимся здесь. Фыркая, как будто он все равно остановился бы, Элос бросает свой рюкзак и садится, используя совок, чтобы расчистить дыру в земле для костра на потом. После недолгого колебания Нейтан наклоняется, чтобы помочь ему. Я начинаю собирать ветки, Каролетта и Энслей снова отказываются от предложения Уэслина о помощи, и Дом нависает над всеми нами, мускул дрожит на его челюсти. На следующий день мы достигаем границы Тилиана с Гленвэйлом. Мурашки от дурного предчувствия пробегают по моему позвоночнику. Лес уступил место траве, которой и так много, чтобы обозначить границу между королевством и республикой. Просто полоска скошенного поля и две небольшие сторожевые башни, расположенные на расстоянии длины стрел друг от друга с обеих сторон. На небольшом расстоянии справа от нас находится приземистый дом с двумя длинноногими лошадьми, запертыми неподалеку, готовыми бежать, если потребуется отправить какое-либо сообщение. Уэслин выглядит совершенно непринужденно, когда берет на себя инициативу, и это хорошо, потому что даже мой брат немного колеблется. Без сомнения, он тоже вспоминает то время, когда мы пересекли здесь границу много лет назад. На Гленвэйльской стороне границы нас встретили с вопросами. Имена? Изложите свое дело. Вы молоды, чтобы путешествовать в одиночку. Где твои родители? – Мертвы и исчезли, – чуть не вырвалось у меня. – Они послали нас вперед, – заявил тогда Элос, показывая удивительную уверенность в себе. Заметно отсутствовал певучий акцент тилианцев. Пограничник, чей тон до этого момента выдавал беспокойство, внезапно посмотрел на нас с нескрываемым подозрением – двое полуголодных детей, со спутанными волосами, измученные усталостью и испачканные в пыли. – С какой целью? У Элоса не было ответа на этот вопрос, недоедание и слишком много бессонных ночей затуманили наш разум. После небольшого колебания он открыл рот, чтобы заговорить, но ущерб уже был нанесен. – Хорошо, – сказал охранник. – Все в порядке, парень. Мы подождем их, а? Как насчет чашки чая? Моя хватка на руке Элоса усилилась. Я не могла бы сказать, что перевесило – страх или тоска. Брат почувствовал мое настроение и довольно слабо улыбнулся. – Спасибо, – отвечает он. – Может быть, позже. Мы вернемся и посмотрим, сможем ли мы найти. Охранник уже приготовился возразить, но Элос взял меня за руку и повел нас обратно в том направлении, откуда мы пришли, чтобы спрятаться ото всех. Когда наступила ночь, мы обратились в лису и мышь, я вцепилась в мех у него на спине – так нам удалось пробраться через границу. В этот раз тилианский охранник приветствует по-другому, Уэслин отвечает с уверенностью. Седовласая женщина слегка приоткрывает рот, когда видит, кого остановила, кладет кулак на свой коричневый кожаный нагрудник и сгибается в кривом поклоне, в то время как ее младший коллега выходит из дома. Уэслин обменивается с ними несколькими словами о нашем путешествии, а затем мы пересекаем границу и направляемся к двум охранникам Гленвэйла, ожидающих на другой стороне. Ни один из этих двоих не узнает Уэслина, и принц, видимо, собираясь это так и оставить, просто довольно тихим голосом заявляет, что мы держим путь в Ниав. Охранникам, похоже, достаточно его рассказа, поэтому они пропускают нас без дальнейших расспросов. Полагаю, что граница Тилиана – это не та граница, о которой нужно беспокоиться. Мы направляемся к открытым холмам. Нам требуется несколько дней, чтобы пересечь обширную сельскую местность, безлюдные поляны с пастбищами для лошадей, загонами для овец и фермами крупного рогатого скота. Нейтан смягчается по отношению к Элосу, как это обычно происходит после нескольких дней в его приятной компании… Энслей, чей бледный цвет лица пострадал еще больше, чем у кого-либо из нас, под летним солнцем, даже благодарит меня, когда я помогаю ей перейти ручей, и я ловлю себя на мысли, что возвращаю дружелюбную улыбку. Если бы мы стали ближе, я бы сказала, что ее интерес к Нейтану очевиден, по крайней мере для меня, и спросила, что ее удерживает. Но такая близкая дружба все еще остается для меня неизведанной территорией, и я не хочу рисковать, ненароком обидевть и потерять ее расположение. В отличие от младших охранников, Дом остается равнодушным к тому, что я никак себя не компрометирую: ему это кажется весьма подозрительным. Он продолжает оценивать нас с братом с нескрываемым скептицизмом, его присутствие напоминает грозовую тучу, нависшую над группой. Отношение Каролетты едва ли лучше, ее вечное недовольство проявляется в виде постоянных возражений на каждое мое предложение. Но, по крайней мере, по большей части Уэслин просто игнорирует нас. Прошло четыре года с тех пор, как я в последний раз побывала на этой земле, и не могу сказать, что скучала по ней. Прежде чем покинуть границы Гленвэйла и отправиться в Тилиан, мы провели неделю, пересекая ее ровные луга и извилистые русла рек на севере, затем на юге среди холмистых сине-зеленых лугов, обнимая тень Пурпурных гор. Луга не были снисходительны: сильные ветры обжигали нашу кожу, а отсутствие укрытия делало пищу скудной, но, по крайней мере, они не были предрасположены бояться нас. На протяжении нашего пути я украдкой бросаю взгляд на своего брата, задаваясь вопросом, одолевают ли его те же воспоминания. Его осанка ничем не отличается от обычной, выражение лица не менее расслабленное. Конечно, он построил эту стену в своем сознании. Интересно, как много ему пришлось потрудиться, чтобы сделаться твердым, как камень. Когда мы наконец добираемся до столицы Гленвэйла, я замечаю, что это совсем не похоже на Роанин. Расположенный в основном между холмами и рекой, Ниав имеет довольно обширный вид. В столице не ограниченные густым лесом дороги и здания разбросаны по открытой местности почти случайным образом. Дворец из темного, выветренного камня венчает склон, возвышающийся над городом. Этот дворец – наша цель, последний этап нашего путешествия, прежде чем мы пересечем реку и окажемся в дикой местности лицом к лицу с магией. Эта мысль вызывает обычное нервное возбуждение и вспышку травмы. Вместо того, чтобы ухватиться, я пытаюсь вдохнуть ее. Пройти через это. Я пережила это однажды. И сумела бы сделать это снова. Возможно, моя память даже преувеличила силу боли.