Уэслин смотрит на меня, приподняв брови. – Это сложно. – И, полагаю, что мне недостает ума, чтобы понять? Брат пинает меня по ноге, но я игнорирую предупреждение. Уэслин сжимает руки в кулаки на подоконнике. – Все, что я могу сказать – это сложно. – Если это личная информация, вы можете быть уверены, что я сохраню ее при себе. Принц молчит. – Не обращай внимания. Решение всегда состоит в том, чтобы держать меня в неведении, не так ли? Уэслин пристально смотрит на меня. – Что я здесь упускаю? – Ты говоришь мне, что Эрадайн, чьи законы, как известно, предвзяты против любого, у кого в венах течет магия, как у меня, выдвинул условия, на которые согласился твой отец, но ты не говоришь мне, каковы они, – мой гнев стремительно нарастает… – Тилиан может начать войну в течение нескольких недель, и именно столько времени вы мне предоставили, чтобы найти звездную пыль, но мне не позволено знать, почему. Вместо этого ты держишь правду при себе и ожидаешь, что я буду выполнять твои приказы вслепую. Разве я не сделала достаточно, чтобы заслужить ваше доверие? Неужели вы все так стыдитесь своего общения со мной, что увольняете меня в тот момент, когда это перестает приносить вам пользу? Он скрещивает руки на груди, тем самым возвращая себе свой привычный снисходительный вид. Упрямый осел. – Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Это король должен скрывать что-то от своих подданных. Но я шпионю для него, собираю для него информацию. Я отправляюсь на поиски, чтобы спасти его народ и его сына. Я больше, чем обычный подданный. Или, может быть… может я только надеюсь, что это так. Глупая надежда. Я снова поворачиваюсь к окну. – Он действительно доверяет тебе, – настаивает Уэслин. Я отмечаю про себя: он, а не мы, – и не спускаю глаз с горизонта. – Послушай. Отношения между Тилианом и Эрадайном… напряженные. Король Джоул молод и амбициозен, ему всего двадцать пять, и два года из них он правит, но уже старается отличаться от своего отца. Он стал громко заявлять о своей вере в то, что мир был бы лучше без магии. Да, я слышала отрывочные описания тамошнего климата, отрывки, повторяемые на южных языках, вызывающие скорее зависть, чем отвращение. Как будто Тилиан тоже должен преследовать магию в своих границах. Я невесело смеюсь. – Разве люди Эрадайна не всегда чувствовали то же самое? – Нет, они восстали против идеи магического монарха. Это совсем другое. – Он прижимает ладонь ко лбу, внезапно чувствуя усталость. – С момента вступления на трон Джоул отправил несколько послов к моему отцу, и все они несли одно и то же послание: вернуть континент. Присоединяйтесь к нему в миссии по завоеванию Западной Долины, чтобы раз и навсегда избавить страну от волшебных существ. – Что? – воскликнул Элос, выражая мое возмущение. – Долина всегда была нейтральной территорией! Разве этого не достаточно, чтобы не нападать на людей в его собственном королевстве? – Возможно, когда-то так и было. Но, похоже, Предсказание изменило это. – Непроницаемый взгляд принца устремляется на меня, прежде чем вернуться к моему брату. – В первый год, когда Предсказания совпали, мой отец встретился с Мерет и отцом Джоула, Деймоном. Мой отец и Мерет советовали придерживаться благоразумия без мобилизации, но Деймон не согласился. Он приказал своим людям составить список всех оборотней в Эрадайне, чтобы он мог следить за ними, – он делает паузу. – А потом начались землетрясения. Я невольно чувствую нервную дрожь. – Нет никаких доказательств, что это повторится. Землетрясения. – Да, но мы знаем, что их вызвала вспышка магии. Вполне разумно опасаться, что новые землетрясения означают, что все начнется снова, особенно когда они происходят во всех трех царствах. – Но связывать это с Предсказанием, – бормочет Элос. – Как будто два оборотня способны заставить континент развалиться на части. Это полный абсурд. – Но не для Джоула, – возражает Уэслин. – И не для Деймона. Землетрясения, свидетельствующие о предполагающих накоплении магии, и Предсказания, неоднократно предупреждающие о смерти. Деймон изначально видел в двух оборотнях суть проблемы, но, когда Предсказания начали повторяться, он расширил свою систему идентификации, включив в нее всех одаренных гражданских лиц. – Его лоб морщится. – Я уверен, вы слышали, что последовало дальше. Разрушенные магазины и дома, потерянные рабочие места, несчастные браки. Не было ничего необычного в том, что люди исчезали и появлялись только через несколько дней, в значительно худшем состоянии, чем раньше. Меня словно подташнивает. – Смерть короля Деймона привела королевство к многочисленным беспорядкам. Джоул сумел справиться с этим безумием. Он ввел в действие новый кодекс законов, который изгонял волшебных существ и наказывал тех, кто боролся за то, чтобы остаться. Некоторые двинулись на юг, но я думаю, что большинство отправилось на запад, через реку. Как и многие из Тилиана. Долина, вероятно, теперь гораздо более людное место, чем раньше, когда мы с Элосом там жили. – Это отвратительно, – сказала я. – Я не знаю, как его люди могли это допустить. – Это то, чего они хотели. Во всяком случае, люди. Помните, что неприязнь Эрадайна к магии простирается до самого ее основания. Это укоренилось в их культуре, – Уэслин провел рукой по бороде. – Джоул не создавал этого напряжения, он только действовал в соответствии с ним. Для большинства своих людей он герой. – Звучит так, будто он придурок, – парирует Элос. – Возможно, но он пользуется благосклонностью своего народа, – Уэслин вновь нахмурился. – Они жалели его в детстве. У него с Деймоном были, как известно, напряженные отношения на протяжении всего его воспитания. Публичные насмешки, постоянное унижение, слухи об избиениях. На взгляд постороннего, Джоул был образцовым сыном, но Деймон всегда вел себя так, будто ненавидел его, и никто не знал почему. Если считать, конечно, еще тот факт, что его собственная мать пыталась убить его. – Что? Я не могу не чувствовать толику сочувствия. Лицо Уэслина наполняется скептицизмом. – Мой отец никогда в это не верил. Официальная версия гласит, что Мариэлла сошла с ума и пыталась убить Джоула, когда ему было четыре года. Она потерпела неудачу, сбежала из замка Ораэс и скрылась. Позже Деймон поймал ее и приказал казнить, а затем в течение многих месяцев выставлял ее голову за пределами замка, – рассказывает принц, смотря в окно на пустынную землю на севере. – Варварство, на самом деле. Мой отец несколько раз встречался с Мариэллой, она ему понравилась, он даже присутствовал на их свадьбе. Он всегда говорил, что в ней не было ничего сумасшедшего. Через мгновение он качает головой и прислоняется спиной к стеклу. – Но это то, что люди видят, когда смотрят на Джоула – мальчика, который, несмотря на трудное детство, стал победителем, превратился в мужчину, идеально готового руководить ими. Деймон был неуравновешен, с резкими манерами и переменчивым настроением. Джоул более… контролируемый. Строгий, может быть, и уж точно не готов, чтобы ему перечили. Он умный, уверенный в себе, более внушающий уважение. Они обожают его. – Уэс пожимает плечами и вздрагивает от отвращения. – Лично мне он не нравится. Он слишком легко улыбается для того, кто правит так, как он. – Вы встречались с ним? – удивленно спрашивая, хотя и не знаю почему. – Несколько раз. Совсем недавно, когда он посетил Роанин чуть больше года назад. – Но я не… – Ты бы не запомнила, – перебивает принц. – Вас ни разу не вызывали в замок во время его визита. Там были люди, которые могли бы увести тебя, если бы понадобилось. Требуется мгновение, чтобы слова дошли до сознания, досада быстро пересиливает мое замешательство. – Ты наблюдал за мной? – обиженная и злая, требовательно спрашиваю я, но это не совсем удивительно. Уэслин не выглядит извиняющимся. – Если бы он увидел тебя и узнал, кем ты являешься, последствия были бы выше твоей собственной шеи. Послушай, – добавляет он, поднимая руку, когда я открываю рот, чтобы возразить. – Мой отец поддерживал мир с Эрадайном, хотя и ненадежный, дистанцируясь от волшебных существ, по крайней мере, когда рядом был один из представителей Эрадайна. Он не скрывает своего отвращения к методам Джоула, но и никогда не пытался вмешиваться. Если бы он это сделал, король Эрадайна, вероятно, уже давно направил бы свои армии в Тилиан. – Он наклоняет голову в мою сторону. – А теперь представь, если бы Джоул нашел оборотня, из всех людей, при дворе моего отца. Подумай о Предсказании. Вместо этого я вспоминаю тот день в Гроуввуде, когда Келнэр так открыто смотрел на меня. Но нет, он не мог знать. – Но это неправильно, – произносит Элос. – Ничего не делать и позволять так ужасно обращаться с этими людьми, боясь расстроить северного короля. Уэслин бросает испепеляющий взгляд в его сторону, и я задаюсь вопросом, считается ли предательством, даже здесь, плохо отзываться о своем короле и о выборе, который он делает. – Долг моего отца – защищать свое королевство в меру своих возможностей. Он и Мерет оба идут по тонкой грани. Они не запрещают магию на своих границах, как это делает Джоул, но и не оказывают активного сопротивления его правительству. Правильно это или неправильно, но таково решение, которое они оба приняли. Элос водит ботинком взад-вперед по ковру, опустив глаза и плотно сжав губы. Я согласна. Я понимаю, почему король Жерар выбрал этот путь, но он был неправильным. – Это больше не имеет значения, – продолжает Уэслин, – потому что Джоул устал от тупика. Вы спросили, какой ультиматум он выдвинул. – Его лицо краснеет от гнева, и мне приходит в голову, что это самый долгий разговор, который мы с ним когда-либо вели без того, чтобы один из нас не убежал. По крайней мере, он наконец-то отвечает на мои вопросы, для разнообразия. – Он требует, чтобы Тилиан принял свои законы, которые изгоняют волшебных существ. Он также требует, чтобы мы присоединились к его кампании по избавлению Долины от одаренных. Что, учитывая законы, будет равносильно полному их уничтожению на континенте, – он скрещивает руки на груди. – Устраните их, и у нас будет больше шансов предотвратить еще один разрыв, – рассуждает он. – И если в результате земля станет спокойнее, тем лучше. Сопротивление будет означать открытую войну. Правда – это лишающий дыхание удар в живот. Все это время мы с братом строили свою жизнь в Роанине, а теперь, возможно, нам придется совсем покинуть Алемару? Никогда больше не увидимся с Финли или не займемся любимой работой? Мое сердце подскакивает к горлу. Бесполезная. Нежелательная. – И как твой отец планирует отреагировать? – Он еще не решил. Но моя сестра уже давно выступает за то, чтобы встать на сторону севера. Она считает, что там происходит что-то такое, о чем посланники нам не говорят. Принц смотрит на меня, и я не могу истолковать блеск в его глазах. – На самом деле, ей нужна твоя помощь в этом. Она уже давно настаивала на том, чтобы отправить тебя на север, шпионить для нас. Но мой отец всегда отказывался, он даже не хочет об этом думать. Он убежден, что это было бы слишком рискованно для нас и для вас. Я не могу сказать, что поражает меня больше – мысль о том, что Вайолет доверяла бы мне настолько, чтобы послать с такой миссией, или мысль о том, что король Жерар откажется из-за риска для меня, или мысль о том, что меня. будут обсуждать, когда меня там не будет. Обсуждают меня как человека, чья помощь им необходима, в ком они нуждаются. И вдруг все встает на свои места: было время, когда я слышала, как Вайолет требовала, чтобы ее отец отослал меня. Она не хотела избавляться от меня. Она хотела использовать меня. Какое-то возбуждение расцветает в моем сердце. – А Гленвэйл? – спрашивает Элос. – В какой разговор за ужином мы вступаем сегодня вечером? Получала ли Мерет подобные требования? Уэслин некоторое время изучает лицо моего брата, прежде чем ответить. – Это моя работа – определить это и оценить ее отношения с Джоулом. Если конфликт действительно перерастет в драку, мой отец должен знать, будет ли у нас в ней союзник или нет, – он шаркает ногой по земле. – На данный момент, как я уже сказал, Гленвэйл остается нейтральным, как и Тилиан. Мое сердце замирает при этих словах. Я вижу, каких усилий требуется Элосу, чтобы держать свои мысли при себе, и, поскольку он уже рисковал изменой, полагаю, теперь моя очередь озвучить это.