– Эвалин, – медленно повторяет она, пробуя слоги на языке. – Это красивое имя. И чем ты занимаешься, Эвалин? – Я служу в Королевской гвардии, мэм. Если она когда-нибудь запросит информацию о дворе короля Жерара, то обнаружит, что там действительно есть невысокая, с вьющимися волосами член Королевской гвардии по имени Эвалин. Я не оставляю никаких следов – таков мой принцип. – А ты? – обращается она к Элосу с расчетливым выражением на лице. Мне это не нравится. Мой брат всегда поворачивал голову, и форма, которую он выбрал сегодня, вероятно, не помогает, но сейчас не время привлекать к себе дополнительное внимание. – Как тебя зовут? – Элос, – отвечает он, выбирая правду. – Я целитель. – Целитель и боец, – размышляет она, оценивая Уэслина с нескрываемым интересом. – Почему ты упомянул об Эрадайне? Уэслин, кажется, немного успокаивается, когда разговор возвращается к привычной к теме. Пункт, по которому мы можем согласиться. – Он дал Тилиану такой же срок для принятия своего законодательства. И попросил нас присоединиться к его кампании по захвату Западной Долины. В статье, которую мы прочитали, ни слова не говорилось о кампании, и Уэслин делает паузу, чтобы оценить реакцию Мерет. Хотя я уже слышала эту новость, напоминание об этом все еще тревожит меня. Ее молчание красноречиво, и Уэслин не теряя времени, спрашивает: – Вы получили такой же запрос? Министр кивает, откладывая ложку. – Полагаю, он будет разочарован, что я не разделяю его энтузиазм. Эта земля оставалась нетронутой на протяжении веков, и на то были веские причины. Я сказала об этом его посланникам. – Значит, вы собираетесь сказать «нет»? – Я еще не определилась со своим ответом, а если бы и определилась, то не стала бы делиться им здесь. Но у меня нет желания расширять границы Гленвэйла или рисковать жизнями моих людей в таком глупом и бесполезном начинании. – И жизнями тех, кто живет в Долине? – добавляет Уэслин. Элос удивленно выпрямляется. Министр Мерет выдерживает пристальный взгляд его высочества достаточно долго, что приводит его в замешательство. Впечатлена она или обижена, трудно сказать. Наконец ее губы изгибаются в легкой улыбке. – Почему ты здесь, принц Уэслин? Он отпивает из своего бокала. – Мы хотели бы пересечь реку. Министр Мерет слегка откашливается. – Это действительно так? Теперь он не смущается под ее пристальным взглядом, и выражение лица министра омрачается. – Ты не имеешь права пересекать реку, так же как и Джоул. – Ни один закон не запрещает нам пересекать границу, пока мы делаем это мирно и без намерения поселиться здесь. Так что это не тебе решать. Моими действиями руководит отец и моя собственная совесть. Слуга входит в комнату с кувшином, но поспешно отступает, когда видит лицо министра. – Это угроза? – уточняет она леденящим душу голосом. – Напротив, – отвечает Уэслин, – это приглашение. В обмен на проезд на одной из ваших лодок мы с радостью поделимся своими находками. – И что именно вы надеетесь найти? – Если повезет, то ничего. – Уэслин допивает остатки вина. – Мы намерены убедиться, начал ли Джоул свою кампанию до истечения крайнего срока. И чтобы проверить состояние Долины и понять, стоит ли она внимания Эрадайна, независимо от того, согласимся мы присоединиться к нему или нет. Никакого упоминания о звездной пыли или о другой загадке нет: например, почему магия возрождается по частям к востоку от реки. И при этом ни один из них не осознает, что в их государствах царит Призрачная агония. В листовке, которую подобрал Элос, об этом не говорится ни слова, и министр Мерет не поднимает эту тему, как, впрочем, и Уэслин. Все это – демонстрация силы между ними. – Ты хочешь шпионить, – брови Мерет взлетают вверх, и она снова откидывается на спинку стула. Уэслин кивает, указывая на Элоса и меня. – Вы понимаете нашу потребность в скрытности. Она ничего ему не отвечает, хотя в ее глазах горит любопытство. – А твои спутники – это твои телохранители? Он невесело улыбается. – В некотором роде. Взгляд министра Мерет снова скользит по моему брату и мне, прежде чем вернуться к Уэслину. – Если ты найдешь там его людей, что тогда? – Мы сообщим о наших выводах и созовем собрание. Если он начал, мы должны вмешаться сейчас, пока открытая война не стала неизбежной. – И ты действительно думаешь, что Джоул сам нарушил бы многовековое соглашение о нейтралитете? Уэслин пристально смотрит на нее. – А вы так не думаете? Министр Мерет некоторое время молчит, так долго, что слуги приходят, чтобы убрать наши миски и заменить их другой дымящейся тарелкой с едой. Уэслин тоже остается неподвижным, глядя на блюда рядом с ним. Наконец она окидывает взглядом стол: сначала смотрит на меня, потом на Элоса и на Уэслина. – В первую очередь ты должен вернуться сюда, чтобы поделиться тем, что найдешь. Если вы хотите воспользоваться моим переходом, таковы мои условия. Уэслин кивает. – Согласен. Затем на лице министра Мерет появляется легкая победоносная улыбка, которая напоминает нам, что жители Гленвэйла выбрали ее не просто так. – Лодка отплывет на рассвете. Девятая глава Прогулка к воде проходит тихо, если не считать шипения ветра и отдаленного шума речного порога. Грязь заглушает наши шаги, когда мы цепляемся за плащи с капюшонами и пробираемся по городу, окутанному предрассветными тенями. Элос, Уэслин и я двигались в тишине этим утром, и никто из нас, похоже, не горит желанием нарушать ее. Мы попрощались с Энслей, Нейтаном, Каролеттой и Домом у подножия дворцового холма; Уэслин попросил их остаться в Ниаве на три дня, чтобы собрать о городе информацию, с которой они могли бы вернуться к королю Жерару. Для меня было облегчением оставить их позади, но я заметила напряженность в теле Уэслина, несмотря на уверенность в прощальных словах. Нейтан обнял его, снова проигнорировав требование Дома соблюдать формальности, в то время как Каролетта бросила на меня взгляд, который обещал смерть, если с ним что-нибудь случится. Энслей пробормотала: – Удачи. И на самом деле сжала мое плечо, прежде чем сделать то же самое с Уэслином. Теперь мой желудок скручивается в узлы, суставы сводит судорогой и болят, и я знаю, что это напряжение от поддержания моего превращения так же сильно, как и от тревожного напряжения. Возобновление моей естественной формы, пока я спала, свело на нет некоторые часы, которые я провела, держа заимствованную форму весь вчерашний день, но я не выспалась достаточно, чтобы отменить ее, и сегодня принятие формы Эвалин требует больше усилий. Полагаю, что мы скоро будем на другом берегу реки. С каждым жалким шагом мои опасения усиливаются. Я говорю себе, что этот страх иррационален, что земля на противоположном берегу – это просто земля. Но я не могу остановить адреналин, бегущий по моим конечностям, покалывание в позвоночнике и стеснение в груди, и то, как моя кожа дрожит, как будто ее переполняют насекомые. Мое сердцебиение отдается в ушах так громко, что я уверена, что кто-то еще должен это слышать, и к тому времени, когда город заканчивается и река становится полностью видна, рев моего сердца почти соперничает с шумом бурлящей воды. Если нам удастся добыть звездную пыль, мы сможем снова пробудить земли к востоку от реки. Это могут быть наши последние шаги на немагической почве. Элос в нескольких шагах впереди меня, и внезапно меня переполняет отчаянная потребность сократить расстояние между нами. Сжимая свой плащ, я пробираюсь вперед, пока не подхожу так близко, что фактически сбиваю его с ног на пару шагов. – Все хорошо? – спрашивает он тихим голосом. Его поза излучает спокойствие, но в походке чувствуется скованность, а в глазах – настороженность. Часто посещаемая меня. Я могу сказать, что его преображение в других людей – это усилие. Я не отвечаю.