С этими словами он протискивается мимо меня и ведет меня вверх по лестнице, нащупывая ногой каждую ступеньку, судя по звуку. Я отчаянно боюсь за него, но не могу отрицать, что испытываю облегчение от того, что мне не придется сталкиваться с этим в одиночку. Я натыкаюсь на его спину наверху. – Я собираюсь надавить и надеюсь, что она откроется, – объясняет он так тихо, что слова почти теряются. – Как только мы выйдем, беги в укрытие. Я вроде как хочу указать, что я последний человек, которому нужны инструкции о том, как избегать обнаружения и искать убежище, но я просто бормочу свое согласие. Мы ждем несколько мгновений, напрягаясь, чтобы услышать какое-нибудь движение наверху, но до нас ничего не доходит. – На счет три, – говорит он наконец. – Раз, два… Заслонка над лестницей распахивается, и мы с Уэслином вылетаем из туннеля. Солнечный свет ослепляет после непроглядной тьмы, и это битва за то, чтобы держать мои веки открытыми достаточно долго, чтобы найти убежище. Мы все еще окружены деревьями, слава судьбе. Как только он закрывает вход, я хватаю его за руку и тяну за ближайший ствол. Мы долго стоим там в тишине, напряженно прислушиваясь к любым признакам приближения. По мере того, как течет время, мы ясно понимаем, что за нами никто не идет, я осознаю, как тесно мы прижаты друг к другу и что он не отпускает. На моих щеках появляется румянец. – Я думаю, мы в безопасности, – шепчет он. Его дыхание, кажется, немного участилось, но я полагаю, что это из-за нашего безумного рывка из туннеля. Киваю и опускаю руку. – Я собираюсь разведать окрестности. Оставив его держать рюкзак Элоса, я оглядываюсь вокруг нашего дерева, напряженно прислушиваясь, не появится ли еще кто-нибудь. Ели здесь расположены дальше друг от друга, и многие из них слишком тонкие, чтобы за ними прятаться. Я замечаю одну хорошую ель на небольшом расстоянии и беру себя в руки, затем обегаю ее, пытаясь сориентироваться. Мы близко к опушке леса; деревья прямо впереди. Земля, покрытая травой, поднимается вверх, переходя в пологие холмы, окружающие основание гор Дикани. Мы перемещаемся на север, дальше, чем место нападения кэгара. Я нахожу следующее дерево на вершине холма впереди и бегу вверх по склону, дыхание перехватывает в горле, когда я ложусь на землю, а затем выглядываю наружу. Передо мной расстилается обширная открытая местность, плавно изгибающаяся, где должны пастись стада карибран с изогнутыми бархатистыми летними рогами. Вместо этого холмы пусты, покрыты скудной растительностью и в подавляющем большинстве коричневого цвета. Этот оттенок неуместен в дикой местности, такой пышной и заросшей, как Долина, и его определенно не было здесь, когда мы жили тут с братом. На самом деле, судя по расположению гор на севере и западе, и кусочку реки, едва виднеющейся далеко-далеко на востоке, я бы предположила, что мы близки к тому месту где… Мои мышцы напрягаются, когда правда наконец доходит до меня. Здесь раньше был Каэла-Ридж. Древние деревья и разросшаяся зелень. Город-призрак с деревянными домами и мостами, которые часто преследуют мои сны своими неясными образами. Все это исчезло. Эта рощица, где я прячусь, неестественна. Лес должен простираться немного дальше. Мой взгляд останавливается на темном прямоугольном строении, венчающем невысокое плато вдалеке, расположенное ближе к подножию гор. Отсюда оно кажется крошечным, но на самом деле должно быть довольно большим. Крадучись вдоль опушки леса, я осматриваю землю в поисках следов от ботинок, пока мои подозрения не подтвердятся. Есть следы, настолько неброские, что я бы их не заметила, если бы не потратила всю свою жизнь на то, чтобы научиться распознавать подобные изменения. Люди пошли этим путем, а это значит, что, чем бы ни было это сооружение, скорее всего, там мы найдем Элоса. Я вскакиваю, чтобы сказать Уэсу, и оказываюсь перед луком с натянутой тетивой, стрела в двух ладонях от моего носа. Мех пробивается сквозь кожу на спине, когда я смотрю на деревянный наконечник, мышиные инстинкты овладевают всем моим существом. У женщины, держащей оружие, веснушчатое лицо цвета слоновой кости, обрамленное светлыми локонами с серебряными и золотыми нитями. Она изучает меня серебристыми глазами, радужки их блестят, как звездная пыль. Она заклинательница, а это значит, что я не могу превратиться в животное и она сможет убедить меня делать то, что ей нравится. – Чего ты хочешь? – я задыхаюсь, и ее губы сжимаются в предупреждении. Земля пульсирует сквозь подошвы моих ботинок, когда тяжелые шаги с глухим стуком останавливаются где-то позади. Я рискую оглянуться через плечо, и мои кулаки сжимаются еще сильнее при виде массивного лесного медведя, сгорбившегося неподалеку. Должно быть, это ее спутник. Его лапы размером с мою голову, когти длиной с мой мизинец. Заклинательница поворачивает к нему подбородок. Я качаю головой. В мгновение ока она выпускает стрелу прямо у моего уха и вставляет на место другую. Ее подбородок снова дергается в сторону медведя. Мои ботинки кажутся тяжелыми, как свинец, когда я медленно переставляю их, медведь следит за моим неуверенным шагом сквозь прикрытые веки. Он кружит вокруг и уводит нас от деревьев, без сомнения, получая приказы от заклинательницы любым способом, которым она его контролирует. Еще семеро заклинателей стоят там, где я оставила Уэса, у каждого волосы с серебряными и золотыми нитями, все они похожи на людей, за исключением одной особенности: серебряных глаз. Благодаря их одежде, лесного цвета без рукавов, видны мерцающие золотые кольца на их левых руках. У некоторых только два или три кольца окружают запястье, примерно на ширину кончика пальца; у других кольца простираются до самого плеча. Наверное, их следует бояться больше всего. – Я нашла еще одного, – кричит моя похитительница, когда я, спотыкаясь, подхожу к ним. В ее голосе слишится резкость, мало чем отличающаяся от отрывистой речи Эрадайна. Мужчина постарше с частично выбритой головой толкает Уэслина перед группой и подает сигнал моей похитительнице: она опускает голову, когда медведь уходит. Уэс сжимает свою больную ногу и осматривает меня с ног до головы, как будто проверяя, не ранена ли я. – Этого достаточно, – отвечает мужчина, поднимая ладонь. Я останавливаюсь. Сначала ничего не происходит. Затем веревка скользит по моим ботинкам, и я смотрю вниз и вижу, обнаружить, что это змея. На самом деле, там, где мы стоим с Уэсом, несколько змей, не меньше дюжины, и все они копошатся на земле. Их тела с каменным узором увенчаны двумя головами; синяя в полоску обладает способностью извергать огонь, красная – яд, и это как раз та самая, что заползла на мой ботинок. Она обвивается уже вокруг икры, и желчь подступает к горлу. – Позвольте мне объяснить, как это будет работать, – говорит женщина с широкой талией, ее теплое бежевое лицо отмечено тонкими бровями, широким носом и маленьким настороженным ртом. Она подходит ко мне и Уэсу, в то время как ее товарищи образуют внешний круг. – Вы расскажете нам все, что знаете о здании под горами. Что это такое, зачем пришли ваши люди и что вы собираетесь делать, – сделав паузу для очевидного эффекта, заклинательница заправляет свои длинные, с черными прядями волосы за ухо. – Если ты этого не сделаешь, змеи будут жечь твои ноги, пока они не обуглятся. Если ты это сделаешь и я подумаю, что ты лжешь, я воткну стрелу в одну из твоих конечностей, – она довольно любовно поглаживает свой лук. – Я предупреждаю тебя, я ужасно хороший стрелок. – Мы не знаем, кто они, – начинаю я. Она поднимает лук. – Мы не причастны! Мы пришли, чтобы это выяснить. Уэс многозначительно смотрит на меня. Какое здание? – И почему люди вдруг проявили интерес к Долине? – Я оборотень, – говорю я. – И раньше жила здесь, в Каэла-Ридж. Ее глаза сужаются. – Эти оборотни были убиты. Мой желудок сжимается от этого заявления. Отрываясь от земли под ее ботинками, я удлиняю руки и ноги, окрашиваю волосы в желтый цвет с серебряными и золотыми прожилками, вытягиваю туловище, изменяю форму носа все дальше и дальше, пока не узнаю, что я идеальная копия заклинателя, который привел меня сюда. – Ты призрак, – бормочет невысокая женщина, ее зрачки расширяются, когда она становится немного ниже в дыре, которую я создала. В стороне мой похититель громко ругается на ее украденный образ, в то время как несколько других снова поднимают свои луки. – Я так же реальна, как и ты, – настаиваю я, возвращаясь в свою естественную форму. – И ты тратишь наше время. Мы ищем того, кого у нас забрали. – Обычно лучше не провоцировать вооруженных похитителей, – предупреждает Уэс себе под нос. – А этот? – спрашивает мужчина, пиная горстку лесного мусора в сторону Уэса. Змеи шипят от беспокойства и волнообразно приближаются к нам. – Ты тоже оборотень? – Человек. Луки поворачиваются в его сторону, и кто-то плюет ему под ноги. – Прекратите! – требую я. – Почему? Мужчина с бритой головой сокращает расстояние между нами медленными, неторопливыми шагами. Змеи расступаются перед его ногами. – Тот, кого ты ищешь, тоже человек? Я сглатываю комок, подступающий к горлу. – Мой брат. Я думаю, он может быть в том здании, о котором вы говорили. Уэс смотрит на вершину холма, на который я взобралась. После долгой паузы невысокая женщина бормочет несколько слов, и остальные опускают оружие, некоторые явно неохотно. – Мы тоже потеряли людей, – говорит она. – Те, кто вышли одни. Обычно вы можете услышать топот людей издалека. Каким-то образом они нашли способ двигаться в тишине. – Мы нашли туннель, – говорит Уэс. – Возможно, именно так они и передвигаются. – Покажите нам. Змеи рассеиваются, скользя по деревьям с несколькими возмущенными вспышками пламени и яда. Немного прихрамывая, Уэс ведет нашу группу обратно, туда, где мы с ним прошли, и заклинатели открыто восклицают, когда видят люк. – Как давно там стоит это здание? – спрашиваю я. Коротышка теребит свой лук, в этом движении сквозит напряжение. – Возможно, несколько месяцев. – Несколько месяцев? – Вы не знали? Я украдкой бросаю взгляд на Уэслина, который оценивающим взглядом осматривает наше окружение. – Теперь я живу к востоку от реки. – Ты живешь с ними? – выплевывает моя похитительница, ее губы кривятся от отвращения. – Даже сейчас? Уэс потирает забинтованную руку, но ничего не говорит. – И что с того? – спрашиваю я. – Рожденные в Лесу не принадлежат людям. Больше нет.