Комната освещена единственным источником света. Судя по запаху, она тоже пуста. Не зная, подумает ли мой преследователь проверить эту комнату, я спешу в безопасное место за большим деревянным столом. Несколько долгих мгновений ползут мимо, пока я приседаю под ним, дрожа и пытаясь успокоить свои расшатанные нервы. Мои мысли возвращаются к заклинателям, сомневающимся в моем возвращении, затем к Уэслину, ожидающему этого, и последнее успокаивает меня. Через некоторое время, когда в комнате становится тихо, и никто не делает никаких попыток войти, пространство вокруг меня начинает обретать форму. Мои усы обнаруживают множество предметов, разбросанных по нему, и мой нос улавливает отчетливый запах пергамента. Может, здесь есть информация, которая расскажет мне об этом месте. Дверь, под которой я пролезла, была закрыта, что говорит о том, что доступ в эту комнату ограничен. Однако масляная лампа горит, а это значит, что тот, кто здесь работает или живет, не мог намереваться отсутствовать очень долго. Мне придется поторопиться. Это огромное облегчение – вернуться в свой человеческий облик, но сейчас нет времени на этом зацикливаться. Я пересекаю комнату в три шага и запираю дверь на засов; звук ключа, поворачивающегося в замке, должен дать мне достаточно предупреждений, чтобы переключиться обратно на мышь. Затем я нахожу масляную лампу и осматриваю стены. Окон нет. Хорошо. На стене напротив стола висит большая карта Алемары. Яркие булавки воткнуты по всей Западной Долине. Не понимаю, что они означают, но ясно, что эти солдаты работают здесь уже определенное время. Красная стрела пронзает то место, где раньше был Каэла-Ридж, и я чувствую укол ярости, прежде чем отвернуться. Сам стол завален папками и бумагами, на всех первых стоит мерзкая печать Эрадайна: золотая корона, заключенная в алое солнце с пятью лучами, все сосредоточено на темно-синем фоне, прорисованном черным цветом. Еще больше в ящиках, которые оказались незапертыми, за исключением одного. Я просматриваю их все, пытаясь разобраться в диаграммах, иллюстрациях и блоках текста, не нарушая порядок или размещение. Никогда еще я не была так благодарна за то, что все на этом континенте говорят на одном языке. В одной папке есть несколько журналов, что-то вроде записей о результатах экспериментов. Судебные процессы над заключенными, связанные с лекарствами и оружием. Ужасные иллюстрации сопровождают заметки, десятки грубо вырезанных набросков, многие из которых безукоризненно детализированы и вызывают тошноту. Слишком много. Я захлопываю папку. Следующая содержит отчеты обо всех землетрясениях, которые произошли в Алемаре за последние семь лет, частота их растет, но не сильно. В другой списки дат и чисел, записанных на протяжении нескольких месяцев, все они бессмысленны для меня. Я снова пытаюсь открыть запертый ящик, но в коридоре раздаются шаги. Мгновенно я снова превращаюсь в мышь и бросаюсь к стене, затаившись прямо у двери. Шаги становятся все ближе, а потом затихают. Хотя мои нервы на пределе, я все еще подумываю о том, чтобы получить дополнительную информацию, когда замок зловеще гремит, и дверь распахивается. Сапоги так близко от меня, что я ощущаю запах смолы и крови, разбрызганной по ним. Хотя я была осторожна и оставила все как есть, у меня нет намерения задерживаться, чтобы выяснить, не ошиблась ли я. Выбегаю из комнаты, прижимаюсь боком к стене и направляюсь к двустворчатым дверям в конце коридора. На этот раз кому-то требуется гораздо больше времени, чтобы прийти и открыть их, и под ними нет щели, через которую я могла бы пролезть. Вместо этого я вынуждена молчаливо и неподвижно ждать там. Однако не осмеливаюсь вернуться к тем дверям, через которые прошла. В любом случае нет никакой гарантии, что они откроются раньше. Я жду. Ключ. Мне нужен ключ, чтобы освободить Элоса. Ключ от клетки находится в том ящике, а ключ от него хранится… Где? Мое лучшее предположение – в той комнате с солдатами и дымом, но это все еще только теория. Насколько я знаю, женщина, за которой я следила, все время держит ключ при себе. Продолжаю ждать… Первый вопрос, конечно, заключается в том, как мы с Уэсом проберемся сюда незамеченными. Единственная идея, которая у меня есть, рискованна, но опять же, я полагаю, что при планировании побега из тюрьмы нет безопасных вариантов. Ясно одно: мы должны двигаться прямо сейчас. Сегодня. После моей беспокойной ночи и бешеного адреналина от пребывания здесь, одна только мысль об этом вызывает у меня слабость в коленях. Однако у меня нет другого выбора, кроме как преодолеть усталость. Я должна вытащить Элоса, прежде чем они попытаются провести над ним один из этих… экспериментов. Я не знаю, что именно они ищут, но было достаточно ясно, что не каждое существо выживет. Наконец двери распахиваются, и я врываюсь внутрь, испытывая невыразимое облегчение от того, что снова на улице. Я бегу и бегу, почти не соображая, куда иду, и чуть не врезаюсь головой в оставленную снаружи повозку. Полые кости, разлагающаяся плоть – вонь смерти настолько невыносима, что меня чуть не тошнит. Это то, что я чувствовала раньше, но не могла определить издалека. Трупы свалены поверх деревянных досок, и теперь я знаю, почему Долина казалась такой пустой, почему многие клетки не были заполнены. Они не просто держат здесь в плену людей и животных. Они убивают их. Двадцать вторая глава Когда я возвращаюсь к группе, снова в человеческом облике, с рюкзаком в руке и очень даже похожая на живую, заклинатели оценивают меня, как будто я действительно призрак. – Ты в порядке? – интересуется Уэс, делая два шага ко мне, прежде чем так же быстро остановиться. – Элос жив? Я киваю, и он глубоко вздыхает. – Что с моей сестрой? – добавляет Паредон, поправляя лук на спине. – Ты видела ее там? – Я думаю – да. Лицо парня расплывается в улыбке, и его люди начинают разговаривать тихими, настойчивыми голосами. Уэс пристально вглядывается в мое лицо, нахмурив брови. – Что такое? При этих словах Паредон покидает группу и подходит ко мне, его настороженный взгляд теперь полон сил, как у горного кота. Черный ворон на его плече возмущенно хлопает крыльями. Если не считать нескольких смелых птиц, щебечущих неподалеку, воздух вокруг нас становится необычно тихим и словно замирает. Почти как в тот день в Древнем лесу с Финли, как будто сами ели затаили дыхание, чтобы послушать мою речь. Может, так и есть. Я рассказываю им обо всем, с чем столкнулась, о расположении лагеря и клеток до карты и документов. Уэслин хмурит брови, но это единственное изменение, которое я вижу, пока он осмысливает информацию. Полагаю, у него есть опыт получения новостей с более или менее нейтральным лицом. Заклинатели время от времени что-то бормочут пока я не заканчиваю свою историю. Некоторое время никто не произносит ни слова. Большую часть этого времени я провожу, уставившись в землю и нервно перебирая ногами по траве. Думаю о тех людях, которых я убила. Не могу перестать вспоминать их тела, лежащие в одиночестве, размышляю о том, пойдут ли хищники, которые ускользнули от поимки, на запах и съедят их. Или, возможно, вместо этого они поддадутся медленному разложению времени, пока от них не останется лишь коллекция костей, если, конечно, мозговые овцы не позаботятся об обратном. Нам даже не удалось похоронить их. – Во что были одеты те люди? – спрашивает Уэс. – Та же форма, что и у тех, кого мы встретили в лесу? Я качаю головой. – Не уверена, ведь у мышей плохое зрение. Но знаки Эрадайна были на документах. – Эрадайн, – шипит Йена. – Человеческая грязь. Я могла бы догадаться. Птица Паредона хрипит, и он гладит ее по перьям, издавая мягкие, успокаивающие звуки. – Там раньше жила Йена, – объясняет он. – Похоже, королю Джоулу надоело ждать, – говорит Уэс, прикрывая рот рукой. – Он, должно быть, начал свою миссию по захвату Долины. Я сжимаю руки в кулаки, ярость борется с болью глубоко внутри меня. Мысль о повторном Разрыве пугает меня так же сильно, как и любого другого, но убийство одаренных в качестве превентивной меры – это не выход. Это даже не должно быть вопросом. – Мы должны спасти их. Долгое время Уэслин просто смотрит на меня в ответ. Я знаю, о чем он думает, потому что я тоже так думаю. Если мы останемся и попытаемся освободить пленников, неизвестно, сколько времени это может занять и сможем ли мы даже справиться с этим сами. Мы можем даже погибнуть при попытке. В любом случае если Призрачная агония продолжит распространяться, то его люди, его брат – все погибнут. Финли. Мой друг, его родственник. Элос… что? Это… важно для меня. Любовь Элоса. Если мы решим спасти Финли, сколько еще здесь умрет, прежде чем мы сможем вернуться? Сколько еще людей погибнет в Тилиане, если мы останемся? – Как ты планируешь это сделать? – спрашивает девушка с выдающимся носом, которая выглядит примерно ровесницей Вайолет, хотя в ней нет силы кронпринцессы. Я разглаживаю узлы на плечах усталыми пальцами. – Я еще не знаю. У тебя есть идея? Ее глубоко посаженные глаза нервно оглядывают своих спутников, и она поднимает плечи практически до ушей. – Мне кажется… – Уэс замолкает, обдумывая еще что-то. – Я считаю, что любая попытка, которую мы предпримем самостоятельно, будет слишком рискованной. Нам нужна помощь, – еще одна пауза. – Наш самый большой шанс на успех заключается в том, чтобы рассказать министру Мерет и моему отцу. Если мы попытаемся освободить их сами и будем схвачены при попытке или убиты, эта тайна сохранится дольше. Люди дома смогут только предположить, что нас убила дикая природа Долины. – Это и есть твое решение? Чтобы привести больше людей на нашу землю? – Йена вонзает каблук в землю. – Долина теперь единственное место, где мы можем жить без притеснений. Мы хотим избавить ее от людей, а не освободить место для большего. – Не все плохие, – протестую я. – Уэслин, например, вместе со своей семьей. – Брови Уэса слегка приподнимаются. – Я знаю, что ситуация напряженная, но король Тилиана, Жерар – хороший человек. По крайней мере, он пытается им быть. Он мог бы помочь. – Как? Отправив достаточное количество войск, чтобы превзойти численность Эрадайна? Они могли бы уничтожить половину Долины в своих стычках за господство. Это иронично, не так ли? Так часто эти люди ищут опасность в магии, когда они должны смотреть друг на друга, – она вздергивает подбородок. – Они всегда стремятся контролировать друг друга ради победы. – Последнее слово она выплевывает. – Такова их природа. И точно так же, как они никогда не изменятся, так и мы никогда не позволим этому яду захватить единственное убежище, которое у нас осталось. Вы верите, что южный король может помочь. Но даже если он победит, кто может сказать, что он просто не останется и не заявит права на землю для себя? – Ты бы предпочла ничего не делать? – Я бросаю вызов. – Яд, о котором вы говорите, уже здесь, но я только что вошла в это соединение одна! Она поджимает губы. Что бы сделал Элос? Я удивляюсь наступившей тишине. Затем я останавливаю себя. Это не тот выбор, который должен сделать мой брат. Это мое решение. И это делает последствия того, что я собираюсь сделать, намного тяжелее для меня.