— Нет, — ответила за нас обоих Кери. — Хорошо. Я не позволяю курить в доме. Табачный дым портит обивку мебели и портьеры… Вы позволяете себе выпить лишнее? — спросила она меня. — Нет. — У вас есть дети? — Да. У нас дочь. Ей почти четыре года, — ответила Кери. — Прекрасно. В распоряжении вашей малютки будет весь дом, за исключением этой гостиной. Возможно, я излишне беспокоюсь насчет собранного здесь фарфора, но он мне дорог, — с теплой улыбкой добавила миссис Паркин. За ее спиной я увидел черную этажерку из орехового дерева, и на каждой из пяти полок стояло по изящной фарфоровой фигурке. — Вы любите громкую музыку? Вопрос и взгляд хозяйки снова были обращены в мою сторону. — Нет, — коротко и честно ответил я, уловив в ее тоне деликатное предостережение. — Поскольку, как вы поняли, работа не предполагает денежного вознаграждения, я вынуждена спросить: чем вы зарабатываете на жизнь для себя и семьи? — Я недавно окончил колледж, получил диплом в сфере экономики. В Солт-Лейк-Сити мы приехали с целью организовать и наладить прокат одежды для торжественных случаев. — Фраки, смокинги и все такое? — спросила она. — Совершенно верно. Миссис Паркин мысленно отметила это и одобрительно кивнула. — Теперь что касается рекомендаций. — Она взглянула на нас из-под очков. — Я могу где-либо и у кого-либо справиться о вас? — Конечно. Вы можете обратиться вот к этим людям. Кери достала из сумочки сложенный вдвое лист, где ее размашистым почерком были написаны фамилии и телефоны наших прежних квартирных хозяев и работодателей. Миссис Паркин скрупулезно просмотрела весь список и отодвинула лист на край стола. Похоже, наша подготовленность к разговору ей понравилась. — Отлично. Если отзывы будут благоприятны, мы сможем заключить соглашение. Думаю, правильнее всего установить испытательный срок в полтора месяца, после чего мы, к обоюдному удовольствию, закрепим это в официальном порядке. Вы согласны с таким предложением? — Да, мэм, — ответил я. — Можете называть меня Мэри. Мое полное имя Мэрианн, но друзья зовут меня Мэри. — Благодарю вас, Мэри, — сказал я. — У меня вопросов больше нет. Теперь я готова ответить на ваши. — Нам бы хотелось осмотреть комнаты, которые вы нам предоставите, — сказала Кери. — Разумеется. Ваши комнаты в восточном крыле, на втором этаже. Стив вас туда проводит. Они не заперты. Думаю, обстановка придется вам по душе. — У нас есть кое-что из своей мебели, — сказал я. — Здесь она нам не понадобится. У вас найдется место, где ее можно оставить? — В конце коридора второго этажа есть лестница на чердак. Там достаточно места. Полагаю, вашей мебели там понравится. Я взял крекер с серебряного подноса. — Скажите, а это ваш сын встретил нас у дверей и проводил сюда? — спросил я. Миссис Паркин сделала несколько глотков мятного чая. — У меня нет детей. Стив — мой сосед и давний друг. Он живет напротив. Я нанимаю его, когда нужно что-нибудь починить. Она умолкла, будто о чем-то задумалась. Потом снова глотнула чая. — Когда вы сможете переехать? — спросила Мэрианн, явно желая сменить тему разговора. — Обычно нужно уведомлять хозяина за две недели, но у нас с ним хорошие отношения. Полагаю, он не будет возражать. — Ну и отлично. Как приятно, что мне не придется встречать выходные в одиночестве. Глава вторая Рождественская шкатулка Я вовсе не намерен превращать свои рассказ в длинный и нудный трактат об общественной ценности и влиянии предметов, внешне схожих между собой, но отличающихся по виду и предназначению. Отсюда и разница в их названии: одни из этих предметов мы называем ящиками, другие — шкатулками, а третьи — коробками. Разумеется, восточные ларцы для драгоценностей, чьи крышки украшены яшмой или кораллами, весьма отличаются от обычных солонок, какие были в ходу у пенсильванских немцев. Культурные традиции и географическое положение тоже повлияли на внешний вид шкатулок, ящиков и коробок. Людям не прожить без этих предметов, и для каждого из них человечество определило свое назначение. Ящички для сигар, табакерки (по сути — миниатюрные шкатулочки для хранения нюхательного табака), шкатулки для денег, ларцы для драгоценностей (порой более прекрасные, чем их содержимое), ящики для льда и для свечей. На твердый каркас натягивали воловью кожу, закрепляли ее латунью и медью на деревянной раме. С распространением бумаги и появлением картона возникло собственно то, что мы привыкли называть коробками. Сразу же упомяну столь любимые женщинами шляпные коробки (или, как их еще называют, картонки) и коробки для обуви. А как не сказать об изящных, с красивыми картинками конфетных коробках, при одном виде которых замирают сердца всех сладкоежек? Если вдуматься, весь круговорот человеческой жизни так или иначе связан с ящиками и коробками. Первая коробка, куда попадает пришедший в мир человек, называется колыбелью. Порою она проста, порою прихотливо устроена, имеет плетеный верх или особый полог. Но эта коробка будит в нас только радостные чувства и надежды на будущее. Тех, кто завершил свой земной путь, тоже кладут в ящик. Только вид у этого ящика совсем иной, и чувства, связанные с ним (полагаю, вы уже догадались, что я имею в виду гроб), совсем иного свойства. По сути, с ящика началось и Рождество, а значит — все христианские истории. Что такое ясли, в которые положили новорожденного Иисуса? Ящик из грубого рассохшегося дерева, заполненный сеном. И волхвы, явившиеся поклониться родившемуся «царю всех царей», принесли ему шкатулки (или, говоря библейским языком, ларцы), полные драгоценностей и благовоний. А когда Господь Иисус кровью Своей искупил грехи человечества и Его сняли с креста, Он был положен в каменный ящик. Наступает Рождество, и мы все ожидаем увидеть под елкой красиво упакованные коробки с подарками. Детям не терпится поскорее развернуть упаковку и открыть эти коробки. Вспоминая случившееся, я не слишком удивляюсь тому, что моя рождественская история тоже связана со шкатулкой. Но для меня по-прежнему удивительно, что эта шкатулка помогла мне понять смысл главного рождественского дара. * * * Мы решили не тянуть с переездом. На субботу я арендовал на работе грузовичок и обратился за помощью к Барри, брату жены. Других родственников в радиусе двухсот миль у нас не было. Пока мы с Барри выносили мебель, Кери упаковывала посуду, заворачивала ее в газетные листы и укладывала в картонные коробки. Дженна играла в гостиной и даже не замечала, как исчезают вещи. Наш скарб был немногочисленным — почти все удалось запихнуть в кузов грузовичка. Остальные коробки отправились в багажник и на заднее сиденье нашего «плимута» — розово-красного, с изящными плавниками задних крыльев и хромированной радиаторной решеткой, напоминавшей широкую улыбку зубастого Чеширского кота. Закончив погрузку, мы едва взглянули на покидаемое тесное и холодное жилище. В последний раз нам было тесно во время переезда в район Авеню — мы едва поместились в забитом вещами грузовичке и салоне «плимута». Увидев, где нам предстоит поселиться, Барри присвистнул. — Вы что же, в особняке будете жить? — с завистью спросил он. — Как это вы смогли? — Твоя аристократическая сестра нашла. А будем ли жить, пока еще вопрос. Хозяйка установила полуторамесячный испытательный срок, — сказал я, чтобы несколько притушить его зависть. Я открыл задний борт. Барри снял брезент, накинутый на наши пожитки. — Помоги мне с вашим плетеным сундуком, — попросил он. — Неужели он вам здесь понадобится? — Нет, конечно. Сундук и прочее мы отнесем на чердак, — сказал я. — Это что же, она одна живет в таком громадном доме? — недоумевал Барри. — До недавнего времени жила одна. А теперь нас будет четверо. — Здесь же полно комнат. Почему ее семья не живет вместе с нею? — У хозяйки нет семьи. Она сказала, что детей у нее нет, а муж умер четырнадцать лет назад. Барри обвел взглядом прихотливо украшенный фасад викторианского особняка. — У таких домов — богатая история, — задумчиво произнес он. Мы доволокли тяжелый сундук до чердака, занесли внутрь и встали, чтобы перевести дух. — Знаешь, давай-ка мы сначала подготовим место, куда будем ставить ваши вещи, — предложил Барри, — Думаю, хозяйка не будет возражать, если ее вещи мы немного передвинем и освободим уголок у стены. Я согласился, и мы принялись расчищать чердачное пространство. — Ты вроде сказал, что у хозяйки нет детей, — напомнил мне Барри. — Да. — Тогда откуда здесь колыбель? — спросил он, снимая пыльную тряпку, закрывавшую колыбель с пологом.